уже ничуть не походили: шипел, освобождаясь из пластиковых баллонов, сжатый
воздух и коконы надувались, постепенно принимая очертания спасательных
плотиков.
Пард метнулся в кают-кампанию и прижал к груди сумку с ноутбуком.
Бинокль все еще болтался у него на шее. Пард то и дело нервно поправлял
шнурок.
- Пассажиры - на плот! - скомандовал Фран и Маноло подтянул плот к
самому борту. Осталось только перелезть через поручни и шагнуть в пустоту.
От моря просевший "Гелиодор" отделяло теперь едва полтора метра.
Вольво мгновенно оказался по ту сторону поручней и помог перебраться
Инси. Гномы, несмотря на свою неприязнь к морям и рекам, первыми прыгнули на
плот и умудрились при этом не свалиться в воду. Бюскермолен принял Инси;
потом на лету ловил Мину и Беленького, которым из-за малого роста было
особенно трудно попасть на спасительную надувную посудину.
Пард с Гонзой шагнули за борт несколькими секундами позже. Зеппелин не
рассчитал прыжка и плюхнулся прямо в набегающую от "Стремительного" волну.
Вася-"Секс" сразу же принялся вылавливать отфыркивающегося полувирга.
Команда "Гелиодора" и оставшиеся пассажиры грузились на второй плот.
Фран покинул агонизирующий катер последним. Едва капитан покинул борт,
бедняга-"Гелиодор" запаниковал, жалобно загудел на всю округу и бешено
заревел машиной. Из трещины в корпусе повалил жирный черный дым, а неистово
вращающийся винт взбил на воде белый бурун с крутой пузырящиеся макушкой.
И тут в недрах катера что-то оглушительно грохнуло, машина застучала и
заткнулась, а "Гелиодор" буквально на глазах развалился на несколько частей,
которые затонули в считанные секунды. Мощные потоки закружили оба плота,
словно бумажные кораблики на ладони гиганта. Плоты моментально расшвыряло в
разные стороны. Бедняга Зеппелин, едва успевший схватиться за леер, болтался
в воде, пуская пузыри. А Васю сбросило с плота прямо в жадно отверзнутую
пасть косой воронки. Вася сопротивлялся, бил ногами и руками и не дал
затянуть себя глубоко. Он умел плавать, потому что вырос в Одессе и к морю
привык с детства. Наверное, это его и спасло.
Один из броненосцев, не видно сейчас какой именно, шел прямо на плоты.
Эльфы сразу же молча встали на ноги и прицелились. Как они умудрились не
утопить во всеобщей суматохе свои винтовки - осталось загадкой.
Серая туша дикаря стремительно надвигалась. Хищно заостренный нос
рассекал черноморскую волну, и Пард вдруг подумал, что впервые глядит смерти
прямо в лицо. В одно из многих ее лиц.
Вот, оказывается, какое у смерти лицо. На этот раз.
Свинцовая в предзакатных сумерках вода, переполненный спасательный плот
и неумолимо надвигающаяся остроносая громада броненосца.
И еще - тихий плеск волн.
Эльфы выстрелили.
Одинаковыми движениями передернули затворы. И выстрелили вторично.
Броненосец болезненно взвыл и еле-еле заметно рыскнул с курса. На
полметра, не больше. Но этого хватило, чтобы нос не протаранил беспомощный и
утлый плотик, а только слегка отодвинул его со своего пути. Отодвинул
упругой макушкой разбегающейся от корпуса волны. Серый, тронутый ржавчиной
борт проползал всего в полуметре от плота.
Иланд уронил винтовку на плот и быстро-быстро стал раскручивать невесть
как оказавшуюся в его руках веревку с кошкой на конце.
Бросок. Кошка намертво зацепилась за планшир. Плот резко дернуло и
потащило за броненосцем. Вахмистр набросил на броненосца вторую веревку с
кошкой.
В тот же миг где-то над головами оглушительно бухнула пушка, и на месте
второго плота вздыбилась вода. Резануло по ушам. И еще тонко вскрикнула
Инси. До сих пор - молчала и держалась. А теперь - не выдержала.
Второй плот перестал существовать. И все, кто на нем был - тоже.
Броненосец отнял у них жизнь. Тупая железная громадина не ведала жалости и
не ценила жизнь.
Пард до боли стиснул зубы.
По веревкам, упираясь ногами в металлический борт уже взбирались
крепкие гномы Бюскермолен и Роелофсен, привычные к лазанию по отвесным
склонам. Броненосец, чуявший рядом с собой чужаков увеличил скорость. Плот
прыгал с волны на волну, волочился за броненосцем, колотил по воде плоским
резиновым брюхом. Брызги то и дело окатывали всех, кто уцелел в этой
мясорубке.
Гномы спустили к плоту еще пару веревок. Вольво долго ловил одну из
них, полощущуюся на ветру.
Пард толком не запомнил, как лез наверх. На броненосец. Кажется, ему
помогали, подтягивали. Но Пард все таки каким-то чудом не сорвался и не
полетел в море, а добрался до самого верха, перевалился через борт на
холодную железную палубу. Даже сумку с компьютером и бинокль Пард умудрился
не выронить. В голове сразу стало гулко и пусто. А силы куда-то подевались.
Зато он все же запомнил, как, лязгнув, сорвалась кошка, и Вахмистр со
сдавленным криком ухнул в море, и как, швырнув все из рук на палубу, ринулся
вдоль борта Иланд. Запомнил, как всхлипывала Инси, уткнувшись Парду в плечо.
Запомнил, как перхал и кашлял наглотавшийся воды Зеппелин. И как зло пнул
палубу броненосца всегда сдержанный вирг Вольво.
Система нанесла сокрушительный удар; атаковала, несмотря на то, что они
находились далеко за пределами Большого Киева. Удар, после которого команда
Техника могла уже и не оправиться.
Обессиленные и продрогшие, они растянулись на отдающей холодом палубе
дикого броненосца. А тот быстро уходил на юго-запад, и следом за ним спешили
еще два серых стальных чудища.
Если Пард не ошибался, остров Крым оставался много восточнее.
26. Тиричмир-Конгур.
Южная ночь висела над морем; россыпь изумительно ярких звезд украшала
небо, и Парду, горожанину, казалось, что звезд раз в десять больше, чем
видно из Большого Киева. Умом-то он понимал, что виной всему темень ночи.
Неразбавленная свечением городских огней первозданная темнота. Поэтому видны
даже слабенькие и малые звезды, а уж яркие сияют так, что и подслеповатые
людские глаза приходится щурить. Да еще серпик луны...
Все спасшиеся с "Гелиодора" долго-долго сидели у самого борта
броненосца. Молча. Подавленные и разбитые. Пард не знал сколько прошло
времени - час, или два, или больше. Ночь свалилась с небес мгновенно, словно
кто-то из неведомых титанов, выполняя формулу ночи, щелкнул там, наверху,
гигантским выключателем. Парда захлестнула усталость и непонятное апатичное
равнодушие. Хотелось только одного - лечь и закрыть глаза.
Так они и молчали все, сколько осталось. Кто сидел, привалившись спиной
к борту, кто лежал, как Пард. Броненосец малым ходом неустанно шел на
юго-запад.
И как всегда бывает в любой команде, нашелся кто-то, кто не сломался
даже в казалось бы полностью безнадежный момент. Кто попытался расшевелить
всех.
- Так, - мрачно, но решительно сказал Вольво. Его голос невозможно было
спутать ни с чьим. - Сколько нас осталось?
Пард открыл глаза и сел. Звезды и луна сияли так ярко, что даже в ночи
он прекрасно видел всех, кто находился рядом.
Вольво и Инси. Гонза. Сам Пард. Оцепеневший эльф Иланд. Сидящие на
корточках гномы и хольфинги. Зеппелин. И Вася-"Секс".
- Одиннадцать. Одиннадцать живых, - сосчитал Бюскермолен. - Не так уж и
мало.
- Одиннадцать живых, - эхом повторил Вольво. - И чтобы остаться живыми,
нужно пошевелить мозгами.
Он на миг умолк, перебирая мысли, как четки.
- Первое. У нас нет еды. И, что хуже, нет пресной воды.
Орк Вася, как на школьном уроке, поднял руку. Вольво обратил лицо к
нему.
- Говори!
- Если здесь есть опреснитель, как на малых судах, я смогу его
запустить, - сказал Вася-одессит. - Я знаю нужные формулы. Я когда-то в
порту работал.
- Может быть, ты знаешь устройство броненосца? Хотя бы в общих чертах?
- Нет, - сокрушенно вздохнул Вася. - Не знаю. Но если увижу что-нибудь
знакомое, я немедленно сообщу.
- Без воды мы долго не протянем, - мрачно сказал Зеппелин.
- А плот? - сообразил Гонза. - На плоту ведь должны быть припасы. И
пища, и вода.
Сразу двое - Зеппелин и Роелофсен - вскочили и перегнулись через борт.
- Я перерезал веревки, - ровным голосом сказал Иланд. - Когда Вахмистр
упал в воду. Может быть, он сумеет спастись на плоту.
Никто не проронил ни слова. Не прозвучало ни одного упрека эльфу,
который в попытке спасти друга обрек на смерть остальных.
- Стоп! - осенило вдруг Парда. - Здесь, на броненосце ведь тоже должны
быть спасательные плоты! Даже не один - несколько. Надо только их надуть и
добраться до припасов!
Мысль была очевидной и, скорее всего, верной. Продолговатые коконы
упакованных плотов всегда жались к бортам любых судов, хоть диких, хоть
прирученных. И чем больше судно размером, тем больше на нем этих коконов. А
на плотах всегда бывает аварийный запас пищи и воды.
Зеппелин и Роелофсен метнулись вдоль борта к корме. Уже метрах в
пятнадцати они наткнулись на первый кокон. Зеппелин немедленно рванул за
тревожный фал и ночную тишину разогнал свист сжатого воздуха. Кокон
проклюнулся и стал постепенно превращаться в спасательный плот.
Он рос минуты три. И оказался размером чуть не вчетверо крупнее, чем
его собрат с "Гелиодора". Кажется, плот был несказанно удивлен, что его
разбудили и освободили на палубе, а не сбросили предварительно за борт.
Полувирг, оба гнома и хольфинги перепрыгнули через пузатый, наполненный
воздухом поребрик и стали лихорадочно искать вход в склад-камеру. Остальные,
разом сбросив недавнюю апатию, столпились рядом и нетерпеливо вытягивали
шеи. Пард в темноте видел неважно, иначе сам бы сунулся помогать в поисках.
Пока сидел у борта, казалось, что луна светит достаточно ярко, а как дошло
до дела - оказалось, что света все равно мало. Эх, людские глаза... Гонза,
вон, все видит, невзирая на темень. Ну как не позавидовать ему и остальным?
И живут долго, и видят лучше... Одно расстройство, словом.
- Есть! - наконец воскликнул Беленький и дернул за скрученный в кольцо
фал, вскрывая камеру. - Есть!
Зеппелин, сразу перебравшийся ближе к удачливому хольфингу, вытащил из
камеры пластиковую канистру с витаминизированной водой и поднял ее повыше.
Вздох облегчения вырвался сразу у нескольких живых. Вода значила, что они
еще некоторое время останутся именно живыми.
- Отлично! - сказал Вольво. Уверенность и самообладание вернулись к
нему, и это заразило всю команду. - Думаю, не стоит вскрывать остальные
камеры и не стоит трогать остальные плоты. Успеется. И пока темно, пожалуй,
нет смысла лезть в помещения броненосца.
Пард не вполне понимал это - но помнил, что даже Гонза, рожденный во
мраке и во мраке проводящий довольно много времени, в сомнительные места
предпочитает все же захватить с собой фонарик. Кстати, в сумке с компьютером
у Парда и фонарик имелся. Но что-то подсказало ему: не нужно сейчас
предлагать. Днем. Действительно, днем. Утром, точнее.
На надутом плоту сидеть и лежать было не в пример приятнее, чем на
гулкой и холодной железной палубе. Все забрались на плот и расселись около
вскрытой камеры с припасами. Канистра пошла по кругу, Мина раздавал
пластиковые пакетики с галетами и тюбики с питательной массой.
Где-то далеко-далеко впереди забрезжила надежда. Надежда на спасение.
Ведь живые всегда надеются, пока живут.
Веселенькая выдалась поездочка, что и говорить. Сначала убитый поезд.
Потом - добрейшие ребята, мотоциклисты-двухколесники. Пожар в николаевском
яхт-клубе. Турки в Голой Пристани. И вот - визит на борт дикого броненосца.
