пояс исчез в моторе.
Наконец он высунулся оттуда и жизнерадостно информировал Вспольного,
что придется загорать. Я предложил было свою помощь, но мне было сказано,
что обойдутся без нее. Сержант Лаво, способность которого ко сну просто
удивительна, продрал глаза и сообщил, что мы будем отдыхать в монастыре
Пяти золотых будд, а тем временем наш шофер справится с трудностями.
По обочине пыльной проселочной дороги мы пошли вдоль ухоженного сада
и оказались у ворот монастыря, где в тени стоял тот самый "фольксваген", в
котором я видел Лами.
Я это предчувствовал. Доказать это нельзя, но, когда я увидел
"фольксваген" у ворот монастыря, я ничуть не удивился.
Сверху, с горы, налетел ветер, зашуршал листьями; монах в оранжевой
тоге стоял у ворот и смотрел, как мы снимаем ботинки (так положено в
буддийских святых местах). Монах провел нас в деревянное здание. Дерево,
темное, с серебристым отливом от старости, было покрыто резьбой.
В большой пустой комнате (если не считать статуй, глядевших на нас с
возвышения) стоял круглый низкий стол, вокруг которого были разложены
циновки. Мы расселись вокруг; несколько монахов вошли в комнату и
устроились на корточках у входа, глядя на нас внимательно и иногда
перешептываясь. Монахи были большей частью молодые и бритые, как
новобранцы. Я все время поглядывал в широкие, без стекол окна, надеясь
увидеть Лами.
Тут появился древний и хрупкий сказочный старичок с редкой серебряной
бородой, в застиранной, когда-то оранжевой тоге. Монахи сразу вскочили,
как дети, которых учитель застал за бездельем; мы тоже встали.
- Садитесь, - сказал старик по-английски. - Отдыхайте. Я рад, что вы
пришли. - У него был глубокий молодой голос.
Лаво объяснил старику, что у нас сломалась машина, и старик ответил,
что знает об этом. Старик вообще обо всем знал, монахи и Лаво полагали,
что это проявление его всепроникающей мудрости, а я подозревал, что ему
рассказала о нас Лами.
- Вы геологи, - сказал старик, усаживаясь, - из России.
Он не спрашивал, а констатировал.
- И что же вы ищете в наших краях?
- Мы ничего не ищем, - сказал Отар. - Мы изучаем землетрясения, чтобы
установить, не грозит ли новое бедствие.
Старик кивнул.
- Можно задать вам несколько вопросов? - сказал Отар.
- Я всегда готов ответить гостям.
- Скажите, когда в последний раз было землетрясение?
- Большое или маленькое? - спросил старик.
- Расскажите обо всех, которые вам приходилось видеть.
Монахи переползли к нам поближе.
- Когда я был мальчиком, - начал старик, взяв в костлявый кулачок
свою бородку, - за монастырем была скала...
Отар разложил на столе карту.
Минут через пять я осторожно поднялся с циновки и вышел. Один из
монахов выскочил вслед за мной и показал рукой на купу деревьев, ложно
истолковав мои намерения.
Я подошел к воротам. "Фольксваген" стоял там. По теплому песку
дорожки было приятно ходить босиком. Я присел на камень.
- Здравствуйте, - сказала Лами, бесшумно подойдя сзади.
Она села неподалеку от меня на другой камень. На ней были широкие
черные брюки и белая блузка. Она показалась мне давнишней хорошей
знакомой, будто мы с ней познакомились в Ташкенте. И мне было приятно, что
она ведет себя естественно, не стесняется. Мы пошли гулять в сад. Она
рассказывала о своем отце, и я тоже ей что-то рассказывал. Мы не все
понимали, но нам было интересно. И когда мы увидели, как по дороге к
монастырю едет наш "джип", я даже огорчился.
Мы попрощались в саду; нам не хотелось, чтобы нас видели вместе, -
это наше личное дело и никого не касается. Я знал, что Лами несколько дней
будет жить здесь, у дедушки Махакассапы, и обещал приехать. На берегу
будут наши датчики.
"Джонсону, портье в гостинице "Амбассадор"
Наблюдай за русскими. Но не мешай их работе. Сообщай все новости.
Скажи Ахмеду, чтобы установил микрофон в их номере. Обрати внимание на их
встречи с майором. Держи меня в курсе дела. Записку сожги.
Као".
КНЯЗЬ УРАО КАО
Обед с князьями и вождями был длинным и утомительным. Я знал, что
уговорю их воздержаться от глупостей, но это далось не легко. Хорошо еще,
что я успел перехватить связного с юга. Его эмоциональные призывы могли
повлиять на горячую голову вождя Па Кратенга, который вооружил сотню
молодцов и полагал, что с их помощью освободится от опеки Лигона.
Меня беспокоило отсутствие сведений из столицы. Сун молчал. Я знал,
что груз должен уйти на гонконгском пароходе 17 числа, для этого его нужно
срочно взять из пещеры.
После совещания меня позвала к себе мать, но я вынужден был сначала
встретиться с человеком, которому я передал часть долларов, привезенных
Матуром и чудом спасенных от моих же недостойных слуг. Оружие доставит
делец из Сингапура, которому выгоднее быть честным. Мне надоело иметь дело
с первобытными людьми, с первобытными инстинктами, страстями и первобытной
ненадежностью. Как-то отец Фредерик доказывал мне, что беда моих
соотечественников не столько в их отсталости, сколько в том, что они
эмоционально разодраны между законами прошлых веков и современностью.
Отца Фредерика отличает определенный цинизм, прикрытый, я бы сказал,
язычески понимаемой христианской моралью. Моя мать не способна раскусить
этого разуверившегося во всем человека, который не нашел себе места в
Европе и вернулся, чтобы убедиться, что и здесь он чужой.
Мне донесли с почты, что Матур обменялся телеграммами с Лигоном.
Нетрудно догадаться, что он решил в этой суматохе урвать кусок и для себя.
Я на него не в обиде. Все-таки прибежал ко мне и рассказал о
землетрясении.
МЕЖДУНАРОДНАЯ ИЗ МОСКВЫ 12 МАРТА 13:40 МОЛНИЯ
ЛИГОНСКАЯ РЕСПУБЛИКА ГОРОД ТАНГИ ПРОФЕССОРУ КОТРИКАДЗЕ
ДАЛЬНЕЙШИЕ ЗАМЕРЫ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ КРИТИЧЕСКИЕ НАПРЯЖЕНИЯ ЭПИЦЕНТРОМ
ТАНГИ СИДОРОВ ПОЛАГАЕТ ОЧАГ ГЛУБИНЕ СОРОК ПЯТЬ КИЛОМЕТРОВ
ОПРЕДЕЛЯЙТЕ ИЗОСЕЙТЫ ИСХОДЯ ИЗ ЭТОГО ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ
ЖЕЛАЕМ УСПЕХА ВСТРЕВОЖЕНЫ МОЛЧАНИЕМ КОЛОГРИВОВ.
ОТАР ДАВИДОВИЧ КОТРИКАДЗЕ
Мы вернулись вечером, выбрав точки для установления датчиков и
определив на глазок наиболее интересные сейсмические места. Володя сразу
уехал в мастерские. Меня ждал майор Тильви. Он принес телеграмму из
Москвы. Я перевел ему телеграмму на английский, и это встревожило его. Я
полагаю, что на него жмут из Лигона. Я чувствую себя в положении недоброго
вестника. Когда-то таких гонцов немедленно убивали, как бы отождествляя их
с самим бедствием. Я никак не хотел умалять интеллекта майора Тильви, но в
его глазах явно горел зловещий огонек.
- Кто-то распустил слух по городу, - сказал он, - что вы собираетесь
устроить здесь землетрясение.
- Устроить?
- Да. Будто бы землетрясение должно быть в России, но если вы его
выпустите здесь, то тогда избавитесь от беды у себя дома.
- Остроумно, - сказал я.
Майор подошел к окну и посмотрел на тучи над горами.
- Не сегодня-завтра начнутся дожди. Здесь они начинаются раньше, чем
в долине. А где господин Ли?
- Он в механических мастерских.
Майор Тильви подошел к двери и потрогал пальцем шнур, ведущий к
выключателю.
- Я хочу знать, где будут стоять ваши приборы. Человек, распускающий
слухи о том, что вы хотите сделать землетрясение, знает, чего добивается.
Если темные люди послушают его, они могут причинить вам вред. Вам и вашим
приборам. Так я и знал...
Майор подковырнул ногтем тонкий проводок, бегущий параллельно
основному проводу, и дернул за него. Клочок обоев отлетел, и в кулаке
майора оказался большой черный жук. Он раскрыл ладонь и показал мне жука.
Это был микрофон.
- Так что, я думаю, у нас нет от них тайн, - сказал он буднично. -
Кто заходил в эту комнату?
- Кто угодно, - сказал я. - Нас не было весь день.
- Я разберусь, - сказал майор. - Итак, где вы будете устанавливать
свои приборы?
Мы с Володей договорились в принципе о распределении нашей поредевшей
техники. "Искру-12-бис", один ультрасейсмоскоп и вычислительную технику
оставляем в Танги. Второй сейсмоскоп отвезем на островок на озере, к нему
придадим два или три датчика, один из которых должен находиться прямо на
поверхности озера. Последний датчик установим за монастырем.
- Очень далеко вы все раскидали. - Майор был недоволен.
- Это минимальное расстояние. Без трех точек нам не обойтись. Я
останусь в Танги, Володя отправится на озеро.
- Очень далеко, - повторил майор. Он не спорил, он был озабочен.
Майор крутил в пальцах микрофон. - Наверное, в гостинице неудобно ставить
приборы. Тесно и слишком много ушей... Я договорился об одном доме. Это
дом начальника полиции. Он стоит на окраине, изолирован, и мне легче его
охранять. Ночевать вы можете и здесь...
- А как хозяин дома?
- Васунчок честный человек, - сказал Тильви. - Он сейчас в госпитале.
Он ранен контрабандистами.
- Хорошо, - сказал я.
Майор попрощался, его башмаки зацокали по коридору, и сквозь
полуотворенную дверь я услышал голос директора Матура:
- Добрый вечер, господин майор. Навещали наших друзей?
Я подумал, что придется провести ужин в компании Матура. Он наверняка
подстережет нас, чтобы еще раз выразить свое восхищение успехами нашей
великой страны.
ВЛАДИМИР КИМОВИЧ ЛИ
Утром тринадцатого марта мы переехали в пустой дом на окраине Танги.
Дом был небольшой, но двухэтажный. Нам хватило гостиной внизу и веранды.
Пока электрики тянули к веранде силовой кабель, а армейский радист
устанавливал рацию, я поднялся наверх. Я не собирался ходить по чужим
комнатам. Мне только хотелось увидеть ту, в которой жила Лами. Наверху
было всего две комнаты. В одной, побольше, стоял письменный стол, на стене
висели две фотографии - грустной женщины, похожей на Лами, и самой Лами,
еще девочки, с двумя тугими косичками в разные стороны. Это была комната
ее отца. Во второй раньше жила она. Комната была прибрана, за окном на
толстой ветке висели гнезда, похожие на груши, и птицы суетились у
подоконника. Лами мне рассказывала про этих птиц. В комнате сохранился ее
запах. Наверное, это мне почудилось.
Часов в двенадцать мы со Вспольным выехали на "джипе" к озеру. С нами
ехал радист, сонный Лаво и солдат.
В тесноте, но согласии мы добрались до деревни у монастыря, оставили
там Лаво договариваться о лодке, потом по разбитой безлюдной дороге
проехали километра три за монастырь. Здесь на пологой террасе, с которой
открывался великолепный, как в туристском проспекте, вид на озеро и горы
за ним, в светлой, звенящей сосновой роще поставили палатку, где
установили датчик. Это заняло около часа. Вспольный заявил, что, когда
выйдет на пенсию, построит здесь дачу и будет писать мемуары.
Оставив при датчике солдата - он тут же разложил небольшой костер и
повесил над ним мятый алюминиевый чайник, - мы вернулись в деревню, где
застали в полном разгаре битву между сержантом и местным старостой. Лаво
наседал на старика, грозя репрессиями, а тот отвечал длинными речами,
которые зарождались в складках его живота и выползали наружу, как рокот
отдаленного барабана. В конце концов Лаво сдался, отсчитал старосте пачку
казенных ватов. Староста долго мусолил деньги, жалел, что не заломил
больше, потом повел нас по узкой тропинке вниз, к озеру, где в бухточке
стояла моторка, на корме которой спал похожий на старосту парень.
