Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Варламов А. Весь текст 182.93 Kb

Купол

Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3 4 5 6  7 8 9 10 11 12 13 14 ... 16
дорогу, небрежно вручила мне маленький флажок вроде тех, которыми
размахивали чагодайские демонстранты.
 Как я, чуравшийся всех общественных мероприятий, законно от них
освобожденный, очутился в толпе студентов рядом с универмагом "Москва",
какой черт меня туда понес и зачем мне был нужен этот дурацкий флажок?
 - Поднимешь, когда поедут машины,- сказала она, мельком на меня
взглянув.
 Кортеж приблизился, и за стеклом черного лимузина я увидел мрачного,
похожего одновременно на палача и на жертву пассажира, чей взгляд
бессмысленно скользил по нашим лицам. Но, когда я поднял руку, он
вздрогнул, глубокие, страдальческие глаза остановились на мне. В
следующую минуту меня выдернул из толпы среднего роста плотный человек и
вырвал флажок.
 - Кто тебе его дал?!
 Девица в телогрейке, которую я принимал за комсорга курса, стояла
недалеко от нас. Она глядела насмешливо. Я ничего не понимал и собирался
молча повернуться и уйти.
 - Откуда эта мерзость?
 Ее насмешка меня взбесила. Отчаянно вращая глазами, сорвавшимся на
фальцет мальчишеским голоском я завопил:
 - Да как вы смеете такое спрашивать! - И стал вырываться.
 Он был сильнее и потащил меня в сторону, не было рядом маленьких верных
вьетнамцев, чтобы спасти "ленсо". А впрочем, было все равно, куда он
меня волочет и что со мной сделают,- я даже подумал, что если бы меня
отчислили из университета, это было бы лучше.
 Но пухлогубый оказался из ректората, и дело было решено не выносить за
стены университета. На факультет пришла бумага, но мое начальство,
посовещавшись с Евсеем Наумовичем, так цыкнуло на говорунов: дескать,
понимают ли они, какое сокровище каждый математик, который в отличие от
них не болтовней, а делом крепит обороноспособность государства? Знают
ли, сколько средств уже было на меня затрачено, чтобы просто так взять и
выгнать, и если, не дай Бог, сейчас отчислить, то страна потеряет
уникального математика? Столько шороху напустили, что ректоратские уже
не рады были.
 Только я из этой истории другой урок вынес: не по чину мне похвалы
произнесены были, обманом выданы - не заслужил я такой опеки. Не
благодарность, а обиду за горькую, пусть и не нарочную и оттого еще
горшую услугу в этом заступничестве ощутил.
 А кроме обиды на кретинов из ректората, на нетонкое и лицемерное свое
начальство, на расчетливого, себе на уме Горбунка, который обязан был
случаем воспользоваться, чтобы от меня окончательно избавиться, но
вместо того стал относиться гораздо ласковее и мягче, и на всю
тоталитарную систему, запомнил я рысьи глаза лихой девицы, что сунула
мехматовскому лопуху злополучную эмблему польских смутьянов.
 Я не надеялся ее увидеть, но воспоминание о незнакомке против воли
приводило меня к нелепому стеклянному зданию, что стояло наискосок от
цирка и музыкального театра перпендикулярно долгому яблоневому проспекту
и даже не казалось принадлежавшим университету,- настолько иными были
населявшие его люди, их лица, разговоры и одежда. Я пытался разглядеть
виновницу моих недоразумений в толпе хохочущих див, куривших в теплые
дни возле бездействующего фонтана, а в холодные - набивавшихся под
лестницей в вестибюле. Заглядывал в большие аудитории и поднимался на
лифте на верхние
 этажи, бродил по узким долгим коридорам, где все время раздавался
женский смех и стоял, подрагивая, веселый гул и запах вечной весны,
заходил в библиотеку, в которой было немногим тише, и болтался возле
расписания. Вскоре ко мне привыкли, глядели кокетливо и с любопытством.
 Среди беззаботных насмешниц попадалось немало хорошеньких и симпатичных
лиц. Ленивые и утомленные бродили наподобие не то сутенеров, не то
евнухов редкие парни с мутными глазами, но той, что меня так изящно
подставила, в пестрой толпе не было. Однако чем дольше я ее не видел,
тем пронзительнее была моя поздняя первая влюбленность.
 Я уже не помнил ни ее лица, ни голоса, отчаялся встретить, хотя
воспоминание о ней, единственное, удерживало меня и в университете, и в
этом городе, а иначе давно бы все бросил и уехал. Я всерьез примеривался
к экзотической профессии лесоруба или сплавщика леса, был готов уйти в
тайгу и среди медведей, клещей и гнуса проверять на излом свое
несчастное "я".
 Но перед зимней сессией, сдавать которую я уже и не собирался, в сырой,
оттепельный, гнилой и темный, оттого что растаял снег, декабрьский день
тихонько постучался Хунг.
 Следом за ним в проеме двери в светлой легкой шубке, из-под которой
виднелась черная юбка, в аккуратных сапожках, пахнущая зимним воздухом,
еще более красивая и нежная, взрослая и недоступная, чем я мог
вообразить, как самое прекрасное создание дразнящего стеклянного мира
возникла та, которую я искал.
 - А ты молодец! - сказала она, поднимая на меня чудные черные,
точь-в-точь как у Золюшко, очи.
 Хунг исчез, будто его и не было, но в последний момент мелькнуло на
сморщенном вьетнамском яблочке-личике нечто похожее на предостережение,
только я ему не внял.
 Я смотрел на вошедшую женщину во все глаза и не мог насмотреться. Ее
нельзя было назвать совершенной красавицей. Но в неправильных чертах ее
лица и линиях крупного тела, в продуманном наряде, во всем облике ее
было что-то очень привлекательное и тревожное. Светлые вьющиеся волосы
пепельного оттенка открывали аккуратные уши с серебряными сережками. У
нее были глубокие глаза и чувственные, обметенные лихорадкой губы. На
высокой шее посажена горделивая головка с гладким высоким лбом. Тонкие
руки с узкими запястьями, на которые были надеты браслеты, она скрестила
на высокой груди, но, несмотря на защитную позу, позволяла на себя
глядеть и не опускала насмешливого взгляда.
 Прислонившись к подоконнику, я стоял на ватных ногах и не мог ни
говорить, ни тронуться с места, ни коснуться ее. Я был уверен: сейчас
все кончится, она уйдет, и тогда ничего другого мне не останется, как -
не в Сибирь даже - а окошко распахнуть и вниз. Но тут девушка
приблизилась и прижалась гибким, жарким телом.
 Я вздрогнул, впервые в жизни не так, как в физкультурном зале на матах
с Ниночкой и не как пьяный с покорной и равнодушной, готовой на все,
потому что велел старший, прелестной вьетнамочкой, а по-настоящему
ощутив прикосновение женщины, и с непонятно откуда взявшейся опытностью
притянул к себе, ища губами ее губы.
 - Погоди,- оттолкнула она меня и, уперевшись руками в грудь, с глазами,
сузившимися, как у узбечки, спросила: - Почему тебя до сих пор не
выгнали?
 - Что? - Так нелепо, некстати и совсем не о том прозвучал ее вопрос.
 - Ты подписал какую-нибудь бумагу, дурачок? Зачем меня ищешь? Для чего
подослал этого желтого?
 Я растерялся еще больше и не знал, что сказать, а она, раскрасневшаяся,
возмущенная, продолжала выпаливать мне в лицо:
 - Тебе велели? Ну пойдем!
 Наверное, в моих глазах отразились ужас и стыд, и ее голос сделался
более мягким.
 - Я не виню тебя - не надо было к тебе подходить. Мне терять нечего,
 я не пропаду, а тебе, если отчислят,- беда.
 Она говорила теперь почти ласково, а я вцепился в нее и не отпускал.
 - Так вот что тебе надо.- Она откинула с лица волосы и внимательно на
меня поглядела.- Как же можно так сразу, без любви?
 - Я люблю.
 Она на секунду остановилась, потом забралась с ногами на узенький
диванчик, из которого лезли и впивались ей в спину пружины, устроилась
удобно и легко.
 - Любишь? Скажешь, как увидел, так и полюбил? Или у тебя на объяснения
да ухаживания времени нету?
 Я не мог отвести взгляда. Она вытягивала из меня душу, накручивала себе
на палец, как вьющийся локон.
 - Ну иди сюда.
 Не смея до нее дотронуться, боясь, что это может оскорбить и она
подумает, будто принимаю ее за легкомысленную женщину, я сел рядом.
 Она положила мне на плечо голову, а потом перебралась на колени.
 - Погоди, юбка помнется,- шепнула.
 Я не верил своим глазам, в которых померкли не только все цвета радуги,
но и сам Божий мир; я знал, что этого не может, не должно быть, этой
молодости и щедрости не просил, мне достаточно было стоять и держать ее
в руках - только бы никуда не уходила.
 - Свет погаси.
 Молча я повиновался, но потом вспомнил про оперотряд.
 - Чего боишься? Никогда не был с женщиной?
 - Сюда могут прийти,- выдавил я через силу.
 - Кто? Комсомольские мальчики? - расхохоталась она.


VI
 Наверное, они были все больные, эти люди - те, кто распихивал флажки и
читал запретные книжки, зря я с ними связался, но я тогда об этом не
думал.
 С легкой руки черноглазой блондинки Алены, что общалась с хиппи,
оккупировавшими первый этаж корпуса гуманитарных факультетов, приходила
с утра невыспавшаяся, с зубной щеткой в сумочке, вместо лекций сидела в
прокуренной дыре под лестницей и часами трепалась, но при этом никогда
не теряла гордого и великолепного вида, я принялся читать слепые
самиздатовские распечатки, встречаться с такими же ушибленными людьми,
ходить в мастерские скульпторов и художников, на подпольные концерты
рок-музыки, что проводились в общежитиях на окраине Москвы, и мне даже в
голову не могло прийти, что такие вещи в наше время возможны.
 Мы собирались на квартирах в подмосковных поселках, ездили в
академгородки, курили сигареты, от которых потом болела голова, вяло
разговаривали, рассказывали анекдоты и передавали слухи. Поначалу это
казалось ужасно скучным, обязательной нагрузкой вроде билетов в
филармонию, которые продавали в комплекте с билетами на Таганку или в
"Современник". Я долго не мог понять, что влечет меня - возможность быть
с Аленой, провожать ее домой и до одури целоваться в темноте улиц и
бульваров, по которым вчера еще ходил
 в одиночестве и тоске, а если ее беспечных родителей не было дома, то
подниматься наверх в квартиру - в общежитие она с тех пор так ни разу и
не пришла, или что-то другое, разбудившее душу и призвавшее к забытому
мщению за детское поругание?
 Она тянула меня в бесчисленные и разнообразные компании, где я ревновал
ее к каждому гуманитарному пижону, умеющему рассказывать анекдоты,
говорить скользкие комплименты, бряцать на гитаре, отгадывать шарады,
капустничать и с особым гаденьким удовольствием материться в присутствии
поощрявших их к этому занятию и оценивающих каждое движение и слово
женщин. Я чувствовал, с каким недоумением на меня там смотрят, хихикают
за спиной, потешаются, точно спрашивают - что могла она в нем найти? - и
любил ее все сильнее.
 А Аленушка чувствовала, забавлялась, тормошила, дула губки, была
рассеянна и печальна, дразнила, ласкалась, а то вдруг делалась
необыкновенно серьезной, часами рассказывала про Испанию, корриду,
фламенко, цыган, испанскую жандармерию и испанское отношение к смерти,
про Толедо и Саламанку, про лимонные рощи и сухое лицо Кастилии,
твердила красивые и звонкие стихи, заставляла вникать в темы ее курсовых
работ, а однажды завела в костел рядом с Лубянкой и призналась, что
прошлым летом, будучи в Прибалтике, перешла в католичество. В костеле
было уютно и тихо, играл орган, вкрадчиво говорил сонный, аккуратно
постриженный и гладко выбритый прелат, люди становились на колени на
специально приспособленные скамеечки, все было очень продуманно,
комфортно и совсем не походило на толчею и шумливость наших церквей.
Потом по храму заскользил юркий человечек с подносом. Прихожане клали
туда бумажки - не было ни одной монеты, и я почувствовал себя невероятно
сконфуженным. Человечек с укоризной посмотрел на мое покрасневшее,
растерянное лицо, а когда мы вышли, Алена вдруг начала запальчиво
говорить, как не любит азиатчину и тупость, как жалеет, что не родилась
если не испанкой, то хотя бы еврейкой или армянкой, и если и выйдет
замуж, то только за кого-нибудь из представителей великих и древних
наций. Я вспомнил про пьяненького журналиста, про Горбунка и подумал,
что ничего не понимаю и, наверное, никогда не научусь понимать в жизни
этих расчетливых людей.
 Порой я ловил на себе Аленины задумчивые взгляды, она словно
размышляла, отпустить меня или еще подержать рядом, и я догадывался, что
Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3 4 5 6  7 8 9 10 11 12 13 14 ... 16
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама