будете по солнцу, это несложно, да и я видел среди ваших живых по крайней
мере двоих эльфов. Значит, не заблудитесь.
- Да, капитан. Я уверен, что не заблудимся. А какова причина, из-за
которой "Гелиодор", может статься, примется рыскать по Чонгару?
- Броненосцы, уважаемый, - с плохо скрываемым беспокойством пояснил
Фран. - Чертовы броненосцы! Они могут гонять катера неделями, не подпуская
их к берегам. Забавляются, что ли... Даже не стреляют. Просто гоняют,
туда-сюда. Иногда втроем, иногда целым флотом. Странные это машины...
- А приручать их не пробовали? - невинно поинтересовался Гонза.
- Как их приручишь, эдакие громадины? - сокрушенно вздохнул Фран. -
Впрочем, я слыхал, что в Измаиле этим вопросом занимаются военные. Не знаю
каков результат их усилий, но мне почему-то кажется, что денежки из киевской
казны тратятся там впустую.
Вольво при этих словах чуть заметно усмехнулся. Наверное, он больше
знал об успехах или неудачах киевских военных на ниве приручения больших
судов.
Старпом Сандро тем временем разлил ром по стаканам. Выпили. Сандро
крикнул кока-стюарта, которого звали Хуан Карлос Тортоза Сегура, а попросту
- Сегура, и тот принес скорую закуску: бутерброды и пластиковые тарелочки с
салатами.
- Свежие овощи? - удивился Вольво. - Неплохо живут моряки!
Капитан польщенно засверкал глазами и погладил седеющую бородку.
- Стараемся, уважаемый. Но, неужели в Центре свежатина так редка?
- Не столько редка, - вздохнул Вольво, - сколько дорога. Чрезмерно,
по-моему: пока я добрался из Центра к морю, к столу моему попало больше
свежатины, чем за последние пять лет в Центре. А добирался я каких-то
три-четыре дня.
- Юг есть юг, - философски вздохнул капитан. - Есть ли еще вопросы,
требующие немедленного обсуждения? А то, знаете ли, не мешает иногда
наведаться в рубку, разбудить рулевого...
Вольво вежливо улыбнулся, давая понять, что он оценил шутку.
- ...да и старину "Гелиодора" на курс возвращать частенько приходится:
последнее время он стал каким-то по-юношески мечтательным. Сезон особенный
наступил, не иначе.
- Нет, капитан. Пока у меня никаких срочных вопросов не возникло. Не
смею больше вас задерживать!
Фран и Сандро встали, церемонно раскланялись в дверях, насколько
позволяла тесная каюта, и удалились по своим загадочным корабельным делам.
Пард покосился на бутылку с остатками рома. Уж больно забористая была штука
там, за зеленым стеклом.
- Вот и я думаю, - задумчиво протянул Гонза и пошевелил ушами, как
прислушивающийся конь. - Допить, что ли?
Он пересел поближе к столу.
Вольво молча разлил все, что оставалось в узкой зеленого стекла
бутылке, все до последней капли. Три стакана негромко звякнули, встречаясь
над белоснежной скатертью.
- Вы знаете за что, - коротко сказал Вольво и одним махом, по виржьи,
осушил стакан.
- А как вы думаете, шеф, - спросил через минуту Гонза, когда ром
благополучно угнездился в желудках киевских техников, - система отпустила
нас? Смирился город с тем, что мы ускользнули? Или будет пытаться расстроить
наши планы снова и снова?
Инси взглянула с полки на гоблина. Светлые пряди падали ей на глаза, и
лица Пард почти не видел.
- Я ведь говорила уже. Система - это не только наш город. Это все
города мира.
- Не думаю, что нам удастся почувствовать разницу, э-э-э... сударыня, -
отозвался Гонза. - Наш город, не наш город - какая разница? Пока мы
оставались в пределах Киева - система давила, и это было заметно. А влияния
других городов я как-то не отследил.
- Я бы не стал успокаиваться и думать, что система смирилась, - сказал
Вольво, оборачиваясь к Гонзе. - Система по-прежнему демонстрирует
незаурядные способности к импровизации. Нападение турков на Голую Пристань -
несомненный удар системы. Большой Стамбул пришел на помощь Большому Киеву в
борьбе за целостность системы. Твой вопрос просто неуместен, Гонза. Потому
что ответ лежит на поверхности.
С этим спорить было трудно. Гонза и не стал спорить. Только едва
заметно кивнул.
- Значит, - подытожил Пард, - следует ожидать очередных сюрпризов? В
лице диких броненосцев, надо полагать?
- Вероятно, да. И если броненосцы не замедлят явиться, можно будет даже
поздравить себя сквозь слезы, - Вольво снова улыбнулся. Наверное, сегодня у
него было хорошее настроение. - Поздравить, потому что мы можем впервые
успешно предсказать очередной шаг системы. Очередной удар. А это значит, что
мы начинаем постигать нашего врага, учимся понимать его. Это немало,
по-моему.
- Кто б спорил, - вздохнул Гонза. - Да только я предпочел бы, чтоб
надежды не оправдались, и мы без всяких гонок с броненосцами добрались до
Крыма...
- А меня другое беспокоит, - подал голос Пард. - Точнее, не то чтобы
беспокоит... Просто интересует. Команда ведь уже поняла, куда мы
направляемся?
- Возможно. Эльфы и так знают. Валентин и Сергей тоже давно догадались.
Бюс и Роел - знали с самого начала. Точнее, с момента, когда вы открыли цель
нашего предприятия. Об остальных не скажу. Но точно знаю: любой живой из
команды Техника пойдет с нами до конца без всяких колебаний. Любой. Вплоть
до половинчика Жора, хотя он кажется увальнем и растяпой. Я ручаюсь за всех.
При этом Вольво значительно взглянул на Инси, на Техника Большого
Киева, все еще прячущую лицо за непослушными прядями волос.
- Я знаю это, Вольво, - сказала Инси. - Знаю.
- Относительно нас, надеюсь, тоже сомнений нет? - проворчал Гонза.
- Надеюсь, - невозмутимо парировал вирг. - Иначе вы вряд ли стали бы
ввязываться в эту историю.
"Логик, - подумал Пард с легким раздражением. - Кажется, эта мысль
высказывалась уже не однажды. Что за манера у долгоживущих по много раз
повторять одно и то же? Мусолить и жевать давно обсужденные проблемы?"
Но вслух он ничего не сказал. Просто вновь ощутил, что между ним,
мотыльком-однодневкой, который вряд ли доживет даже до столетнего возраста,
и остальными, для которых век за веком проходит мимо и исчезает в неясной
дымке минувшего, едва-едва отложившись в памяти, между ними бездна.
Пропасть, у которой нет дна. Люди - не просто новая раса. Это совсем
другое... Это совершенно новая манера мыслить, это жажда жить и жажда
успеть, это вечная гонка со смертью... оказывающаяся, впрочем, совсем
недолгой. Гномы, эльфы, гоблины, половинчики, вирги - да те же люди-лонгеры
- они отличаются друг от друга только внешностью и мелкими привычками. А
думают по большому счету одинаково. И не им изменять этот мир - подумал
вдруг Пард. Вовсе не им. Людям. Короткоживущим. Тем, кто спешит, и не
успевает, и именно поэтому действительно способен что-нибудь изменить. В
команде людей мало, но это ничего не значит. Команда Вольво... Точнее,
команда Техника Большого Киева - только начало лавины.
А ведь первым камнем явился он, Пард Замариппа. Человек.
Короткоживущий. Гонза еще сотню лет собирался бы с духом и строил
разнообразные планы... А Пард просто проснулся однажды утром, и сказал
другу-гоблину: "Все, Гонза. Хватит болтать, надо действовать. Пошли за
билетами."
Гонза тогда округлил глаза и принялся канючить, что еще ничего не
готово, что нужно прощупать почву...
Они уехали в тот же день, несмотря на протесты гоблина. В разных
вагонах. В какой-то момент, часа за два примерно до отЦезда, Гонза перестал
канючить, и они договорились, что Пард начинает пускать пыль в глаза бонзам
из Центра, а Гонза отсиживается в сторонке и дает дельные советы. В общем,
так все и получилось.
Хоть боцман Маркос и просил без дела по палубе не шляться, Пард с
Гонзой вышли на дощатый настил, стали у борта и долго молча глядели на
волны, гуляющие по морю. Берег давно скрылся за горизонтом, и теперь их
окружала только плоская водная равнина, еще более странная чем степь. Пард
где-то читал, что один из районов Большого Рима, зовущийся Венеция, стоит на
воде. Все дома на сваях, площади - тоже настелены на сваи. Почему-то в это
слабо верилось. Ну какому дому вздумается расти из воды? Да и как там
машины-бульдозеры бултыхаться рядом будут? И забором такое место толком не
обнесешь...
Чего только не придумают!
Сквозь прозрачный пластик, отделяющий кают-кампанию от палубы было
видно, что Зеппелин, Михай, Саграда и Трыня азартно режутся в кости, а
Вася-"Секс" с интересом за игрой следит. Бюскермолен попросту спит,
Роелофсен о чем-то негромко беседует с Миной и Беленьким; все трое сидят на
полу, привалившись спинами к стене. "Наверное, чтоб волн не видеть", -
подумал Пард. Иланд и Вахмистр, скрестив ноги, устроились на носу, рядом со
свернутыми в бухту канатами и ныряющей в клюз якорной цепью. Пард иногда
лениво на них поглядывал.
Шофера Ас и Тип-Топыч, скорее всего, ушли в трюм к Феликсу и Раулю,
потому что Пард еще на берегу краем уха слышал, что они интересовались
корабельными двигателями. Хотя, "Гелиодор" - всего лишь катер... Жор,
конечно же, успел спеться со стюартом, а заодно и коком Сегурой и ошивался
на камбузе, периодически спускаясь к погруженным на катер припасам. Сегодня
стоило ожидать особенного обеда и такого же ужина.
Лишь о полуэльфах Пард ничего не знал - ни где они находятся, ни чем
заняты. Может быть, отправились в рубку в надежде выучить новые формулы.
Может быть, тоже прикорнули где-нибудь в уголке.
- Ну, - сказал Гонза, задумчиво глядя за борт, - похоже, что дело идет
к финишу.
- Не торопись, сглазишь, - Пард поморщился. - Еще до Крыма дойти нужно,
да и по Крыму потом, до Симферополя...
Было странно сознавать, что перед названием города нет слова Большой.
Если верить умершему уже живому-крымчанину по имени Игорь Чепурной, который
передал Парду сломанные часы, Симферополь - маленький городишко, размером с
район Большого Киева. С тот же Николаев, к примеру. А ведь в Крыму есть и
другие города, поменьше. Есть совсем крошечные, меньше Голой Пристани, хотя
куда уж меньше - даже представить было трудно. Но Крым жил по своим законам,
отличным от законов внешнего мира. Того самого мира, на котором прижилась
упрямая система, не желающая меняться...
Собственно, у Парда с Гонзой не было ничего, кроме адреса в Симферополе
и имени живого, к которому можно обратиться. Живого звали Вадим Чепурной и
умершему крымчанину он приходился братом - Пард с Гонзой в свое время еще
удивлялись: вполне обычные имена для Большого Киева.
Они долго стояли на ветру, подставляя лица резким порывам. Над
"Гелиодором" носились чайки; их резкие неприятные крики сопровождали катер
от самого берега. Даже во время стрельбы по туркскому торпеднику эти белые
птицы вились неподалеку, словно никого и ничего не боялись. Возможно они и
правда презирали опасность, а возможно просто были слишком глупы, чтобы
почуять угрозу.
Пард не любил чаек. Но именно они оказались предвестниками
неприятностей.
Из открытого бокового окна-иллюминатора ходовой рубки по пояс высунулся
матрос. Он пристально вглядывался вдаль, влево от "Гелиодора". Пард с Гонзой
невольно взглянули туда же.
Далеко-далеко, у самого горизонта, кружилась серебристая туча. Гонза,
наверное, различал даже отдельные белые точки - парящих над водой чаек. А
серо-стальную черточку на волнах различал даже Пард.
Зычный голос матроса всколыхнул даже тех, кто спустился в
кают-кампанию:
- Полундра! Броненосец!
- Право на борт! - закричал откуда-то сверху, из-за рубки капитан Фран.
