- Вы мою записку нашли?
- Нашла.
- Я ждал вас до девятнадцати часов. Как было уговорено. Было уговорено?
- Но они все разговаривают... маскарад...
- Я ждал вас до девятнадцати пятнадцати. И рад бы ждать далее, но, к
сожалению, у меня не было на это сил. И я не мог понять, что с вами
произошло... - Александрийский подошел к ней и навис, как аист над
лягушкой. Но не клюнул, а погладил по мокрой голове. - С ума сойти! -
сказал он. - Зачем вы купались?
- А Матя? А убийца?
- Он не вышел, - сказал профессор. - Наверное, он выйдет позже, когда все
в доме заснут.
- Значит, вы его не видели?
- Я повторяю - я вернулся и стал искать вас, и я был, к сожалению,
бессилен что-либо сделать, как только ждать и злиться на вас.
- А я все знаю, - сказала Лидочка, глупо улыбаясь. Ей стало тепло, даже
жарко, и ей было приятно сознавать, что доктор Ватсон опять оказался
проницательнее самого Шерлока Холмса. - Я все знаю, мистер Холме. Я пришла
- вас нет - я полезла в погреб, а Полина исчезла... нет Полины.
- Во сколько это было?
- Потом. Потом... я пошла за ним до пруда...
- Вы видели убийцу?
- Я не хочу его видеть... я вообще никого не хочу видеть. Я буквально
провалилась - видите, как я одета? Я монахиня, честное слово, только из
эксплуататорских классов - вы можете представить, что я из эксплуататорских
классов?
- Лидочка, сейчас вы пойдете к себе, ляжете и будете спать. И все
пройдет. Вы мне только скажите - вы видели убийцу?
- Он спрятался, он смотрел на меня из кустов, а потом бежал за мной до
самого дома, вы представляете?
- Нет, - сказал профессор, - я не представляю. Я думаю, что, если бы он
хотел, он бы вас догнал.
- А я убежала...
- Хорошо, хорошо. Но главное: вы видели, куда он перепрятал труп?
- Я догадалась - только не смогла туда залезть,
- Куда?
- В ко-ло-дец! Хитро, да?
- Какой колодец? Ну какой еще колодец? Здесь нет колодцев!
Лидочка почти не видела профессора - слезы лились из глаз.
- В пруду, - сказала она, - есть волшебный колодец, там дьявол прячет
своих агнцев, смешно?
Как сквозь сон, Лидочка видела и слышала, что профессор нажал на звонок,
лежавший на столике у его кровати. Он держал его, не отпуская, а Лидочка
плакала. А потом прибежала женщина в белом халате - и она стала что-то
делать, и было щекотно...
Ночью Лидочка просыпалась несколько раз - почему-то она спала не в своей
кровати, а в белой маленькой комнате, где был столик, на столике стояла
лампа, женщина в белом приходила и уходила, Лидочка все хотела вернуться к
себе в комнату, но ее не пускали...
Глава восьмая
Лидочка проснулась, потому что ее будили, причем один голос требовал,
чтобы Лидочка скорее проснулась и куда-то шла, а другой - Лидочку защищал и
хотел, чтобы она спала и дальше, потому что она жестоко простужена и не
исключено, что у нее воспаление легких. Лидочка с сочувствием слушала
второй голос и внутренне с ним соглашалась. Ей очень хотелось пить, но она
не смела попросить воды, потому что обладатель паршивого голоса только и
ждет, что она проснется. И тогда выскочит из-за кустов.
- Она в первую очередь больная, а уж потом вы решайте свои проблемы, -
сказал приятный голос, и Лидочка догадалась, что он принадлежит краснощекой
докторше Ларисе Михайловне. Лидочка чуть приоткрыла глаз - дышать носом она
не могла, и потому она лежала очень некрасивая, с приоткрытым ртом, и
дышала как старуха. Ага, так и думала - над кроватью стоял президент
Филиппов. Конечно же, от него ничего хорошего не дождешься...
Лидочке казалось, что она приоткрыла глаз незаметно, но Филиппов заметил
и закричал - словно поймал вора:
- Все! Она проснулась!
Раз попалась, можно попросить воды. Все равно уж не спрячешься.
Глаза открылись с трудом, будто к ресницам были привязаны гирьки.
- Пить, - сказала Лида.
- Сейчас, моя девочка, - сказала Лариса Михайловна. Она подвела ладонь
под затылок Лиде и приподняла ее голову.
Лида нащупала губами носик поилки, вода была сладкая и теплая.
- Вы ждали, что я проснусь? - спросила Лидочка, стараясь в вопросе
передать благодарность докторше.
- Лежи, отдыхай, - сказала Лариса Михайловна.
- Здесь не больница, а санаторий, - сообщил президент. - Если больная, то
мы ее сдадим в больницу. Правильно?
Последний вопрос относился к вошедшему в маленький санаторский бокс Яну
Алмазову. Алмазов был строг, печален, одет в военную форму с ромбами в
петлицах.
- Ну как, наша авантюристка пришла в себя? - сказал он. - Вот и
замечательно. Сейчас мы с вами оденемся, Иваницкая, и вы нам поможете. Вы
ведь нам поможете?
- Товарищ командир, - сказала Лариса Михайловна. - Больную нельзя
поднимать с кровати. Ей нужен полный покой. У нее воспаление легких.
- Это только предположение, а я думаю, что у нас насморк, - сказал
президент, и Лидочке показалось, что он при этих словах помахал хвостом.
- Сначала мы решим все наши дела, - сказал Алмазов, - в больницу всегда
успеем?
- Я протестую! - сказала Лариса Михайловна.
- А мы ваш протест запишем - куда следует, - сказал Алмазов, - запишем, а
потом спросим, почему это вдруг доктор из нашей любимой Санузии так шумно
протестовала? Может быть, они с Иваницкой были знакомы? Или дружили даже?..
Ну!
Последнее слово прозвучало резко, и Лида хотела заткнуть уши, потому что
такой Алмазов был беспощаден. Но почему он так сердился на нее - она
совершенно не представляла. Его крики мешали сосредоточиться и вспомнить,
что случилось. Кажется, был маскарад?
- Вы были освобожденный пролетарий, - сообщила Лидочка Алмазову.
- Давайте не будем валять дурочку, - сказал Алмазов. - Ты совершенно в
своем уме. Будешь одеваться или мне тебя одеть?
Лидочка посмотрела на докторшу и поняла, что та не хочет встречаться с
ней взглядом. Значит, ей тоже страшно! Лидочке стало жалко добрую Ларису
Михайловну.
- Мне надо в туалетную? - спросила она.
- Обойдешься ночным горшком, - сказал президент.
- Как так? - удивилась Лидочка. - Здесь?
- А мы поглядим! - Из президента буквально сочилась радость от того, что
он мог унизить Лидочку.
- А ну отставить! - сказал Алмазов брезгливо. - Пускай одевается и идет,
куда ей надо.
- А если она уничтожит улику?
- Ей же хуже, - сказал Алмазов.
- А такой худенький, - сказала Лидочка вслух с сочувствием.
Президент догадался, что она говорила о нем, и выругался, а Лариса
Михайловна сказала;
- Постыдились бы женщин.
Президент хотел ругаться и дальше, но Алмазов сказал:
- Доктор права, не надо переходить границ.
- Выйдите, пожалуйста, - сказала Лидочка. - Мне же надо одеться.
- Еще чего не хватало! - даже обиделся президент, Можно было подумать,
что он играет в игру, а Лидочка все время норовит нарушить правила.
- Правильно, - сказал Алмазов. - Давайте выйдем, Филиппов.
- Ей не во что одеваться, - сказала Лариса Михайловна. - Все было мокрое
и еще не высохло.
- Дайте ей свои туфли - у вас вроде нога побольше. Чтобы через три минуты
она была полностью одета.
- Но ей же нельзя!
- Я это слышал, Лариса Михайловна. Но поймите же - мы на работе, мы не
играем в бирюльки. К сожалению, нам известно, что гражданка Иваницкая,
надеюсь не по своей воле, оказалась втянута в грязные интриги наших врагов.
Так что шутки в сторону, Лариса Михайловна. Или вы нам помогаете и этим
помогаете Иваницкой, к которой я отношусь с симпатией. Или мы с вами будем
вынуждены говорить иначе.
Лариса Михайловна поддерживала Лидочку, ведя ее по коридору к туалетной,
а враги шли сзади и громко разговаривали.
- Вы слишком либеральны, - сказал президент.- С ними так нельзя, товарищ
комиссар.
- Дурак, - ответил Алмазов. - Зато она сама оделась, а теперь как ей
доказать, что она больная?
Лидочка понимала, что этот разговор ведется специально, чтобы она его
слышала и трепетала. А ей было все равно. Даже интересно - что же они
подозревают? Будь она здоровой, испугалась бы куда больше - а сейчас она
боролась с кашлем и головной болью и в конце концов не выдержала и,
повиснув на руке Ларисы Михайловны, зашлась в приступ?
Краем глаза Лида увидела, как приоткрылась дверь в девятнадцатую палату и
оттуда выглянула Марта.
Лицо у нее было жалкое и испуганное, а из-за ее плеча выглядывал Максим
Исаевич. Дверь захлопнулась...
Пока Лидочка была в туалетной, где докторша помогла ей привести себя в
порядок, остальные молча стояли снаружи.
- Что с ним? - спросила Лида шепотом.
- Ума не приложу! - слишком громко ответила докторша.
- Все в порядке? - спросил Алмазов с издевкой, когда женщины вышли из
туалетной. - Полегчало? Тогда я предложу вам совершить маленькое
путешествие.
- Я ее одну не отпущу, - сказала Лариса Михайловна.
- Ради Бога, - сказал Алмазов. - Мы же не садисты. Если ваш медицинский
долг велит вам сопровождать ваших пациентов - сопровождайте. Только чтобы
потом не плакать.
Филиппов рассмеялся высоким голосом.
- Скажите ему, чтобы перестал вилять хвостом, - сказала Лидочка.
Президент осекся - с надеждой посмотрел на Алмазова.
- Я прослежу за этим, - Алмазов засмеялся. - Да не обращай внимания, -
сказал он Филиппову, - не обращай. У тебя тоже будут маленькие радости. А
теперь ведите Иваницкую на первый этаж.
Путешествие по лестнице, а потом по нижнему коридору было долгим. Лида
шла и гадала - куда ее ведут. Оказалось - к Александрийскому.
- Может, вы вернетесь? - предложила Лида Ларисе Михайловне.
- Ничего подобного, - ответила та. - Вы у меня не единственный пациент.
Она тоже догадалась, куда они идут.
Дверь к Александрийскому была раскрыта. В дверях стоял рабфаковец Ваня.
Везет же Марте с любовниками, подумала Лидочка. А на вид - фанатик физики.
- Как он? - спросил Алмазов.
- Терпимо, - сказал Ванечка.
Александрийский сидел в кресле, закутанный в плед и схожий с очень старой
вороной - никакого Вольтера в нем и не осталось.
Он неуверенно повернул голову в сторону Лидочки.
- И вас привели, - сказал он.
- А чего вы ожидали, Павел Андреевич? - удивился Алмазов, входя в
комнату. - Мы же не дети, мы занимаемся серьезными делами.
Он оглядел комнату.
- Уютно, - сказал он, - мебель княжеская. Мне такую пожалели. Придется
поговорить в президиумео кураторах надо заботиться.
Алмазов сбивал с толку - он умел менять тон и улыбку столь стремительно,
что за ним не уследишь - он всегда опережает тебя.
- Проходите, Иваницкая, садитесь на стул. Как вы себя чувствуете,
профессор? Присутствие доктора не требуется?
- Обойдусь, - сказал профессор и спросил у Лидочки: - Как вы себя
чувствуете? Вам надо лежать.
- Кому лежать, а кому стоять, где лежать и стоять, с кем лежать и стоять
- решаем здесь мы!
- Решает Господь Бог, - сказал Александрийский.
- Все его функции на земле взяло в руки наше ведомство, - сказал Алмазов
совершенно серьезно. - Итак, все посторонние, покиньте помещение. Лариса
Михайловна и Филиппов - вы останетесь в коридоре и следите друг за другом -
чтобы не подслушивать! - Алмазов опять рассмеялся. - Ванечка, побудьте на
улице, у окна, чтобы никто не приблизился.
- Слушаюсь, - сказал Ванечка. - Одеваться?
- Оденься, может, потом придется погулять по парику.
Когда комната опустела. Алмазов подошел к двери и плотно ее закрыл.
- Ну вот, - сказал он, - теперь остались только свои. Замечательно... -
Он широко взмахнул руками, как бы ввинчивая себя в кресло, впрыгнул в него,
он был игрив. - Я собрал вас, господа, для пренеприятного известия - к нам
едет ревизор. Ревизор - это я, поросятушки-ребятушки. А вы будете говорить
мне правду. Первое, что мне нужно: узнать, как в вашем дуэте распределяются
роли и кто кроме вас здесь работает.
Лидочка начала чихать - ее зябко трясло, Алмазов терпеливо ждал.
Потом сказал только:
- Ну, сука!
- Вы не имеете права!
- Помолчите, профессор, вы мне уже надоели - вы слишком типичный. Честно
говоря, мне жалко Иваницкую. Она хороша собой, она молода, я был бы рад
