главный перевалочный пункт, через который поступает из забугорья оружие
для армянских боевиков. Поэтому есть возможность все доставать, но как бы
не совсем регулярно. Да, так если в смысле цены, я всегда готов вам
помочь.
- Сколько?
- "Узи" сейчас стоит семь с половиной, Калашников - пять. Это, я
думаю... а если будет что-то малотипичное - оно дешевле, потому что
патроны трудно достать, но если вас устроит всего одна обойма, но что-то
вполне надежное, разумеется,- подойдет?
- Вполне. Но проверить надо.
- Естественно, качество - само собой.
- "Беретта", я думаю, должна стоить где-то от полутора до двух с
половиной. А что-нибудь ушедшее с производства, но вполне в рабочем
состоянии - браунинг номер два, три, скажем, или зауэр, или еще что,-
могут и за одну по случаю отдать, с одной-то обоймой. К "узи", скажем,
сейчас по пятьдесят рублей патрончик.
- Договорились.
- Как только что-то будет - я вам сразу позвоню. "Вот зачем нужны
доходы от частной практики - шпалеры покупать",- хмыкнул про себя Звягин.
- Как твоя челюсть? - спросил он.
- Спасибо большое, вроде нерв больше не беспокоит. Так что остаюсь
вашим должником.
- А глушителями вы не занимаетесь?
- Оу,- Саша поднял руки,- это не по моей части. Глушители там
запрещены законом, ведь честному человеку, равно как и полиции и армии,
своей пальбы стесняться не надо, только для спецслужб, этого у нас даже не
идет. Делают сами вообще, но вот тут, боюсь, я вам помочь не смогу.
- Да я знаю,- сказал Звягин,- так, на всякий случай.
По улице несло дивную питерскую промозглость, сумерки закручивались
метлой, и, войдя в служебную проходную театра, Звягин отер с лица холодную
тонкую влагу.
- Мне начальника реставрационных мастерских,- наклонился к
стеклянному окошечку вахтерши,- Сыркова. Она подняла очки от вязания:
- Местный его телефон знаете? - подвинула аппарат и протянула ему
трубку.- Вроде, был у себя.
Сырков, скандинавистый шкиперюга - лысина, бородища, сиитер на груди
лопается,- сграбастал его, отодвинул, огладил любовно льдистыми
немигающими голубыми глазами, неожиданно-опасноватыми на рыжем добром
лице.
- Ну, Ленечка,- рокотнул,- с чем пожаловал? Неужто просто так?
- Здор-рово, Владлен! Имя менять не собираешься?
- Только на водку!
В начальническом закутке за мастерскими Звягин поиграл бутафорскими
мечами и пистолетами. Сырков спросил о семье, пыхнул голландским табачком,
похвастался очаровательным тяжелым револьверчиком, сделанным под
малокалиберный патрон:
- Хочу к нему еще цельную обойму сделать,- вывалил барабан вбок.
- Слушай, сделай мне автомобильный номер.
- Чего это ты? Банк грабить собрался?
- Да нужно.
- Сделать-то несложно... А на что он тебе? Ты что, Лепечка, никак с
рэкетирами связался?
- Влад - ну надо. Считай, пошутить над приятелем. Влад пронизывал
немигающе голубыми льдинками удава; рокотал:
- Забавно, Лешунька, этим я еще не занимался. Из интересу можно
попробовать. А что, сам не можешь? Я объясню как, дам материалов.
- У меня так не получится. Лучше я вас лечить буду.
- А иначе уж и не будешь?
- Всяко буду,- улыбнулся Звягин, настраиваясь на его тон. Влад выдул
из легких ароматный сноп "Клана":
- И размеры уж, поди, с собой готовы? Звягин протянул ему бумажку с
чертежиком.
- Так. Ясно... Правильно... Ну, допустим... А номер-тебе какой?
Звягин зевнул безмятежно:
- Еще не придумал. Придумаю - позвоню.
- Ладно,- обдал радушием Влад - Уж если Звягин просит - сделаем.
Лучше настоящего. Но, Леня, я надеюсь...
- И не вздумай волноваться. Мое слово!
Дома у Звягина, несмотря на его неизменную доброжелательную
невозмутимость, что-то зачуяли: не то биотоки из него какие-то исходили,
не то угрюмая боевая улыбка прорезалась то и дело в глубине глаз, как
перископ подлодки.
- Похоже, и тебя достала действительность,- не без известной насмешки
посочувствовала жена.
- Отнюдь. Я ее сам достану,- пообещал Звягин.
Вечером он достал с антресолей две коробки с фотографиями, весь
семейный архив, и они втроем перебирали желтеющие реликвии кочевой
биографии:
- Ой, папка! Какой ты был стройный лейтенантик, прямо смерть
гимназисткам.
Документную фотографию в повседневной майорской форме Звягин сунул в
карман. "Правда, петлицы десантные. Но ведь могут быть любые. Так, теперь
осталось всего лишь найти хорошего художника... не столько живописца,
сколько - кого надо. Ну, Таня-Танюшка, Татьяна трах Ильинична, уж не
подведи, старая боевая лошадь... а то ведь повешу, на твоем же крючке от
твоей же люстры и повешу, недрогнувшей рукой и на ненамыленной веревке...
и хрен дознаются, вот что забавно".
- А теперь - впер-ред. хр-ромоногие! - скомандовал он офицерским
рубленым рыком.
- А?! - подпрыгнула жена.
Дочка захохотала, посмотрела на часы и пошла в туалет. "А слесаришка
мне, пожалуй, и не нужен. Разовый глушитель можно и из чертежной бумаги
склеить... или капустной кочерыжки вырезать. Эт мы сами с усами,
сообразим... Кстати, насчет усов... усы? А что, сейчас каждый третий с
усами... театральный магазин, или те же мастерские... только уже не Влад,
нет".
Старая боевая лошадь Ильинична сработала первой,- и то сказать,
ведомство серьезное.
"Березницкий Яков Тимофеевич, г.р. 1918, прож. г. Москва, Кутузовский
пр., д. 84, кв. 19, т. 243-48-70. Пер, пенс, союз. зн.".
Яшенька, значит, ибн Тимофеич. Перпенс, значит. Аж союзного
значения... нерушимый республик свободных... тресь - и в дамках. Я т-тя
научу родину любить. Молилась ли ты на ночь, Дездемона. Понял, Миша? -
вычеркиваю.
И в подтверждение вычерка протрещала телефонная очередь:
- Леонид Борисович? - милейший тенорок.- Ну, кажется, есть то, что
вам нужно. Так что заезжайте, когда вам удобно. Но лучше не откладывать. А
зачем нам откладывать.
Звягин раскрыл блокнот и выбрал один из своих рабочих дней посреди
недели. Вот накануне с Джахадзе или с Заможенко на этот день и махнемся, а
фамилия в графике пусть останется. Билеты на "Стрелу".
...Из "Красной стрелы" он вышел отдохнувший, выспавшийся,
весело-спокойный среди мрачноватого и суетного московского люда.
Клиент был на месте, это он знал, потому что вчера позвонили
Березницкому, мягкий женский голосок из регистратуры его поликлиники,
поинтересовались для уточнения, когда он последний раз проходил
флюорографию.
Сдав сумку с кое-каким барахлишком, купленную на один раз в
комиссионке, в камеру хранения, он спустился в метро и поехал на
Кутузовский. Прошел по противоположной стороне мимо нужного дома,
прикидывая место парковки машины. Потом поехал в Ясенево и шлялся там,
пока не нашел то, что требовалось: стройку на отшибе за забором; запомнил
приметы дороги, вернулся в центр, поймал за пятнашку частника и велел
ехать туда, проехав сначала по Кутузовскому, а сам сверялся с картой
Москвы и фиксировал путь.
После чего со вкусом и демократизмом пообедал в "Мак-Доналдсе" и
отправился в кино, дабы занять время. Нервы, судя по всему, у Звягина
отсутствовали напрочь.
В полутьме уже он вернулся на Ленинградский вокзал, забрал свою сумку
и в туалете совершил небольшой шпионский маскарад: наклеил черные усики,
натянул и приладил вороной парик и увенчал его кепарем-аэродромом. Пойдет.
На стоянке такси волновалась толпа, а в стороне нисколько не
волновались таксисты. Звягин сделал жест, и шофер приоткрутил стекло:
- Куда? - с неприязненным равнодушием спросил он, не глядя.
- Шереметьево-два,- с тем же равнодушием бросил в сторону Звягин.
- Полтинник,- сказал шофер.
- Знаю,- упало в сторону следующее слово.
- Садись.
- Открывай.- Последнее слово всегда за мной будет, животное. Я тебе
покажу полтинник. Я его тебе в такое место воткну, что институт
микрохирургии глаза не выковыряет. Шофер небрежно курил "Мальборо".
- Здоровье портишь,- без уважения к чужому жалкому достатку сказал
Звягин и приоткрыл форточку, устроив сквознячок.
- Дует,- сказал шофер.
- Я тебе плачу,- сказал Звягин.- Сначала на минутку к Ленинградскому
рынку, вещи забрать. Дом я покажу.
- За простой - отдельно.
- Конечно,- сказал Звягин.
На Красноармейской он указал подходящий дом, велел стать у подъезда:
- Багажник открой сразу.
Пару минут провел в подъезде. Вполне подходяще. И лампочка не слишком
яркая, и мочой пахнет.
- Слушай, друг,- вышел он растерянно,- его дома нет, помоги,
пожалуйста, телевизор снести... одному никак не взять, и время в обрез.
- Какой? В багажник не влезет.
- Влезет! Как не влезет? - уверил Звягин.- Японский, не такой
большой, но взять неудобно.
- Да я, в общем, не грузчик,- в сомнении отказался шофер.
- Еще пятнадцать рублей плачу,- нервно попросил Звягин.
- Поможем,- вылез шофер.
Войдя в подъезд, по всей логике ситуации, первым, Звягин жестко -
конь копытом лягнул! - ударил его локтем под ложечку. Шофер согнулся и
замер, распялив рот и выпучив глаза. Примерившись и успев пожалеть, что
рукав куртки смягчит удар, Звягин локтем же, сверху, врубил ему - к-ха! -
чуть левее темени. Послышался вполне деревянный стук, шофер обмяк и
свалился на бок. "В десанте служили мы крылатом, а тут нельзя не быть
орлом! - тихо пропел себе под нос Звягин.- Как это называлось там? а - с
расчетом кратковременного рауша. Кратковременного не кратковременного, а
полчасика отдохнет. Достаточно".
Он быстро сволок шофера по ступенькам к двери в подвал, вынул из
кармана стеклянную четвертьлитровую фляжку и полил ему грудь и бока
водкой: "Объясняйся потом с милицией, родимый". Надел на правую руку
кожаную перчатку, подпрыгнул и разбил лампочку: тихий дзень.
Все это заняло на несколько секунд меньше запланированной минуты.
Хлопнула входная дверь.
- Опять перегорела,- тихо и злобно произнес женский силуэт, всем
существом мимолетно опасаясь проходящего мимо звягинского силуэта.
- Извините,- вежливо сказал Звягин, бренча на пальце ключами от
такси.
В трех кварталах он тормознул у урны и сунул в нее парик, усы и
кепку. Потом свернул в темный проулок, достал из сумки автомобильные
номера и плотно надел, закрепил поверх настоящих.
- 87-19 ММТ,- удовлетворенно прочитал он.- Вышел на смену. Спасибо,
чаевых не берем.
В кабине достал из бардачка путевой лист, аккуратно разорвал и
выкинул, а на его место положил заготовленный заранее. Глянул техпаспорт.
Заменил собственной карточку водителя на приборной доске. Дотронулся до
прав в кармане. Серую куртку снял и кинул на пол к заднему сидению,
оставшись в синем свитерке. Кинул в кусты под домом фляжку из-под водки,
некогда коньячную. И дал по газам.
Не обращая внимания на голосующих по пути (как истый московский
таксист), он с умеренной лихостью гнал к знакомому уже дому. Незадолго до
Кутузовского остановился еще раз в тихом месте, снял свитерок, оставшись в
скромном темном костюме и голубой сорочке с галстуком, из сумки достал и
надел светлый плащ, набросил на шею шарф. Порядок.
Притер тачку к тротуару у "своего дома", глянул номера над первым
подъездом - верно. "Куда лезу. Но не ждать же у моря погоды, покуда он сам
на тротуар вылезет".
- К кому? - бдительно спросил вахтер из-за обширного письменного
