Александр БУШКОВ
ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ ГЕПАРДЫ
(Записки человека долга)
Пролог
ЗА ТРИ ДНЯ ДО ОСНОВНЫХ СОБЫТИЙ
Большую черную машину они остановили у поворота, где на металлическом
штыре сидел расписной керамический гном, а рядом прохаживались у своих
мотоциклов люди из блокер-группы. Молча шли по осеннему лесу, подняв
воротники плащей, хотя дождя и ветра не было, почему-то шли гуськом, след
в след, хотя тропинка была широкая.
- Сколько там людей? - не оборачиваясь, спросил тот, что шел впереди.
Во рту у него была прямая трубка, и оттого вопрос прозвучал невнятно, но
его поняли. Когда говорит генерал, младшие по званию, как правило, слушают
очень внимательно. Тем более в такой ситуации.
- Уже человек двадцать. Местная полиция выведена из игры - я звонил
их министру.
- Как по-вашему, сколько у него патронов?
- Пока выпустил семнадцать, мой генерал. Сколько осталось, никто не
знает. Мы пришли, вот...
Домик был маленький, яркий, аккуратный. У крыльца стоял забрызганный
грязью автомобиль с распахнутой дверцей, к нему прилипли желтые листья, и
левая фара была разбита.
- Гнал как бешеный. Хорошо, Ричи не растерялся, сел ему на хвост и
немедленно связался со мной.
- Начнем.
Тому, кого называли генералом, подали микрофон. Все замолчали.
- Лонер, - сказал он, и гремящее эхо улетело в чащу. - Капитан Лонер,
я к вам обращаюсь!
Пуля, противно свистнув, срубила ветку высоко над их головами. Никто
не пригнулся. Ветка не долетела до земли, запуталась где-то в кронах.
- Лонер!
Карабин хлестко щелкнул три раза подряд, высоко над головами людей
взвихрились листья.
- Вот так и продолжается. Нужно что-то делать. По-моему, единственный
выход - газовые гранаты.
- Я бы мог пойти к нему. Я уверен, он не станет в меня стрелять, -
все время он бьет поверх голов. Вы разрешите, генерал?
- Нет. Не стоит рисковать. Святые Себастьяны мне не нужны. Лонер,
выходите, это бессмысленно!
Выстрел. Выстрел. Выстрел. И тишина.
- Ну ладно. Мы его скоро возьмем. Но скажет мне кто-нибудь, что могло
так на него подействовать?
Они молчали. Сказать было нечего. Существуют люди, которые никогда,
ни за что не сломаются. И все же?
- Пускать газометчиков, мой генерал? - спросил грузный человек в
синем плаще.
- Подождите, Патрик, езжайте в город. Свяжитесь с Региональным,
разыщите Кропачева и Некера. Некер, по-моему, в Роттердаме. Пусть
немедленно высылают замену. Резерв в готовность. Подтягивайте
газометчиков.
Человек в синем плаще попробовал по привычке щелкнуть каблуками, но
на усыпанной листьями земле у него ничего не получилось, и он смутился.
- Лонер, - генерал снова взял микрофон, и снова пуля пробила редеющую
осеннюю листву. - Одно слово - что там? Хоть это сказать можете? Вы же
мужчина, офицер, черт побери...
В ответ раздался вопль насмерть перепуганного человека:
- Там преисподняя!
- Внимание, газометчики, пошли!
Сухо треснул еще один выстрел, показавшийся глуше тех, что били до
него. Сначала никто ничего не понял, а когда поняли, к домику со всех
сторон бросились люди в форме войск ООН, в штатском, в маскировочных
комбинезонах. Генерал остался на месте и видел, как капитан, первым
распахнувший входную дверь, вдруг с места остановился на пороге, посмотрел
себе под ноги, медленно поднял руку, снял фуражку и остался стоять так...
- Господи! - выдохнул кто-то.
С о в е р ш е н н о с е к р е т н о. С т е п е н ь А-1.
Капитан Лонер Жан-Поль (Звездочет).
Профессиональный разведчик. Родился в 2007 г.
В июне 2032 г. закончил военное училище "Статорис" (факультет
контрразведки). Следователь по особо важным делам Международной Службы
Безопасности ООН (управление "Дельта"). Два национальных и три
международных ордена. Женат. Сын. Дочь.
День первый.
- Что вы подразумеваете под конфликтом?
- Когда люди грызут друг другу глотки, - сказал он. - Вовсе не
обязательно в буквальном смысле. Главное - враждующие непримиримы. Вы
согласны с тем, что и будущее невозможно без конфликтов, спасибо и на
том... Но вы упорно считаете, что все ограничится чинным ученым спором в
каком-нибудь хрустальном амфитеатре. А я пытаюсь втолковать вам, что и
через сто, двести лет конфликты так и не приобретут характера чисто
словесной дуэли. Всегда будут какие-то действия - не грязные, не кровавые,
но так или иначе ограничивающие возможность одного из противников бороться
и дальше. Действия.
- Знаете, расскажите лучше о ваших творческих планах.
- Вы увиливаете.
- Потому что не могу с вами согласиться, - сказал я.
- Потому что вы из упрямых, - передразнил он мою интонацию. - Упрямец
вы, Адам, - правда, имя у вас интересное. Адам Гарт. Прекрасное имя - по
нему абсолютно невозможно определить вашу национальную принадлежность.
Европеоид - и точка. Идеальное имя для разведчика.
- Фамилию родителей мы не выбираем, - сказал я. - А имена родители
дают нам, не спрашивая нас. Итак?
- Итак... Когда-то боролись с устаревшими общественными формациями.
Побороли. Боролись с ядерным оружием и регулярными армиями. Разоружились.
Сейчас борются с экстремистами. Я уверен, скоро одолеют и их. На дворе -
не Эдем еще, но далеко уже не клоака. А дальше? Вам не приходит в голову,
что человечество без оружия и войн, обеспеченное хлебом и работой, стоит
на пороге новых, неведомых конфликтов? Конфликтов благополучного
человечества. Любой самый привлекательный образ жизни, любая общественная
формация не вечны, что-то должно прийти им на смену, иначе - застой. Хоть
с этим вы согласны?
- Ну да, - сказал я, щелчком отправив за борт окурок.
- Вот. Ну а если общество встретится с конфликтами, которых мы пока и
представить себе не можем? Ну, скажем, борьба сторонников космической
экспансии с домоседами. Противостояние биологической и технической
цивилизаций? Сторонников изменения человеческого тела - с теми, кто
считает наше тело вечной и незыблемой святыней? Непримиримая схватка? -
Догарда прищурился. - Непримиримая.
Признаться, он мне надоел. Вскоре должен был показаться город, а я
еще многого не продумал, не успел составить четкого плана действий - так,
наметки, черновики. Впрочем, тут и не может быть четкого плана действий...
Догарда задумчиво курил - розовый, тугой, как дельфин, с лихой
шкиперской бородкой. Он был фантастом. Очень известным и популярным не
только на континенте. И потому умел играть словами, как черт - грешными
душами. А я просто-напросто не умел дискутировать о будущем человечества и
гипотетических путях его развития, моя специальность - сугубо
злободневные, сиюминутные дела, ничего общего с социальной футурологией не
имеющие.
- Вы мне не ответили, Адам.
Я очнулся и вспомнил, что меня со вчерашнего дня зовут Адам.
- Вряд ли мы переубедим друг друга, так стоит ли тратить порох?
Скажите лучше, что вам понадобилось в городе?
- Посмотреть хочу, - сказал он. - Я люблю бывать там, где есть тайна.
Тем более такая тайна.
В этом мы как раз не сходимся, мог бы я сказать. Я терпеть не могу
шататься по всяким таинственным местам, но именно поэтому меня то и дело
туда забрасывает. Точнее, забрасывают. И ничего тут не поделать, потому
что другой жизни мне не надо.
Пассажиры сгрудились у правого борта и прилипли к биноклям, хотя до
города оставалось еще несколько миль. Мы долго молчали. Потом к нам
подошел моряк, кивнул мне и сказал:
- Попрошу приготовиться. Скоро берег.
И ушел, сверкая золотыми нашивками. Теплоход ощутимо гасил скорость.
Я поднялся и стал навешивать на себя фотоаппараты и диктофоны - реквизит,
черт его дери. Догарда помог мне привести в порядок перепутавшиеся ремни.
- Надеюсь, мы встретимся в городе.
- Надеюсь, - сказал я без всякого воодушевления.
Теплоход остановился на рейде. Невысокие синие волны шлепали о борт.
Матросы установили трап с перилами, пассажиры расступились, и я,
навьюченный аппаратурой от лучших фирм, прошел к борту под перекрестным
огнем пугливых, любопытных, восторженных взглядов. Теплым напутствием
прозвучал чей-то громкий шепот:
- Пропал репортер, а жалко, симпатичный...
Я оставил это без внимания, поправил ремни и шагнул на трап - увы,
это были не те ремни и не тот трап. Я был единственным пассажиром,
высаживавшимся в городе (Догарда собирался прилететь туда двумя днями
позже), и капитан не стал заходить в порт. Вряд ли на такой шаг его
толкнули одни заботы об экономии топлива. Наверняка боялся. Слухов
расплодилось несметное количество, и они были настолько нелепыми, что им
верили даже умные люди. Как всегда. Реликтовый мистицизм. Стоит случиться
чему-то странному, и моментально расползутся дилетантские гипотезы, в ход
пойдут, как водится, пришельцы с неподвижных звезд, хулиганствующие
призраки тамплиеров, шаманы малоизвестных племен и дерево-людоед из
девственных джунглей Борнео. А достоверной информации нет, надежных
отчетов нет, серьезных исследований нет, есть только паническое письмо
отцов города во все инстанции, вплоть до Ватикана и Красного Креста.
Письма, похожие на громогласный рев заблудившегося карапуза. Исключение
представляет только последнее письмо - анонимное, но не паническое, скорее
загадочное, однако, безусловно, написанное нормальным человеком. И еще у
нас есть самоубийство одного и полное молчание другого - а это люди, в
которых до недавнего времени никто не посмел бы усомниться. Их послужной
список, их деловые качества... Они ничем не уступают, а в чем-то и
превосходят человека, которого сейчас зовут Адам Гарт. Один из них даже
был? в свое время учителем и наставником так называемого Адама Гарта...
Уверенно застучал двигатель моторки, острый нос задрался над волнами,
и голубая вода вскипела белой пеной, борт теплохода остался позади.
Навстречу мне летел город - белая балюстрада набережной, яркие платья и
пестрые рубашки, качающиеся на привязи яхты, стеклянные здания, большая
надпись "Добро пожаловать!", выведенная белой краской на парапете,
разлапистые пинии, приткнувшийся в квадратной выемке ало-голубой
гидропланчик. И метеориты. Вот ты и прибыл, сказал я себе, вот ты и
прибыл. Адам, только твой Эдем, похоже, полон чудовищ и прочей нечисти...
С о в е р ш е н н о с е к р е т н о. С т е п е н ь А-1.
Полковник Кропачев Антон Степанович (Голем).
Профессиональный контрразведчик. Родился в 2010 г.
В 2028-2031 гг. служил в авиадесантных частях войск ООН. В 2033 г.
закончил военное училище "Статорис" (факультет контрразведки). В настоящее
время - следователь. Отдел кризисных ситуаций МСБ, член Коллегии МСБ.
Девять национальных и пять международных орденов. Нобелевская премия мира
(2039). Холост.
Моторка остановилась у широкой каменной лестницы, стукнулась бортом.
Три нижних ступени лестницы были под водой, а в воде плавали апельсиновые
корки, мятая пачка от сигарет и страница комикса.
Я взял чемодан и пошел вверх по лестнице. Итак, добро пожаловать. Мир
входящему. Будем надеяться, что и уходящему тоже...
Поднявшись на уровень земли, я поставил чемодан и огляделся. Тут же
кто-то за моей спиной спросил:
- Приезжий?
Я медленно обернулся. Передо мной стоял крупный мужчина в белом
костюме и фуражке с затейливым гербом какого-то яхт-клуба. Тоном
