дверь.
В дверь постучали.
Испуганной птицей глянула на дверь Ганна. Сестры затихли. Марат нап-
ряженным, каким-то деревянным голосом спросил:
- Кто там?
- Открывайте! А не то дверь сломаем!
В дверь забухали.
Марат подошел, открыл. В дверь ввалились Чарли и Булкин. Злые, страш-
ные. Все в доме перевернули, что-то искали.
- Кто вы такие? И что вы делаете в моем доме? - спросил их Марат.
- Мы - "черный ворон"! - закричали те, показали белую бумагу. - А ты
- враг народа. И ты - арестован! - скрутили Марату руки. Потащили к две-
рям.
Разом заплакали сестры в голос:
- Папа! Папа! Папочка! Не уходи!
Заплакала вся палата. Плакали по-настоящему, укрывшись с головой оде-
ялами.
Одна Ганна стояла, не плакала. Стояла-стояла, застыв: будто не здесь
она, будто думу думает... Бросилась вдруг коршуном на Чарли и Булкина,
налетела, била их изо всех сил, в лица плевала, царапалась и кусалась,
била, била, била...
- Это же игра! - кричал, отбиваясь, Чарли. - Дура! Мы же играем! Мы
понарошку его уводим! Игра! Понимаешь? Ты испортила всю игру!
А Ганна не слушая била и била. Покуда не убежали.
Обняла Марата, подвела к столу, посадила за стол. Сестер успокоила,
налила им в миски "борща". Погрозила кулаком двери.
Села рядом с Маратом.
Семья начала есть.
Мокрые глаза детей следили за ними со всех сторон.
18 Утром Тракторина Петровна всех будила:
- Подъем!
Дети спали.
- Подъем! - кричала Тракторина Петровна, срывая одеяла. - Ночью надо
было спать! На линейку - марш! Марш! Марш!
Дети сонно вскакивали, одевались нехотя.
Тракторина Петровна сорвала одеяло с Ганны. Ганна лежала мокрая: об-
мочилась.
- Ах ты дрянь! - Тракторина Петровна даже руками всплеснула. - Обос-
сала всю кровать! Тебе что? Ночью лень было встать? Лень?!
Ганна закрыла лицо руками от стыда.
- Нет, ты смотри! - отводила ее руки Тракторина Петровна. - Ты
ссаться будешь, а я стирать? Ну-ка понюхай! Чем пахнет? Нюхай! - Ткнула
Ганну лицом в мокрое: - Нюхай! Так щенков учат, чтоб не гадили! Нюхай! -
Она вошла в раж: - Нюхай!
Марат дотронулся до руки Тракторины Петровны. Та оглянулась, потная,
красная.
- Чего тебе?
- Она сама постирает. Я ее на реку поведу. Можно? После завтрака?
Тракторина Петровна кряхтя вставала:
- Ладно. Только завтрака не будет. Разгрузочный день сегодня. Яблоки
будете грызть. Витамин! - Пошла к дверям, остановилась. - Только смотри
у меня!
Чтобы не ты! Чтобы она сама стирала! Сама! Я по глазам узнаю!
Тракторина Петровна вышла. Потом почти сразу открылась дверь. Сторож
с порога, не заходя, высыпал из мешка яблоки на пол. Мелкими круглыми
блестящими ядрами заплясали зеленые яблоки по полу, покатились по пала-
те.
Каждый взял по яблоку. Марат откусил, поморщился.
- Кислятина! Выплюньте! - сестрам сказал. - Мы на речку с Ганной пой-
дем, там в саду сладких вам нарвем!
Ганна послушалась, выбросила яблоко.
Чарли и Булкин набросились на яблоки: Чарли кидал их себе за пазуху,
Булкин набивал карманы. Конопушка бегала между ними, яблоки надкусывала
одно за другим - чтоб никто не взял.
- Это мое яблочко, - говорила. - И это мое. И это.
Лицо ее кривилось от кислого, а она все надкусывала, остановиться не
могла.
Надкусывала и жевала, приговаривая:
- Витамин! Вита-а-амин! Потому и кислый!
19 Ганна с Маратом подошли к реке, к Ахтубе.
- В воду положи, - показал Марат на простыню, - пусть отмачивается.
Мы ее камнем придавим. А сами пойдем купаться. Не бойся - не уплывет.
Марат разделся, стоял в трусах. Ганна разделась донага. Стояла голы-
шом, крестик на груди.
- Ты что? Совсем? Хоть трусы надень, - застеснялся за Ганну Марат.
Ганна смотрела, не понимая, чего он хочет.
- Ну, поплыли, - вздохнул Марат.
Ганна покачала головой: нет.
- Ты плавать не умеешь? - догадался Марат. - Давай я тебя научу.
Поддерживал одной рукой, вел ее вдоль берега.
- Бей ногами! Бей сильнее! Только в воде бей, не брызгайся. Попробуй
на спине теперь!
Перевернулась Ганна, Марата ослепило будто: розовые нежные два соска
на груди у Ганны, а в низу живота - золотой треугольник жаром горит, зо-
лотым раскаленным углем...
Глаз не может отвести.
- Ныряй! - закричал, а голоса нет. - Плыви под водой!
Ганна нырнула с открытыми глазами. Увидела маленьких серебристых ры-
бок под водой, поплыла за ними. Они веселой серебряной стайкой плыли, с
ней играли, серебряными прохладными лицами ее лица касались. Она их по-
целовать хотела.
Потянулась губами. Засмеялись серебряно, как колокольчики, умчались.
Ганна вынырнула. В ушах звенело.
- Ты же просто ас! - кричал Марат. - Ты метров двадцать проплыла. Я
думал, утонула! Ты же талант! Я тебя всему научу! Хочешь, читать научу?
Ганна замолотила руками воду, опьянев от счастья и брызг, кивнула:
хочу.
Поплыла к нему. Он к ней.
Вдруг змея проплыла между ними. Сверкающей бечевой, словно молния.
Высоко, будто вытянув шею, несла она свою голову над водой. Грозно гля-
нула.
Замерли.
- Змея, - выдохнул Марат. - На берег поплыла. Она в воде не кусает-
ся...
Ганна стояла замерев. Боялась пошевелиться.
- Чего ты? Поплыли на ту сторону, - предложил Марат. - Там мельница.
Может, муки натырим.
Поплыли рядом. Испугалась Ганна, забила руками.
- Не бойся, я рядом. Я с тобой... - сказал Марат.
20 У мельницы стоял красноармеец с винтовкой. Марат и Ганна за угол
забежали.
Марат отогнул доску:
- Лезь!
Проползли в щель, оказались будто в другом мире: шум машин, белая
пыль.
Мерно работали жернова, шумно лилась вода, сыпалось зерно. Белая, как
туман, мука висела в воздухе.
- Встань и стой! Пусть мука на тебя садится! - шептал Ганне на ухо
Марат.
Встал сам, разведя руки в стороны. Показывал Ганне. Ганна встала ря-
дом, подняла руки.
Стояли, покрываясь мукой. Бородатый краснорожий мельник, весь в муке
и солнце, их увидел. Красноармеец к нему подошел. Мельник подмигнул Ган-
не, увел красноармейца подальше.
Выползли на свет божий - Марат и Ганна - белые, все в муке, даже рес-
ницы.
Шли осторожно, разведя руки в стороны, чтобы мука не осыпалась.
21 Ганна облизывала спину Марата. Слизывала муку со спины. Марат
ежился, хохотал:
- Это тебе вместо завтрака. Щекотно! Ганна, ты как кошка. Ой, не мо-
гу! Давай лучше я тебя!
Повернулся, начал муку с нее слизывать. Ганна смеялась, запрокинув
голову:
щекотно. Белые ресницы дрожали, с них мука осыпалась.
- Ганна, не смейся! Стой смирно! Не трясись, вся мука осыпется.
Он вылизывал ей спину и вдруг вылизал - родинку. Около самой шеи.
Прикоснулся губами к родинке. Погладил завиток волос. Присмирела Ган-
на, не смеется больше. И спину напрягла, выпрямила.
- Ганна, - глухо сказал Марат. - Я люблю тебя.
Оглянулась беспомощно. Марат понял:
- Ты не дурочка! Ты не дурочка! Ты красивая! Я женюсь на тебе!
Поцеловал ее в белые губы. Обнял Ганну покрепче. Ганна, упершись ру-
ками в его грудь, Марата отталкивала. А он все сильнее ее прижимал, лез
целоваться:
- Ну чего ты? Я правда женюсь. Не бойся...
Ганна лицо отворачивала.
Повернула голову к реке. Там течение простыню уносило. Замычала, за-
билась в руках Марата.
- Что? - отпустил ее.
Показала рукой:
- Га!
Марат посмотрел на реку:
- Ну, унесло. Догоним! - Вздохнул: - Эх ты!
Побежал вслед за рекой. Ганна - за ним.
Они бежали по берегу. Река стала шире, повернула в сторону.
На песке вдруг увидели плот. Старенький, рассохшийся. Столкнули в во-
ду.
Поплыли на плоту.
22 Ганна, подоткнув платье, полоскала простыню у берега. Марат прятал
плот у старой ивы: забрасывал листьями, ветками, травой:
- Пригодится еще.
Подошел к Ганне. Повернул к себе ее лицо. По-новому смотрела она на
него:
любяще, глаз с его глаз не спуская.
- Ты меня любишь, Ганна?
Закрыла глаза: да.
Убрал ресничку у нее со щеки:
- Эх, уплыть бы нам с тобой отсюда, Ганна!
Смотрели на реку. За рекой солнце садилось.
23 Вечером тетка Харыта полы помыла, пошла воду вылить. Мимо сторожки
проходила. Вдруг дверь сторожки открылась: сторож Тракторину Петровну
выталкивал. Та молча могучими руками за дверной косяк держалась.
Дал ей кулаком прямо в душу.
- Пошла! Надоела! - дверь закрыл.
Покатилась Тракторина Петровна с крыльца кубарем. Плюхнулась на чет-
вереньки, платье на заду задрато. Отползла в кусты.
- О! О! О! - воем звериным завыла.
Подошла к ней тетка Харыта, окликнула:
- Арина! - Руку на плечо положила. - Аринушка!
Оглянулась та, лицо заплакано:
- Я!
- Случилось что?
- Следишь за мной? - Слезы у Тракторины Петровны сразу высохли.
- Мимо проходила, помочь тебе хотела, Арина.
- Какая я тебе Арина?! - закричала. - Тракторина я.
- Ты ж человек, - сказала тетка Харыта. - И имя у тебя должно быть
человеческое, какое при крещенье дали, - сказала тетка Харыта.
- Меня Советская власть крестила, - сказала гордо Тракторина Петров-
на, вставая. - Назвала, как зовусь, - Тракторина! И не человек я! А -
коммунист!
Поняла?
- Давно поняла, что не люди.
- Прочь с моей дороги! - закричала Тракторина Петровна, пошла, огля-
нулась: - Договоришься - язык отрежут. Не со своим братом ты связалась,
Харитина Савельевна, ох не со своим!
Тетка Харыта вылила грязную воду из ведра. Долго смотрела, пока вода
не ушла в землю.
24 Ночью в палате стон стоял. Конопушка, держась за живот, плакала:
- Ой, мамочки мои, как живот болит!
- Дай спать! - закричал на нее Чарли. - Разревелась тут!
Конопушка, согнувшись до пола, побежала к двери.
Возвратилась уже с теткой Харытой.
- Где болит-то? - спрашивала тетка Харыта, мяла Конопушкин живот. -
Тут болит?
- Везде болит! - стонала Конопушка.
- У нее понос! - сказал Чарли. - Бегает и бегает. Дрищет и дрищет.
- Я тебе сейчас щавеля конского заварю. Пройдет! Потерпи маленько, -
говорила тетка Харыта.
- Не могу терпеть! Не могу! - Конопушка вскочила, побежала к двери.
- Ты куда?
- На двор!
- Дристунья, - сказал Чарли, укладываясь поудобнее. - Замучила всех!
25 Утром Ганну принимали в пионеры.
В степи, выстроенные в шеренгу, стояли дети. Тракторина Петровна го-
ворила:
- Сегодня в наши дружные пионерские ряды мы принимаем нового члена,
нашего нового товарища Ганну... - Тракторина Петровна замялась, - ...
Бесфамильную Ганну. Ганна, подойди ко мне.
Ганна пошла к ней.
- Ганна немая, вы знаете. Поэтому я прочитаю пионерскую клятву вместо
нее. А ты, Ганна, слушай и произноси в уме. - Тракторина Петровна откаш-
лялась. - Вступая в ряды пионеров, перед лицом своих товарищей торжест-
венно клянусь!
Бороться за дело Коммунистической партии большевиков! Безжалостно
уничтожать врагов Советской власти! Всю свою кровь, до последней капли,
отдать за дело рабочих и крестьян!..
- Пропусти меня! - прошептал Чарли Булкину. - Живот схватило.
Побежал к кустам. Сел там, только галстук видно.
И другой к кустам побежал, и третий... К концу клятвы все пионеры в
кустах сидели. Хотела Тракторина Петровна, чтобы кто-нибудь из пионеров
Ганне галстук повязал, оглянулась: никого нет. Сама Ганне галстук на шею
накинула, пока с узлом возилась, ветер галстук подхватил, в небо унес:
красным змеем он, извиваясь, в небе реял.
Тракторина Петровна побежала за галстуком. Подпрыгнула. Упала.
- Тракторина Петровна! - сестры ее позвали. - Идите скорей в палату.
Там Конопушка лежит на кровати и не дышит!
- Холоднющая!
26 Конопушка лежала на кровати мертвая.
Тракторина Петровна дотронулась до ее лба. Отдернула руку. Подняла
глаза на тетку Харыту:
- Умерла?
- Преставилась, - коротко сказала та.
- От простого поноса?
