нервы.
- Есть немного, - сказал я.
Она стояла, сунув руки в карманы курточки, легонько покачиваясь с
пятки на носок. Сколько людей до меня смотрели в глаза этому льву, и что
они заказывали?
Если это не гипноз, следовало бы окружить памятник танками... Многие
дали бы отрубить себе руку, лишь бы узнать, какие бумаги просматривали и
что делали в недалеком прошлом некоторые мои коллеги, - прошлое означает и
то, что произошло минуту назад... А ревнивые мужья, мелкие жулики,
желающие подсмотреть код сейфа, нечистоплотные бизнесмены и просто грязные
типы, которых манит соседская спальня? Но если это всего-навсего гипноз,
каким дураком я буду выглядеть, потребовав охранять памятник? Черт возьми,
неужели начались порожденные здешними чудесами дилеммы? Зябко стало от
такой мысли.
Меня тянуло спрашивать и допрашивать, но я молчал. Успеется.
Выпрямился, глубоко вдохнул прохладный ночной воздух, посмотрел в сторону
моря. Небо в эту ночь было чистое, звездное, сверкали огни города, над
ними метались алые росчерки метеоритов, а над метеоритами...
Над метеоритами, над городом, стояла радуга - пронзительно чистое
семицветье. Одним концом она упиралась в искристо поблескивающее море,
второй терялся в мельтешений городских огней. Самая настоящая радуга, на
полнеба. Самая красивая и яркая из всех, какие я видел в своей жизни.
Над радугой висела Луна, огромная, круглая, пухлая, в темных пятнах
безводных морей. Зеленая Луна. Цвета весенней травы, молодой листвы,
драгоценного камня изумруда и девичьих глаз. Луна, которой не положено
быть такого цвета. Луна может быть белой, желтой, иногда красной, но
никогда - зеленой.
Что могло уверить меня в том, что я не сплю и не сошел с ума?
Успокоила трезвая и спокойная мысль - они начинали точно так же,
Некер и Лонер. Они тоже в свое время столкнулись с чем-то необычным, не
лезущим ни в какие рамки, лежащим на грани ирреальности (хотя кто ее
определит, эту грань?). Они тоже должны были ощутить растерянность и
боязнь за свой рассудок. Может быть, они чересчур испугались за свой
рассудок и оттого утратили его? Так что мне следует ничему не удивляться.
Помнить, что я нахожусь в Стране Чудес и вести себя соответственно.
Повстречается гном или призрак - не креститься, не бежать к психиатру, а
достать магнитофон и снять допрос.
- Испугался? - спросила Алиса с интересом.
Я вразвалочку подошел к ней, взял за плечи и заглянул в глаза. Она
преспокойно улыбалась.
- Ну? - спросил я.
- Вообще-то мне мама не разрешает целоваться с незнакомыми
мужчинами...
- Приятно видеть, что еще встречаются девушки, свято следующие
родительским заветам, - сказал я. - Это меня умиляет, я сентиментален...
Не передергивай, речь не о поцелуях. Ты меня специально сюда притащила?
Попугать?
- Вовсе я тебя не пугала. Развлекала, как могла. Журналисты обязаны
любить необычное, не правда ли? Ты доволен?
- Еще как.
- Прекрасно, - сказала она.
- Поздно уже. Поехали?
Я посмотрел на радугу и зеленую Луну, фантастическим орденом на
диковинной ленте сиявшие в исцарапанном метеорами небе. Надо будет
спросить о них Зипперлейна. В отчете Лонера ни о чем подобном нет ни
слова. Впрочем, язык не поворачивается именовать отчетом этот коктейль из
первобытных страхов и мазохистских заверений в собственном бессилии.
Отчета Некера у нас нет, и вряд ли мы его когда-нибудь получим. У нас есть
только я, а у меня пока что ничего нет...
Мы мчались по ночному городу.
- Отвезти тебя домой? - прокричала Алиса.
- Поезжай к себе, - ответил я. - Я тебя провожу как бы. В лучших
традициях.
Не стоило, разумеется, уточнять, что мне нужно было узнать ее адрес.
Вскоре мотороллер остановился у одноэтажного дома, стоявшего в маленьком
саду.
- Ну, прощаемся? - сказала Алиса. - Если захочешь новых чудес, рада
буду послужить мировой журналистике.
- Послушай, а как ты сама оцениваешь эти чудеса и что о них думаешь?
- Интервьюируешь?
- Конечно.
- Видишь ли, мне не нужно о них раздумывать, - сказала она. - Потому
что у меня есть знакомый, который знает все.
- Для меня это просто клад, - сказал я беспечно. - Познакомишь.
- Если хочешь.
- Ну, журналист я или нет! Это, часом, не Герон? Мне говорили, будто
Герон все знает.
- Никогда о таком не слышала, - сказала Алиса (что было вполне
естественно, так как Герона я выдумал только что). - Моего знакомого зовут
Регар. Даниэль Регар. Слышал?
Она открыла калитку, завела мотороллер во двор и закатила его к
маленькому гаражу в глубине сада. Из-за кустов вышла большая спокойная
собака, покосилась на меня, рыкнула для порядка и пошла следом за Алисой,
махая хвостом.
Собака ее знает. Гараж она открыла Своим ключом. Похоже, она здесь
действительно живет. Так что можно отправляться восвояси.
И я пошел прочь. Итак, девочка из очень приличной семьи, которая
довольно неискусно подставилась мне (девочка, а не семья) и привела к
памятнику. Кому-то нужно было, чтобы я осмотрел памятник? Кто-то
ненавязчиво хотел облегчить мне знакомство со здешними чудесами?
Другого объяснения нет. Неизвестный... нет, не доброжелатель, гид.
Так оно вернее. И - ни капли случайности. Весь мой опыт протестует против
попытки записать это знакомство в случайные. У меня есть кое-какой опыт, а
у милой девочки Алисы его нет, и играть она не умеет. А самую большую
промашку допустила только что - сказала, что позвонит мне, но я-то ей не
давал адреса и телефона, словом не обмолвился. Значит, они меня уже ведут.
Быть может, с первой минуты. Но кого представляет милая девочка Алиса? А
кого, интересно бы знать, представляет Регар?
Главный почтамт, как ему и полагалось, работал круглосуточно.
Клиентов, правда, немного, а в телетайпном зале и вовсе ни одного.
Телетайпная связь старомодна и архаична, безусловно, проигрывает многим,
бог знает, почему вообще сохранилась (ходят слухи, что по просьбам обществ
любителей старины). Однако она имеет одно несомненное достоинство, за
которое ее и любят такие, как я, - возможность совершенно легально вести
кодированные разговоры с помощью одного-единственного рядка клавиатуры
телетайпа - верхнего, где цифры...
Я потревожил симпатичную девушку в голубом, откровенно скучавшую за
полированным барьером, заплатил положенную сумму и получил в полное свое
распоряжение маленькую кабину с элегантным хромированным аппаратом. Набрал
код абонента, под которым абонент значился в телефонной книге. Потом
набрал несколько других кодов, уже из числа хранившихся в суперзащитных
сейфах. Меня почти мгновенно переключили на Панту. Оперативность
оперативностью, но такая поспешность означало одно - Святой Георгий не
отходил от аппарата, ночевал в кабинете. Ждал моего звонка.
- Можешь что-нибудь сообщить? - перевел я на нормальный человеческий
язык россыпь пятизначных чисел.
- Некер в депрессии. Вышел из игры. Причины неизвестны. Что
предпринять?
- Ничего. Им займутся. Что еще?
- Случайно получил данные о Дарине...
Я сообщил ему все, что видел, разумеется, не упомянув, при каких
обстоятельствах видел это. Попросил только проверить все побыстрее.
Естественно, последовал вопрос:
- Откуда ты это узнал?
- Не могу сказать, - ответил я. - Прошу проверить как можно быстрее.
От результатов проверки зависит многое.
- Ты не находишь, что все это несколько странно?
- Нахожу, - ответил я. - Но ничего не поделать. Объяснять - слишком
долго.
Может быть, он не успокоился бы, общайся мы при помощи телефона или
видеофона, но пятизначные числа как-то не располагали к эмоциональной
дискуссии, чему я был только рад...
Унывать рано, успокаивал я себя, направляя стопы к дому Анны. Дела
идут более-менее гладко, загадки пока не такие уж пугающие, у окружающих
не торчат из штанин копыта и серой от них не пахнет, и на Регара меня
аккуратно вывели по его собственной инициативе, и я вспомнил, в каких
случаях возможна лунная радуга - редкое, но отнюдь не мистическое
природное явление. Лунная радуга возникает при определенной степени
насыщенности атмосферы водяными парами и соблюдении еще каких-то условий,
которых я не помню досконально. У меня есть даже соображения по поводу
зеленой Луны, фантастические, если выдвигать их в отрыве от совокупности
здешних странностей, но вполне уместные в Стране Чудес. Я работаю, активно
шевелю тренированными мозгами. Вот только Некер. Некер...
Благополучно возвращаюсь до дома, никого не потревожив, проскальзываю
к себе в комнату. Пистолет и все прочее на месте.
Ночью мне снится всякая галиматья.
День второй.
В комнате, оказывается, установлен модный лет десять назад будильник
"солнечный зайчик". Система из нескольких зеркалец, настроенная на
определенный час, отбрасывает на лицо спящего солнечные лучи, а небо
сегодня ясное, и я вскакиваю в половине восьмого - кто-то, мне кажется,
нежно гладит по лицу теплой ладошкой. Спросонья мерещится, что это
Сильвия, но потом я соображаю, что никакой Сильвии тут нет, и мне
становится грустно, настроение безвозвратно испорчено - то есть стало
рабочим. Включаю электробритву и телевизор, чтобы послушать новости.
Новости стандартные, обычный набор событий уверенного в своем будущем
человечества. Где-то торжественно открылся чемпионат мира по шахматам,
где-то закончился конгресс гляциологов. Один космический корабль вернулся
от Урана, другой стартовал к Сатурну. Одну научную теорию подтвердили
экспериментально, другую опровергли. Фанатичный изобретатель машины
времени Андрес Лазарро с превеликим трудом спасен пожарными из-под
обломков очередной взорвавшейся модели, но бодр и надежды не теряет. В
окрестностях Манаоса студенты наблюдали летающую тарелку.
О городе, где я сейчас нахожусь, упоминают единожды - в связи с
открывающимся здесь всемирным фестивалем фантастических фильмов.
Любопытно, кто придумал провести его здесь - оптимист или любитель черного
юмора?
Я убрал бритву, выключил телевизор и увидел сверток - маленький, не
больше пачки сигарет, он лежал на столе. Видимо, Анна положила его на стол
вчера вечером, а света я не включал и потому его, естественно, не увидел.
Сверток прикрывал записку:
"Господин Гарт! Час назад мне принесли пакет для вас, принес человек,
которого я хорошо знаю, он ближайший помощник комиссара Зипперлейна. Не
знаю, когда вы вернетесь, поэтому не оставляю его у себя, а кладу вам на
стол. А."
Я развернул плотную бумагу. Внутри лежали два пакетика поменьше, на
одном написано размашистым почерком Некера: "Послушай сразу". На другом
тем же почерком: "Послушай, когда до зарезу нужно будет с кем-то своим
посоветоваться". И еще - сложенный вчетверо лист бумаги. Гриф полицейского
управления. Надлежащим образом оформленный протокол о том, что
генерал-майор Некер Лео-Антуан...
Я стоял, держа на ладони маленькие, почти невесомые пакетики, мир
вокруг был серым, холодным и пустым. Вот и все. Детки. Детишки.
Ретцелькинды. Мальчики-девочки, косички, плюшевые медведики, губки в
шоколаде, а генерал-майор Некер Лео-Антуан выстрелил себе в голову из
табельного оружия, пистолета "Эльман-Лонг - 11,2", и эти пакетики - все,
что от него осталось, от него и его последнего задания, которое он
провалил вполне сознательно и бежал туда, откуда его не вернуть даже нам.
Даже если бы я его вчера вырубил и сдал врачам. ЭТО уже сидело в нем
