Он потащил труп по плотине, а я последовал за ним, потому что пришел к
выводу, что буду вынужден убить Матвея Шавло, талантливого физика и
молодого человека, потому что иначе я не могу предотвратить страшные
последствия для всех людей на Земле. У них будет ядерная бомба, и они
покорят весь мир! К тому же я не видел другого способа наказать человека,
убившего беззащитную женщину... убившего ее дважды - первый раз изнасиловав
ее, когда она была девочкой, а второй раз - сегодня... - Александрийский
сглотнул слюну и замолчал. Лидочка тоже молчала.
- Он отыскал какую-то доску и сам, провалившись чуть ли не по пояс в
воду, страшно ругаясь, дотащил тело до колодца и, встав сам на край
колодца, стал перетаскивать труп через край, чтобы кинуть внутрь. Слушая
эти ругательства и видя нелепую фигуру этого человека, который, надрываясь
и пыхтя, склонился над колодцем, я понял, что у меня есть выход.
Я достал револьвер, который взял с собой, потому что намеревался вернуть
его вам для передачи Альбине, и в тот момент, когда тело Полины ухнуло в
колодец, а Матя, стоя на краю колодца, склонился, стараясь разглядеть
результаты своего труда, я выстрелил - когда-то я хорошо стрелял. Он так и
не узнал, что он умер.
Он, видно, чувствовал облегчение, что отделался от Полины, и с этим
счастливым чувством умер...
Внутренним взором Лидочка увидела эту сцену - она же там была почти сразу
после смерти Мати. Но она допускала, что, может быть. Матя умер не сразу,
что он мучился, умирая в этом страшном колодце, лежа на холодном трупе
Полины...
- Вы меня ненавидите? - спросил Александрийский.
- Нет, - сказала Лидочка. - Я не могу вас судить. Я не могу осуждать ни
вас, ни Альбину...
- Ни самого Матю?
- Я никогда не думала, что так устану за эти дни.
- Ну ладно, не надо говорить, если не хочется,- согласился профессор. -
Можно я доскажу вам, чем все кончилось? Или не хотите?
- Доскажите.
- Он без звука исчез в колодце. Я даже не надеялся, что получится так
ловко. Вы не представляете, как это было фантастично! Только что передо
мной пыхтел большой человек, и вдруг - тихо-тихо... Я кинул в колодец
револьвер, по он не долетел и упал в воду.
Я не мог пойти в воду и достать его - тогда было бы трупом больше. Так
что мне оставалось лишь молиться, чтобы револьвер засосало в тину.
- Но его нашли.
- Нам повезло - если бы не Альбина, мы бы уже были в тюрьме. Но вы не
переживайте. Я всю вину взял бы на себя. И вам ничего не грозило.
- Наивно! - сказала Лидочка.- Неужели вы думаете, что Алмазов отпустил бы
меня? Он бы и Ларису Михайловну посадил, и уж наверняка - Альбину.
- Странная женщина, - сказал Александрийский.- Зачем она в него стреляла?
Зачем ей было нас спасать?
- Он убил ее мужа, - сказала Лидочка. - Сначала сказал, что она должна...
отслужить и купить его жизнь... а потом убил мужа. И она знала об этом, Она
мстила ему.
- Ужасно, - сказал профессор, - значит, он получил по заслугам.
Машина набирала скорость - близилась Москва, уже появились встречные
автомобили.
Если сейчас не сказать, то не скажешь никогда.
Лидочка открыла уже рот, чтобы объяснить профессору, что каждый из нас
может брать на себя право распоряжаться лишь собстванной судьбой. Взяв же
на себя право судить и убивать, милейший профессор заодно приговорнл к
смерти и Альбину, которой Алмазов не простил бы пропажи револьвера, и
Лидочку, которая была в этом обвинена и замечательно подходила на роль
сообщницы и переносчицы трупов, и, вернее всего, докторшу Ларису
Михайловну, которая осмелилась защитить профессора и Лидочку. А может быть,
и всех обитателей Санузии, включая астронома Глазенапа и академика Николая
Вавилова... впрочем, нет, академиков у нас все же не убивают, Вавилову
ничего не грозит.
Но Лидочка не успела ничего сказать. Александрийский постучал в стекло.
Шофер остановил машину. Александрийский опустил стекло, достал деньги и
велел шоферу купить букет астр, что стоял в банке рядом с женщиной,
сидевшей на скамейке у своего палисадника.
Шофер открыл заднюю дверцу, передавая букет.
- Это вам, - сказал Александрийский. - Я надеюсь, что вы навестите меня в
больнице, куда я отправляюсь без особых надежд на выздоровление.
Букет пахнул дождем и горечью осеннего сада.
Александрийский дал ей свою визитную карточку.
Лидочка сошла на Октябрьской площади - отсюда ей на семерке было недалеко
до дома.
Она подождала, пока машина уедет, потом подошла к урне, хотела выкинуть
букет. Пьяный человек в заячьем треухе, слипшемся от дождя, сказал:
- А букет-то разве виноватый? Лучше мне отлай. Пропью. - И он весело
засмеялся.
Лидочка отдала ему букет. Тут подошел трамвай.
Лидочка не навестила Александрийского в больнице. Но знала, что он жив, -
к Новому году в "Правде" она прочла о награждении ряда выдающихся ученых, в
том числе П. А. Александрийского недавно учрежденным Орделом Ленина.
Черные фигурки и осколки так и остались лежать в мешочке. У Лидочки
оставалось странное чувство, что она - не более как временный хранитель
этих вещей и за ними придет их настоящий хозяин.
Как-то на улице она встретила Марту. Та сказала, что президента Филиппова
арестовали, а Лариса Михайловна по-прежнему работает в "Узком". Больше
ничего Марта не успела рассказать, потому что спешила на свидание.
