выходить.
Выйдя, я посмотрел, здесь ли Отар. Отар стоял у стены хижины. Рядом
был Вспольный с черным блокнотом в руке. И солдаты. Не хватало только
молодого офицера.
Со стороны реки из тумана донеслись выстрелы. Значит, офицер убежал.
Хорошо бы, его не нашли в тумане.
Люди, которые на нас напали, не были военными, но я бы сказал, что
война была их профессией. Уж очень привычно они держали автоматы.
Нас обыскали. Быстро и деловито. Потом один из них, наверное
начальник, с зеленой сумкой через плечо и двумя кобурами на поясе, усатый
и широколицый, пересчитал нас, загибая пальцы. И нас загнали обратно в
хижину. Почему-то в хижине оказался и Матур, правда без саквояжа.
В хижине было тесно. Все молчали. Я сидел на полу, прижавшись к
одному из солдат. Солдат шептался с невидимым мне соседом. Стенки хижины
были тонкими, слышно, как переговариваются люди снаружи. Потом к разговору
присоединился еще один голос. Услышав, что он говорит, сидевший рядом со
мной солдат произнес короткую резкую фразу, и голос его замер на высокой
ноте.
- Что там? - спросил я в темноту. Ответил мне голос Вспольного:
- Они убили лейтенанта.
И тут же дверь распахнулась, и свет фонаря уперся в руку. Рука
держала за волосы отрубленную голову лейтенанта. Я невольно отшатнулся.
Кто-то там, снаружи, засмеялся. Дверь закрылась. Я не мог дотянуться до
Лами. Она сидела далеко от меня.
За стеной продолжали плести какой-то глухой, как во сне, рисунок
непонятные голоса.
Надо было что-то делать. Нельзя же быть овцами. Так нас всех
перебьют.
Майор быстро забормотал, словно в бреду. Плохо наше дело.
- Ты здесь? - меня коснулся Отар.
- Может, убежим? - сказал я. - Разберем стенку - и в туман.
- Прислушайся, - сказал Отар.
За задней стеной хижины были слышны шаги.
- Они ходят вокруг. Мы не можем бросить раненых.
- Эти люди - бандиты. (Я узнал голос Матура.) Бандиты и убийцы. Они
всех убьют, как лейтенанта...
- Не паникуйте, - прервал его строгий голос Вспольного. - Зачем им
нас убивать? Если это сепаратисты, то мы им нужны как заложники. Две
недели назад сепаратисты захватили двух канадских инженеров. Правительство
пошло на то, чтобы заплатить выкуп. Дурные примеры заразительны.
Тогда я еще не знал о наркотиках, о долларах, отнятых у Матура, и
потому доводы Вспольного мне показались резонными. Мне вообще понравилось,
что наш толстяк не потерял присутствия духа и ведет себя спокойно, я бы
даже сказал, с определенным интересом к окружающему, как мальчик из
хорошей семьи, которого допустили поглядеть на драку между плохими
мальчишками: он смотрит и не боится, что его заденут.
Я ждал, что скажет Отар. Он сказал:
- Ложитесь спать. Пожалуй, это самый разумный выход.
Вспольный вздохнул, но промолчал.
ЮРИЙ СИДОРОВИЧ ВСПОЛЬНЫЙ
Мне не спалось. Когда солдат зажег спичку, чтобы набрать воды из
канистры, я увидел при этом неверном и слабом язычке пламени, что Володя
Ли сладко спит и даже улыбается во сне. Я поразился счастью безмятежной
молодости - умению забыться.
Я должен был поддерживать в моих спутниках оптимизм. Этим объясняется
настойчивость, с которой я уверял их, что напавшие на нас люди -
сепаратисты, заинтересованные в выкупе. Более того, я позволил себе
небольшую ложь о двух канадских инженерах, будто бы похищенных и
отпущенных инсургентами. Такой случай был, но в Бирме или Малаге. Не в
Лигоне.
Я мог бы убедить и себя, если бы не смерть молодого офицера.
Жестокость, с которой он был убит, потрясла меня настолько, что я еле
сдержался. А убежденность Матура, что они нас убьют? Известно ли ему
что-то, избегшее моего внимания?..
Не знаю, сколько я спал. Наверное, недолго. Я проснулся от голосов
снаружи. Голубой туманный рассвет проникал сквозь щели хижины. Голоса за
стеной были чужими, деловитыми. Язык, на котором они разговаривали между
собой, был схож с лигонским, но отличался большим числом цокающих и
гортанных звуков.
В хижине все спали. Привалившись друг к другу, спали солдаты. Сидя,
опустив голову на руки, спал Матур. Клубочком у ног майора спала девушка
Лами. Не спал лишь сам майор. Он лежал с открытыми глазами. Дверь
скрипнула, и на фоне голубого прямоугольника появился силуэт человека с
автоматом.
- Эй! - сказал он громко, и я чуть было не одернул его: "Вы с ума
сошли, все спят!" - Выходи.
Я выпрямился, подчиняясь его окрику, и решил, что если я сразу выйду,
то не потревожу остальных. Но все начали шевелиться, поднимать головы,
вытягивать затекшие ноги.
- Что там? - спросил профессор Котрикадзе.
- Меня просят выйти, - сказал я. - Хотят поговорить.
- Пошлите их подальше, - мрачно произнес Володя, как сонный ребенок,
которому помешали спать.
Я не слушал. Я понимал, что мы во власти этих людей.
Усатый начальник бандитов ждал меня у погасшего костра. Вокруг лежали
какие-то тряпки, одежда, отобранная у нас вечером. В поле моего зрения
попали ящики с грузом и тюки, которые мы с таким трудом оттащили от
самолета. Ящики были взломаны и приборы частично разбросаны по стерне.
Перед человеком в каске лежали отобранные у нас документы и вещи.
Среди них не было только моего блокнота. Он остался в хижине. Если с нами
что-нибудь случится, его найдут.
- Имя? - спросил по-английски человек в каске.
- Вспольный, - ответил я.
- Ты кто?
- Советник посольства Советского Союза, - сказал я, несколько
преувеличив свою должность. Однако в тех обстоятельствах это было
оправданно.
Он не понял. Я перешел на лигонский:
- Советник Советского Союза. России.
Человек в каске был удивлен:
- Россия? Зачем летел в самолете? - тоже по-английски.
- Мы - гости лигонского правительства.
Спутники человека в каске копались в ящиках. Один из них вытащил
прибор, принадлежавший геологам, и размахнулся, чтобы бросить его о землю.
- Стой! - крикнул я. - Что ты делаешь!
- Что он делает? - услышал я из хижины голос Отара.
- Молчать! - прикрикнул на меня человек в каске.
Но он совершенно не знал моего характера. Я патологически ненавижу
ссориться с людьми, вступать в ненужные конфликты. Я даже кажусь многим
чересчур осторожным и склонным к компромиссам. Но меня нельзя загонять в
угол.
- И не подумаю, - ответил я. - Существуют элементарные нормы
человеческого поведения!
- Молчать! - повторил человек в каске. Его вислые длинные усы
шевельнулись, как у сома. Он вскочил с намерением ударить меня; я
инстинктивно выставил вперед руку. Он вдруг остановился и начал
расстегивать крышку кобуры. Он глядел мимо меня. Я обернулся. Сорванная с
петли дверь повисла под острым углом. Над ней возвышался, придерживая
здоровой рукой сломанную, майор Тильви. Он был без фуражки, мундир
разорван, но было очевидно, что молодой офицер - человек, имеющий право,
как судья, появиться в решающий момент драмы. Наверное, я был крайне
возбужден, если вид бледного, шатающегося майора показался мне столь
внушительным.
Я вновь бросил взгляд на главного бандита. Тот уже справился с
кобурой, и в руке у него был пистолет.
И наступила какая-то длительная, почти бесконечная тишина, как будто
вокруг разворачивался замедленный немой фильм. Я видел, как медленно
поднимается рука бандита, и я знал, что обязан что-то сделать. Я должен
был вмешаться, но мое тело протестовало против того, что ему предстояло
сделать. По тому, как стали приближаться ко мне глаза бандита, я понял,
что иду к нему, потому что должен остановить его...
Я дотянулся до человека в каске в тот момент, когда он выстрелил.
Нет, не в меня - в майора, но я потерял равновесие и упал, к счастью
свалив и стрелка. Мы возились с ним на земле, и я понимал, что ни в коем
случае нельзя отпускать его, иначе он выстрелит еще раз. А потом я ничего
не помню, хотя, пожалуй, успел подумать, что меня убили...
ВЛАДИМИР КИМОВИЧ ЛИ
Когда я выскочил из хижины, неподалеку, вцепившись в куртку человека
с усами, лежал Вспольный. Один из бандитов поднимал автомат, чтобы внести
свою лепту в сражение с безоружными пленниками. Наше положение было
безнадежно, но я бросился к ближайшим врагам, не сообразив, что оно
безнадежно. Я только пригнулся, чтобы тому, кто стоял сбоку и целился в
нас из автомата, было труднее попасть.
Но он не выстрелил. Выстрелы пришли издалека. Со стороны. Сначала я
увидел, как человек, целившийся в нас, уронил автомат и начал медленно
нагибаться вперед. Другой человек, стоявший неподалеку, обернулся к лесу,
и я уже знал, что и он упадет. Как в кино. В критический момент приходит
возмездие. Славный шериф прискакал в последнюю минуту... Нет, конечно, в
тот момент я ничего такого не думал, лишь успел заметить, что главный
бандит прилег за Вспольным, использовав нашего массивного друга в качестве
естественного укрытия. Остальные бросились бежать по склону.
ОТАР ДАВИДОВИЧ КОТРИКАДЗЕ
Вышедшие цепочкой из леса люди показались мне сначала выше ростом,
красивее, чем на самом деле. Видно, такова привилегия спасителей. Уже
совсем рассвело, и я сообразил, что наши спасители, очевидно, разделяются
на две категории. Большинство их было в военной форме, а человек пять были
наряжены экзотично: в коротких черных юбках, в накидках на плечах.
Очевидно, это были горцы. На шеях у них красовались ожерелья из белых
ракушек. На цветных перевязях висели короткие прямые мечи. Эти люди были
вооружены длинноствольными, старинными ружьями.
Последними появились два человека, командовавшие операцией. Один из
них был офицером. Мое внимание привлек второй. Он был удивительно, тем
более для этих мест, высок и худ. Наверное, более двух метров - находка
для азиатского баскетбола. Из-за такого роста он горбился, как бывает с
высокими людьми, привыкшими стесняться своих габаритов. Его фигуру
несколько портил выдававшийся вперед животик. Голова была
непропорционально мала, однако изящно красовалась на длинной шее. Он был
облачен в наряд для гольфа, правильный, без изъянов, приобретенный в
хорошем английском магазине. Только вместо клюшки в руке у него был
армейский пистолет.
Солдаты довольно бесцеремонно подхватили с земли начальника бандитов,
покорного, как теленок. Трое из его подчиненных были мертвы, четвертого
поймали у реки, связали и бросили на землю рядом с вождем.
Майор Тильви вышел вперед и представился. Последовал монолог
по-лигонски. Наверное, майор излагал события последнего дня. Высокий
господин в гольфах перебил майора, спросив его о чем-то. Тот ответил, и
высокий господин тут же поспешил к хижине, откуда только что вышли Лами и
директор Матур.
Матур выходил последним. Из-за спины девушки он увидел высокого
господина.
- О, сабао Урао Као! - возопил он, словно ему явилось божество, и он,
стеная, оттолкнул Лами так, что она чуть не упала, и бросился к ногам
высокого господина. Он трещал, словно пулемет, и умудрялся при этом
рыдать.
Реакция высокого господина была быстрой, что выдавало в нем хорошо
тренированного спортсмена. Он отшвырнул рвущееся к нему тело директора
Матура и подхватил девушку. Девушка затрепетала у него в руках и вдруг
обвисла, словно тряпичная кукла.
Думаете, господин Матур обиделся? Ничуть не бывало. Он стоял на
