ними -- переход ничем плохим не грозит.
-- Тогда отправьте туда записку, -- сказала Кора. -- Какую записку? --
спросил профессор. -- В ней должно быть сказано: сегодня вечером или завтра
утром на Землю попадут восемь пленников, зараженных смертельным вирусом
двухдневной чумы. Примите меры к изоляции всех нас... Адресат -- комиссар
ИнтерГпола Милодар или Ксения Романова.
Физики внимательно выслушали монолог Коры, затем Гарбуз сказал:
-- С таким же успехом можно отправить записку с просьбой нас всех
расстрелять.
-- Что, возможно, и будет сделано, -- сказал Калнин. -- Причем я не
могу винить вашего шефа, Кора. Он тоже несет громадную ответственность.
-- Тогда я останусь здесь, -- сказал Гарбуз. -- По крайней мере, меня
не расстреляют.
-- Тебя, я думаю, даже и вирусом заражать не будут, -- заметил Калнин.
-- Ты нужнее как коллаборатор.
-- Не кидайся словами, Эдик! Ты бежал сюда вместе со мной, и начинали
мы вместе с тобой.
-- Но когда я понял, чем это может грозить Земле, я ушел...
-- Умыл руки, Пилат двадцатого века! -- А что я мог сделать?
-- Может, не будем выяснять отношения? -- спросила Кора. -- Лучше
скажите, пошлете ли записку?
-- Не знаю, -- сказал Гарбуз. -- Но только если меня ни в чем не
заподозрят. А для этого мне надо вернуться. Вас же попрошу: оставайтесь пока
здесь -- я не хочу, чтобы вас заразили.
-- А что дальше? Мы будем бродить по горам? -- По крайней мере... может
быть, все обойдется и вы не станете кроликами.
Гарбуз говорил с трудом, лицо его побледнело. -- Нет, -- сказала Кора.
-- Я решила. Я не хочу чего-то ждать. Я пойду к остальным. -- Ну зачем?
Зачем?
-- Чтобы быть с ними... -- Кора никак не могла объяснить Гарбузу,
почему ей надо оставаться с ними. Помощь пришла с неожиданной стороны.
-- Девушка правильно рассуждает, -- раздался резкий утробный голос.
Обрамленный сосновыми ветвями, с пистолетом в руке, стоял генерал Лей. --
Каждый должен выбрать свою сторону. И больше всего я не выношу мозгляков,
которые носятся между нашими и вашими, чтобы заработать побольше очков в
этой беготне. Это плохо кончается, советник Гарбуй. -- Вы следили за мной?
-- Разумеется!
-- Я буду жаловаться в Государственный совет. -- Жалуйся! -- усмехнулся
генерал Лей. Он любовался собой -- стоял на прогалине -- два солдата на шаг
сзади -- руки в бока, ноги в сапогах широко расставлены -- каскетка,
надвинутая на лоб, скрывает челку. -- А тем временем за твоей спиной будет
стоять санитар с иглой. Понял? И как только ты начнешь кобениться, тебе
сделают такой маленький укольчик... и некому будет ехать на Государственный
совет и разоблачать своего благодетеля. Понял, мозгляк?
-- Не выйдет! -- закричал в ответ Гарбуз, забывая о реальной ситуации.
-- Не получится! Честные люди узнают о том, что вы готовите!
-- Если даже узнают, то тебя среди них не будет. Ты уже подохнешь...
правда, возможно, и не здесь, а на родине. Я так и вижу картинку: к тебе
бегут родные и близкие, а ты им кричишь в ответ: я смертельно опасен --
застрелите меня, не подходите близко, спасайтесь сами! Представляешь такую
картину?
-- Я не намерен более с вами разговаривать! -- отрезал Гарбуз.
-- И не надо, -- ответил генерал. -- Извини, что пришлось самому тебя
брать, -- мне было интересно вспомнить молодость, когда я был полковым
разведчиком. Спасибо, что вывел меня на Калнина и эту крошку. Последние
слова относились к Коре. -- Вам есть что сказать? -- спросил генерал Лей
Калнина. -- Нет, -- сказал профессор.
-- Я так и думал. Тогда нам придется разделиться. Государственного
советника Гарбуя я почтительно приглашаю с собой, нам пора готовить
аппаратуру к десанту. Как вы понимаете, мы отпускаем вас не просто -- мы
отпускаем вас, чтобы вы могли рассказать своим властям о том, в каком
могучем и миролюбивом государстве вы побывали, как милостивы мы были к вам.
Понятно? Идите, идите в лагерь, там вас ждут врачи.
-- Зачем врачи? -- быстро спросила Кора, которая заподозрила, что
генерал Лей не слышал их разговора с Гарбузом и не догадывается, что они
знают все о вирусе двухдневной чумы.
-- Вас осмотрят, сделают уколы, чтобы вы не занесли каких-нибудь
болезней на свою родину. У нас все как в передовом государстве -- мы не
скупимся на расходы. Идите, таков первый шаг нового правительства --
правительства гуманизма. -- Спасибо, -- сказала Кора.
Она с тоской посмотрела на близко подступающие к прогалине заросли
кустарника, но тут же поняла, что убежать не удастся, -- да и что это даст?
-- Пошли, пошли, -- прикрикнул на нее солдат и ткнул ее в спину стволом
винтовки. Они с профессором, не оглядываясь, пошли вниз.
Калнин был так подавлен, что до самого лагеря молчал, а там солдат
передал его ожидавшему возле ограды и кем-то предупрежденному полковнику
Рай-Райи, который и внимания не обратил на Кору, зато профессора повел сам,
как важного гостя. Впрочем, они с профессором были давно знакомы...
Некоторое время Кора прождала решения своей участи в кладовке барака,
за закрытой дверью. Потом заглянула медсестра. Ее фартук был забрызган
грязью, она не скрывала злости. -- Выходи! -- скомандовала она. Кора
надеялась кого-нибудь увидеть на пути по бараку и через плац. Но было пусто.
Лишь со стороны моря раздавались команды -- там маршировала колонна солдат.
Высоко в небе прошел военный самолет... Становилось жарко, и Кору страшно
мучил голод -- теперь, когда волнения встречи с Гарбузом, а потом генералом
Леем остались позади, юный организм требовал пищи.
Но у грязной медсестры просить ничего не хотелось, а нормальных людей
не встретилось до самого административного корпуса.
Там ее ждал медик. Он спросил имя, отметил его в тетрадке, как будто
секретарь на приеме к дантисту. -- Один остался, -- сказал он медсестре. --
Сам полковник приведет, он сказал, -- ответила медсестра.
Речь, конечно же, шла о профессоре. Только не в подвал, мысленно молила
медсестру Кора. Только не в подвал, где был Миша! Как будто это что-то
решало.
Ее все же повели вниз, в подвал, и Кора не могла бы даже дать отчета о
том, что происходило с ней в последующие минуты, -- как будто она заснула.
Она понимала, что если ей сейчас введут вирус, она, вернее всего, обречена
на смерть, мучительную и медленную, и в то же время ей было почти все равно,
что с ней будет. Что будет, то будет... Ведь это ей кажется, это как будто
кино, в котором беды случаются только с актерами, а она -- зритель.
Ее провели к стеклянной перегородке -- она уже побывала возле нее
ночью. Но дальше путь лежал не прямо по коридору, а в комнату направо. Там
уже ждал сизолицый доктор Крелий -- как же она забыла его! -- Как приятно,
-- сказал он, -- давно не виделись. -- Другого доктора убили, -- сказала
Кора, не желая вовсе обидеть Крелия, а лишь констатируя несчастье. -- Его
убили, а вы живой? Вас тоже убьют, потому что вы слишком много знаете.
-- Не говори чепухи, -- сказал доктор. -- Никто никого не убивает. Это
только в приключенческих фильмах бывает. С моим коллегой произошел
несчастный случай.
-- Нет, его убил садист-полковник, -- сказала Кора, -- я видела.
-- Нет, вы не могли видеть! И прекратите этот бред! Вы мне мешаете. --
Чему я мешаю?
-- Осмотру. Неужели вам не известно, что сегодня же вы возвращаетесь в
свой мир, что является гуманитарной акцией нового правительства? -- Гуманной
акцией, -- поправила его Кора. -- А у нас говорят -- гуманитарной! --
возмутился доктор.
Сейчас я доведу его до белого каления, и он откажется делать мне укол,
подумала Кора. Но это сделать было не так просто.
-- Закатайте рукав платья, -- попросил доктор. -- Мне надо смерить ваше
артериальное давление. -- Не надо, -- сказала Кора.
-- Вы мне мешаете работать!
-- А Миша Гофман умирал в соседнем отсеке. Вы потом осматривали его
труп? -- Что вы говорите! Вы сошли с ума! -- Среди ваших пациентов сегодня
был Михаил
Гофман?
-- Михаил Гофман скончался от лихорадки несколько дней назад. Вел его
не я, а доктор Блай.
-- Вот именно. Который умудрился погибнуть раньше, чем его пациент.
-- Орват, я вас отказываюсь осматривать! -- Я могу идти? -- На все
четыре стороны! -- Доктор был разозлен
и растерян.
Кора, почувствовав немыслимое облегчение, вышла в коридор и там
столкнулась с полковником Рай-Райи. -- А вы что делаете? -- спросил он. --
Почему одна? -- Я была на процедуре у доктора Крелия, -- сказала Кора, -- он
сделал мне укол и отпустил. -- Да? -- Полковник был настроен недоверчиво. --
Тогда идите...
Кора пошла вверх по лестнице, чувствуя взгляд полковника.
-- Орват, стоять! -- приказал полковник. Кора, словно ожидала этого
окрика, кинулась наверх. Полковник громко засмеялся.
Наверху лестницы стояла медсестра в грязном мясницком фартуке.
-- А не скажете ли вы мне, девушка, -- полковник уже подошел к ней и
положил длиннопалую руку на плечо, больно стиснув его, -- а не покажете ли
вы мне место укола? -- В руку, -- сказала Кора. -- Место покажи! Кора
промедлила менее секунды. Полковник кинул взгляд на чистый сгиб в локте и
сказал: -- Так я и думал.
-- Так же, как ей!
-- Она --исключение. Но я пытался поймать ее. -- Вижу, как пытался. --
Что вы делаете? Вы не имеете права... Кора обернулась на негромкие выстрелы.
Пули вбивали доктора в стену, посыпались стекла стеклянного шкафа с
лекарствами. Доктор все не хотел умирать -- он пытался подняться, вокруг
было много крови, Коре стало дурно, и она побежала из комнаты -- ей только
казалось, что побежала, она вывалилась в коридор, и тут ее вырвало. Потом,
пряча за пояс пистолет, вышел полковник и сказал ей так, словно речь шла о
посадке рассады:
-- Он все сделал. Все равно пришлось бы его убирать. Мы не можем
оставить свидетелей, не имеем права перед историей.
По знаку полковника медсестра спустилась по лесенке в подвал, взяла
Кору за локоть и потащила ее наверх.
Доктор Крелий, словно почувствовав неладное, приоткрыл дверь и
высунулся. -- В чем дело? -- спросил он. -- В чем дело? -- Вы забыли сделать
укол этой молодой особе? -- Как я мог, -- разыграл возмущение доктор, --
если она убежала от меня. Я как раз шел вызвать стражу. -- Так сделайте
укол!
-- Госпожа Орват, добро пожаловать, -- запел доктор. Голос ему не
повиновался, дрожал... -- нам надо сделать профилактический укол, дайте мне
вашу прелестную ручку.
Он уже был не сизолицым, а темным, как грозовая туча -- сейчас лопнет
от страха.
-- Нет! -- стала биться Кора, -- спохватилась, ожила -- но опоздала,
потому что полковник был готов к такой ее реакции.
-- Ты знала! -- закричал он. -- Ты знала, признайся? -- Я ничего не
знала!
Полковник навалился на Кору, прижав ее всем телом к столу. От
полковника пахло чесноком и потом. Доктор набирал шприц и бормотал: -- Вы
только крепче держите, крепче... я могу иглу сломать.
-- Не уйдет, -- отвечал полковник. -- Ломай иглу! Ему доставляло
удовольствие прижимать Кору к столу, а ей не хватало воздуха... она
почувствовала иглу -- она чувствовала, как яд распространяется по ее телу,
она сдалась... она была готова умереть... -- Ну вот и все, -- сказал доктор.
-- Вот и ладушки. -- Жалко отпускать тебя, -- сказал полковник. -- Но надо.
Придется искать другую. Он отошел в угол комнаты.
Кора поднялась. Ее шатало. Она стояла, держась рукой за угол стола.
-- Вы скольких обработали? -- спросил деловито полковник. -- Была
