ребенка! Ну! Тамп!
- Да при чем тут! - зло крикнул он, глядя на меня снизу вверх. - Она
мне изменяла, вот что!
- Врешь, тряпка!
- Сам ты!..
- Врешь, Тамп! - Я наклонился и заглянул ему в глаза. - Вы же любили
друг друга, у вас все было хорошо! И ты еще на мертвую клевещешь, дешевка
такая! Слюнтяй, баба! В петлю захотел? Так не будет петли! Получишь
двадцатник, останешься наедине с собой, столько будет времени подумать -
башку об стену расшибешь! Не будет петли! В лепешку разобьюсь, а добьюсь,
чтобы петли не было! Жить будешь и мучиться, тряпка! Ну? Что было с
ребенком? Ты ведь из-за ребенка убил!
Он закричал что-то непечатное в мой адрес и попытался встать, но я
изо всех сил прижимал ему плечи и орал в лицо - провоцировал на истерику,
на крик, чтобы он не выдержал, сорвался и в запальчивости выложил хоть
что-то. Мы, раскрасневшись, орали друг на друга, комната наполнилась
гулким эхом, кто-то в форме встревоженно просунулся в дверь, но я рявкнул
на него так, что его словно ветром сдуло, а мы снова орали что-то, уже
абсолютно бессмысленное, и я должен был переломить его, переупрямить,
пересилить, расколоть, и вдруг, когда мы одновременно замолчали, чтобы
глотнуть воздуха, прозвучал тихий голос Зипперлейна:
- Адам, оставьте вы насчет ребенка. Она в тот день сделала аборт, мы
вчера выяснили...
Отдуваясь, я плюхнулся на табурет и непослушными пальцами стал
выковыривать сигарету из пачки, а Тамп уронил голову на стол, и его плечи
затряслись.
- Комиссар... - сказал я.
Он тихонько выскользнул за дверь - как мне показалось, с огромным
облегчением.
- Уйдите вы... - тихонько сказал Тамп, не поднимая головы.
- Не могу, - сказал я. - Не имею права. Поймите вы, я приехал сюда
выяснить, что происходит с детьми и во что это может вылиться. Вы
перенесли тяжелую утрату, я понимаю. Мне приходилось не единожды хоронить
близких людей... Тамп, это ведь не только ваше горе. Завтра в таком же
положении может оказаться кто-то другой, мы могли бы это предотвратить,
если бы знали заранее, и потому вы не должны молчать. Простите за
банальность, но вы должны... Неужели вам настолько все равно? Ведь кто-то
будет следующим...
- Кто вы такой? - спросил он, к моей радости, почти нормальным
голосом.
- Полковник Кропачев, Международная службы безопасности. Отдел
кризисных ситуаций. Слышали, что это такое? Теперь понимаете? Неужели
думаете - я пострадал, пусть теперь и другие помучаются? Если так, вы
подлец, простите, подонок... Я не глажу вас по голове, да. У меня нет
времени на дипломатию, нет времени быть добрым. Над городом висит беда.
Что у вас вышло с женой?
- Вряд ли вы поймете, а если поймете, не поверите.
- Я уже успел понять, что здесь следует верить всему. Так что
рассказывайте. Правду и внятно.
- Это началось с первых недель беременности, - тихо начал он. -
Анита... Суть... Суть в том, что ребенок начал осознавать себя как
личность и беседовать с матерью. Телепатически.
- Что?!
- Вот именно... Учтите, я мало что знаю, она рассказывала об этом
неохотно и невразумительно, каждое слово приходилось клещами вытягивать.
Плохо спала, плакала, жаловалась, что не выдержит этого ужаса.
- Но могло...
- Нет, - сказал он. - Психиатр у нее ничего не нашел. Думаете, я
сразу не подумал? И еще... Ребенок... он говорил с ней и обо мне и при
этом приводил такие факты из жизни моих отца и деда, о которых Анита никак
не могла знать. Это к нему могло попасть только от меня. Наследственная
память, очевидно. Генетическая. Вот так... А она кричала, что не выдержит
этого ужаса...
- Почему ужаса? - спросил я довольно глупо.
- Ну, нам с вами никогда не приходилось быть беременным, так что
представить ее ощущения и страдания мы не сможем.
- Резонно, - сказал я. - А вы? Вы тоже считали, что это ужас?
- Нет. Может быть, потому что я наблюдал все со стороны, и мне, сами
понимаете, было легче. Я категорически запретил ей делать аборт - когито,
эрго... Он уже мыслил, он осознавал себя как личность, можете вы это
понять? Я запретил. Она сделала. На меня что-то нашло, не мог совладать с
собой... Я охотник, у меня был нарезной карабин...
- Получается, что она хладнокровно совершила убийство, вот ведь что,
- сказал я. - Убийство мыслящего существа. Так ведь выходит?
- Да. Но и я совершил убийство. Разница только в том, что мое
преступление предусмотрено уголовным кодексом, а ее преступление - нет...
- Ваш случай единственный, других не было?
- Не знаю.
- Кто такой Даниэль Регар?
- Не знаю, - сказал он, и я понял, что доверительный разговор
кончился, что пошла ложь. И позвал: - Зипперлейн!
Зипперлейн вошел и хмуро спросил:
- Вы кончили?
- Кажется, да.
- Можно в таком случае задать вопрос? Тамп, что вы думаете об
исчезновении трупа вашей жены?
- Что? - в один голос спросили мы с Тампом.
- Труп исчез из морга сегодня ночью, - сказал Зипперлейн. - Вот
так...
- Ничего я не думаю, - сказал Тамп, и его лицо окаменело. - Лично у
меня непробиваемое алиби - я сидел в камере...
Зипперлейн крикнул охранника. Тампа увели, комиссар двинулся было
следом, но я задержал его.
- Комиссар, я сейчас напишу отношение... Тампа нужно немедленно
отправить в столицу, в нашу резиндентуру.
- Ох, будут хлопоты... - покачал головой Зипперлейн. - Согласно
существующему порядку ваше региональное управление должно обратиться в
столичный...
- К черту, - прервал я его. - Город на чрезвычайном положении, вы не
забыли? Обратитесь к начальнику тюрьмы, и чтобы Тамп через час ехал в
столицу, под конвоем, понятно. И еще. Честно говоря, у меня чешутся руки
немедленно взять вас под стражу, как лицо, злостно мешающее ходу
следствия, умышленно скрывающее важные данные. Я не шучу! Я старше вас по
званию, просьба не забывать, а вы в данную минуту мне подчинены. Как вы
могли умолчать об аборте и исчезновении трупа?
Он посмотрел мне в глаза без всякого страха и смущения. Тихо сказал:
- Вы думаете, мы с нашими погонами и пистолетами можем стать на пути
промысла божего?.. Мы...
Распахнулась дверь, и в камеру вошел молодой человек в штатском.
Вошел - не то слово. Сей ладный мускулистый парень спортивно-полицейского
облика не вошел, а бесшумно вплыл, медленно проплелся от двери к нам,
именно проплелся невеликое расстояние в три шага, и бледен был как смерть.
Он мельком глянул на меня, подал Зипперлейну какой-то синий бланк донельзя
официального вида, вопреки уставу повернулся через правое плечо и покинул
камеру, балансируя по невидимой жердочке. Дверь он оставил открытой.
Зипперлейн прочитал бумагу, побледнел и ватной куклой сел на табурет.
- Что? - бросился я к нему. - Комиссар, вам плохо? Кто-нибудь, эй!
В дверь просунулась любопытная физиономия лейтенанта.
- Адам, закройте дверь, - неожиданно сильным голосом сказал
Зипперлейн. - Никого не пускать! (Я захлопнул дверь перед носом
лейтенанта.) Идите сюда, я вам прочитаю...
Я подошел, и он прочитал вслух, негромко, жестяным голосом робота:
- "Совершенно секретно, криминальная полиция, группа "Болид",
комиссару Зипперлейну. Час назад задержана женщина, фотографию которой мы
получили в связи с вашей ориентировкой о пропаже трупа. Задержанная
назвала себя Анитой Тамп, личность идентифицирована по отпечаткам пальцев
и спектру голоса, идентичность сомнений не вызывает. Согласно ее
показаниям муж выстрелил в нее из охотничьего карабина, больше она ничего
не помнит, как попала сюда, объяснить не в состоянии. При медицинском
осмотре обнаружен шрам. Не исключено, что его происхождение - выстрел в
упор из огнестрельного оружия. Нарезной карабин также не исключен. Судя по
состоянию шрама, выстрел был произведен самое малое полгода назад. Срочно
сообщите, как поступить. Гарта просят немедленно связаться с Центром.
264/5, Клебан".
Я глянул на код - полицейское управление окружного города, миль за
пятьдесят от нас.
- Вот ваш труп и нашелся, - сказал я, чувствуя странное кружение в
голове. - Правда, как я понял, она уже жива... Кажется, две тысячи лет
назад в Палестине случилось что-то похожее?
- Но ведь она тридцать восемь часов лежала в морге, - говорил
Зипперлейн, медленно комкая бланк. - Я ее видел. Это был труп. Врачи
констатировали смерть. День гнева, господи... Ниспошли просветление на
души наши и мысли, отведи адский огонь, боже всемилостивейший, ибо
вездесущ и всевидящ еси, будь же милосерден к рабам твоим...
Он бормотал молитву и смотрел на меня стеклянными глазами. И что тут
поделать? В мою задачу не входит вести антирелигиозную пропаганду среди
комиссаров полиции. Самому вдруг ужасно захотелось искать поддержку и
опору в ком-то сильном, большом, всемогущем, способном защитить и уберечь
от безумия.
Вот вам и великолепные гепарды... Один журналист, не из самых
талантливых, в одном трескучем репортаже как-то окрестил нас
"великолепными гепардами эпохи". Название, прямо скажем, неточное, ибо
гепард знаменит стремительным бегом, а мы большую часть времени работаем
скорее как ищейки, распутывая сложнейшие петли "заячьего скока". Но все
равно слово многим нравилось. Великолепные гепарды. Щенки слепые...
Рука не поднялась надавать ему оплеух, хотя это и апробированный
метод обрывать истерики. Я молча сидел рядом, время от времени покрикивая
на возникавшего в дверях лейтенанта. Комиссар понемногу отошел, но стал
чересчур уж невозмутимым и очень уж покладистым. Мы вместе отправились к
начальнику тюрьмы и всего за пять минут уладили все насчет отправки Тампа
в столицу. Потом Зипперлейн из кабинета начальника позвонил в секретариат
мэра и предупредил о моем визите. В машине он совсем оттаял и здраво,
трезво рассуждал, какой получается парадокс - ведь если жена Тампа
чудесным образом воскресла, какие у нас основания держать Тампа под
стражей и предъявлять ему обвинение в убийстве? Головоломный юридический
казус. Как ни странно, он явно воспрянул духом и избавился от страхов.
Видимо, признав происходящее божьим промыслом, он решил, что отныне
следует покорно плыть по течению. Спасибо и на том.
Вторая моя беседа с Центром была лаконичной. Меня спросили, вышел ли
я на Регара. Я сказал, что вышел, но контактировать пока не собираюсь.
Святой Георгий по просил сказать честно, какое у меня настроение и каково
мое состояние. Я честно признался, что успел увидеть немало странных
вещей, порой открыто противоречащих современной науке и попахивающих
мистикой. Но остаюсь на позициях материализма и готов работать далее. Тут
я не удержался и заявил, что мог бы работать, сдается мне, гораздо
эффективнее, будь заранее проинформирован и о присутствии в городе Чавдара
со своими людьми, и о сути проекта "Гаммельн". Впрочем, мне кажется, что
проект этот представляет собой попытку как-то урегулировать положение.
Скажем, эвакуировав отсюда детей, то бишь ретцелькиндов, - созвучие
названия проекта с известной сказкой наталкивает на такие именно
расшифровки...
Святой Георгий ответил, что каждый знает ровно столько, сколько ему
необходимо знать в данную минуту. А завтра, в восемь часов утра, мне
надлежит встретиться на площади у собора с Ксаной Монаховой. Конец связи и
наилучшие пожелания.
Настроение у меня чуточку поднялось - Ксану не пошлют сюда по
пустякам. Что-то у них есть, что-то изменилось, так будем бодрыми и
