так, как не может склонить голову живой человек.
Глава пятая
Потом уж Лидочка удивилась - почему она не закричала? В таких страшных
ситуациях положено кричать, звать на помощь. Трудно поверить, но Лидочку
остановили и заставили молчать вовсе не уроки, полученные от жизни, а
мысленный взгляд на саму себя - в одной ночной рубашке, босиком,
взлохмаченная. Возможно, в подобном виде и положено бегать по ночным
коридорам с криком: "Убили-и-и!", но женщины, хорошо воспитанные, себе
этого не позволяют.
Не решаясь ни на что, Лидочка стояла, замерев над телом Полины.
Так прошло, может быть, несколько минут, а может - несколько часов.
Убийца не возвращался.
Может быть, он стоит поблизости? Надо бежать из комнаты. Лидочка
заставила себя сделать два быстрых шага к кровати, схватить халатик и сжать
в кулаке.
Это движение вселило в нее какую-то толику уверенности в себе -
оказалось, ноги подчиняются, руки движутся, глаза смотрят... Теперь бы
дойти до двери - вертикальная, шириной в ладонь, полоса света - щель
притягивала Лидочку, как бабочку фонарик. Так и не надевая халатика, она
шагнула было к двери, но тут же нога натолкнулась на заголенную ногу
Полины, еще хранящую остаток тепла. Не отдавая себе отчета, Лида
подпрыгнула и отлетела назад. Сердце колотилось как сумасшедшее, воздуха не
хватало. Лидочка постаралась считать, чтобы успокоить сердце, и досчитала
до пятидесяти-ей был виден склоненный набок четкий профиль Полины. Никто
уже никогда не поцелует эти губы... Что я думаю, что я несу! Мне же надо
бежать!
И снова двинулась к двери. На этот раз она осторожно перешагнула через
Полину и замерла, схватившись за ручку двери.
В коридоре тихо...
Лида прижала лицо к щели. Направо коридор был пуст. Теперь надо
приоткрыть ддерь пошире, высунуть голову в коридор и поглядеть в другую
сторону.
Лида потянула дверь на себя, и дверь неожиданно заскрипела. Лида снова
замерла. Она подумала: вот я сейчас увижу, что коридор пустой. А дальше
что? Куда я побегу? К кому?
Алмазов? Ему по должности надо бы оказаться здесь первым. А может, это он
оставил тело убитой Полипы здесь, потому что Альбиночка все рассказала ему,
и теперь он хочет погубить Лиду? Может быть, позвать Матю? А что, если
убийца-и есть Матя? Полина пригрозила его разоблачить - он испугался...
Бежать к президенту и стаскивать его с Марты?
Нет... спасительным облегчением возникла самая простая и естественная
мысль - дежурная докторша, Лариса Михайловна!
Лидочка накинула халатик и со смешанным чувством страха и облегчения
выскользнула в слабо освещенный дежурной лампочкой над лестницей коридор,
который с другой стороны тонул в полной темноте и именно оттуда за ней
наверняка наблюдал убийца.
Но если он и наблюдал, то кинуться на нее не посмел - понимал, что у
Лидочки будет время закричать и, может, даже убежать.
Ступням было холодно, Лидочка забыла обуться, Кабинет врачихи через
четыре двери. Но это расстояние надо пройти, а спину тебе сверлят глаза
убийцы.
Лидочка добежала до кабинета на цыпочках. Дверь была закрыта. Лидочка
легонько ткнулась в нее - не открывается. Лидочка нажала сильнее, ручка
послушно повернулась вниз, но дверь была заперта. Как же так! Лидочка даже
рассердилась - ведь доктору положено оставаться рядом с больными? Куда
могла уйти Лариса Михайловна?
Лидочка постучала костяшками пальцев. Изнутри никто не отозвался.
Тревога заставила через плечо поглядеть в черную даль коридора.
Показалось, что там кто-то шевельнулся.
Лидочка в отчаянии трясла дверь. Конечно же, заперто!
Оставаться дольше возле двери на виду у убийцы, который вот-вот решится и
бросится на нее, было невозможно, В комнату она не вернется - хоть убейте!
Значит, для нее оставался лишь путь по лесенке вниз, к кухне и столовой.
Почему-то Лидочка была уверена, что убийца, когда бежал из ее комнаты,
повернул не к освещенному концу коридора, а укрылся в темноте.
Может, потому, что сама Лидочка поступила бы именно так.
Но куда она денется, оказавшись внизу?
Лидочка не успела ничего придумать, как услышала, что в темном конце
коридора скрипнула половица, будто кто-то тяжелый нетерпеливо переступил с
ноги на ногу. Этот скрип, как толчок, спихнул Лидочку вниз по лесенке, в
темноту-на ощупь к двери в коридор, соединяющий кухню и буфетную, туда, где
Полина вчера передала ей кастрюлю... Еще этой кастрюли не хватало! А может,
Полина вернулась за кастрюлей, как обещала, а в дверях ее настиг убийца?
Или уже была ранена, но надеялась, что Лида ей поможет?
В полной темноте, нащупав дверь в коридорчик, Лида замерла, И тут же
услышала, как наверху, над самой головой, скрипнула половица, старая
деревянная ступенька прогнулась под подошвой башмака, вот еще короткий
скрип - кто-то осторожно спускался по лесенке, приближаясь к Лидочке и
полагая, видно, что ей от него не сбежать!
Лида рванула на себя дверь - та не поддавалась!
Оказывается, она попала в ловушку... Уже было слышно сдавленное дыхание
человека, который спускался по лесенке. Он настолько приблизился к Лиде,
что ей было слышно, как толчками к нему в легкие прорывается воздух.
Ручка двери повернулась вниз, дверь послушно и почти беззвучно отворилась
вперед, и Лидочка сразу же захлопнула ее за спиной. Буквально в тот же
момент преследователь тяжело и гулко ударился в дверь, но Лидочка уже
бежала налево, ее голые ступни стучали по гулкому полу буфетной. В столовой
она налетела на угол стола и было очень больно. Пришлось на секунду
остановиться, чтобы сообразить, где же дверь в гостиную. И тут она
услышала, как хлопнула дверь сзади - значит, преследователь открыл ее и его
тяжелые шаги, уже не скрываясь, забухали по полу.
Лидочка превозмогла кошачье, инстинктивное и опасное желание спрятаться
под большим столом и затаиться там. Различив высокий прямоугольник белой
двустворчатой двери, она ринулась к ней, и ей даже повезло - она толкнула
нужную правую половинку и оказалась в гостиной.
Преследователь топал за ней, тоже ударился об угол стола, и стол, тяжело
царапая по паркету ножкой, проехал к двери; на пол упало и разбилось чтото
стеклянное.
Ах, насколько лучше быть преследователем, особенно в темноте, в доме,
полном лестниц, дверей, перекодов и тупиков! Ведь ты смотришь перед собой,
ты все время видишь свою жертву, ты соизмеряешь свои усилия с усилиями
жертвы. Тебе не надо ломать голову над проблемой - прятаться или бежать?
Лидочка не могла даже 0бернуться, чтобы посмотреть, кто за ней гонится и
быстро ли он ее настигает.
Как бы уже почувствовав прикосновение когтей убийцы к горлу, к волосам,
Лидочка помчалась вперед, выскочила к темной парадной лестнице, пробежала
по узкому коридорчику, что вел в южный жилой флигель.
Сзади, но уже на большем расстоянии (кролик обретает способность
определять расстояние до смертельной опасности), грохнула - вдребезги -
фаянсовая ваза, такая большая, что Трубецкие ее нс смогли вывезги, а
крестьяне и реквизиторы - украсть. Грохот прокатился по всему дому, и в
значительной степени из-за этого столкновения замедлилась резвость убийцы.
Скорее всего это и спасло Лидочку.
Она достигла конца коридора и тут же поняла, куда бежать.
Направо, теперь налево... в маленький коридорчик - и вот белая дверь.
Добежав, Лидочка, чуть не падая, хотела постучать в нее, но дверь сама
открылась ей навстречу.
В комнате горела лампа на большом письменном столе. И хоть свет ее был
закрыт от глаз круглым зеленым абажуром, Лидочка зажмурилась - так это было
ярко.
В комнате, не успев погасить скорость бега, она уткнулась носом,
ударилась ладонями, чуть не сшибла с ног Александрийского, который стоял
недалеко от двери. Он открыл ее навстречу бегущим Лидочкиным шагам, будто
был уверен, что Лидочка бежит именно к нему и нуждается в его помощи и
защите.
Александрийский отступил на шаг под ударом Лидочки, но удержался и даже
смог обнять ее за плечи, защищая и останавливая. За это мгновение Лидочка
уже поняла, что ей надо делать, - она вырвалась из рук Александрийского и
обернулась к открытой двери, ожидая, что там появится лицо убийцы. За
дверью была лишь темнота. Лидочка захлопнула дверь.
- Скорее! - прохрипела она, потому что от напряжения не могла говорить
иначе. - Заприте! Он там!
- Лидочка, - сказал Александрийский. Он уже стоял рядом, отстраняя ее от
двери. - Успокойтесь, садитесь!
- Нет, заприте, заприте! Вы ничего не понимаете!
- Ничего не понимаю? Совершенно точно, - согласился Александрийский,
по-вольтеровски улыбаясь.- Но польщен таким поздним, а вернее ранним,
визитом.
Лидочка нащупала задвижку - закрыло дверь на нее.
- Пускай, - сказала она, - пускай только попробует!
Никто в дверь не ломился.
- Что случилось? - спросил Александрийский. - На вас лица нет. - Тут он
увидел, что Лидочка босая. - Сейчас же идите на ковер! Вы же простудитесь!
- Вы ничего не понимаете!
- Всему следует искать самые элементарные объяснения. Я бы сказал, что
некто очень страшный попытался войти к вам в комнату и посягнул на вашу
девичью честь, - Александрийский продолжал улыбаться, и Лидочке стало
противно, что по ее виду можно подумать такое...
Он, наверное, думает, что я сама кого-то пригласила, а потом испугалась.
Он же старый, ему все кажется смешным...
- Вы ничего не понимаете! - сказала еще раз Лидочка и перешла на ковер,
ступням стало теплее.
- Куда уж мне, - сказ.ал Александрийский. - Я бы пожертвовал вам мои
шлепанцы, но они, к сожалению, на мне.
- Он ее убил! - сказала Лидочка. - Понимаете, он ее убил, а потом хотел
убить меня, потому что я зидела.
- Что видела? - спросил Александрийский.
- Марта ушла, я одна была, я думала, что это Марта вернулась, а это она
лежит, вернее сидит, на полу...
Рассказывя, Лидочка понимала, что Александрийский ей верит или почти
верит, но, даже веря ей, слушает это как историю, приключившуюся с
молоденькой девчушкой, у которой действительность и ночное воображение
настолько перепутаны, что она и сама не знает, где же проходит грань между
ними.
- Вы уверены, - сказал он, когда Лидочка 8 нескольких сбивчивых фразах
рассказала о том, как нашла Полину и как потом за ней гнался убийца, - вы
уверены, что эта женщина была мертва? И тем более убита?
- Но я же ее трогала!
- Вы трогали ее в темноте? Не зажигая света?
- Я видела - у нее глаза были открыты...
- И вы ни разу не видели вашего преследователя?
- Я слышала. Этого достаточно. Я ничего не придумываю! Да он же вазу в
коридоре свалил!
- Это не вы?
- Это он, честное слово - он.
- Этот грохот и заставил меня подняться, - сказал Александрийский. - Я
сидел работал - не спалось. И тут услышал страшный грохот... потом
появились вы! И знаете... - улыбка вдруг стала смущенной-может быть,
неверное, тусклое освещение в комнате было тому виной. - Такая тишина и
пустота, словно уже наступил конец света. И вдруг - грохот, топот и
влетаете вы, как летучих конников отряд! И жизнь вернулась. Но не успел я
обрадоваться этому, как обнаруживается, что и вы - черный посланец, дурной
гонец, таким еще не так давно отрубали головы... Не сердитесь, милая Лида,
сейчас я отправлюсь вместе с вами, мы поднимемся и обнаружим, что никакой
Полины в вашей комнате нет, что вам все померещилось.
- Вы так говорите, будто я ребенок, а людей не убивают.
- Людей у нас убивают. И слишком много, и, боюсь, будут убивать еще
больше. Но не так, Лида, а по правилам убийства. Книга убийств именуется у
нас Уголовным кодексом, а сами основания для убийствстатьями.
Александрийский запахнул халат и сказал:
- Вам придется взять мои ботинки. У меня небольшая ступня. Я бы пожаловал
вам шлепанцы, но для меня надевание ботинок - операция сложная и
длительная, я с трудом нагибаюсь.
Лидочка послушно надела ботинки. Время двигалось медленно - профессор все
никак не мог завязать пояс, Лидочка смотрела на его длиные, тонкие,
