спровоцированной, как я честно признался Яйблочке, когда она взяла меня из
комнаты отдыха, проходимцем-замарашкой, возможно агентом деструктивных
сил, выступающих под ложным лозунгом: "Земля для людей!"
- Где бы они сейчас были, - проворчала в ответ Яйблочко, натягивая
поводок, на котором вела меня домой и предназначенный (в моем конкретном
случае) только для того, чтобы защитить меня в случае неожиданной
опасности, - если бы не наша экспансия, они бы вымерли от собственных
нечистот.
Разумеется, я полностью согласен с моей милой, добродушной Яйблочкой,
четырехметровой неуклюжей лягушатиной!
Я решил воспользоваться ее тревожным настроением и сказал:
- Госпожа, я тут видел трехцветный электронный ошейник.
- Зачем тебе? У тебя совсем еще новый.
- В него вживлена система предупреждения. Если меня захотят украсть,
то он сразу даст сигнал.
- Небось бешеных денег стоит, - проворчала моя хозяйка.
И я понял, что ее постоянный страх потерять меня, лишиться ее
лапушки, псеночка-котеночка, дорогого моего человечка, которого она
искренне почитала членом семьи, заставит раскошелиться. Такой триколер уже
купили Вику, вся наша улица с ума посходила от зависти.
Мы повернули к дому. Скоро должен был вернуться со службы сам спонсор
Яйблочко, и мы с госпожой всегда с трепетом ждали этого момента.
- Пока ты дрался в зверинце, - продолжала Яйблочко (я попытался было
возразить, но она не слушала меня, она думала вслух), - мы с дамами как
раз обсуждали новости из Симферополя. Это же надо - ограбить курортный
автобус! Я не сторонница жестокого обращения, но всякому терпению есть
предел. И этот нелепый лозунг...
- "Земля для людей!" - сказал я, и получилось чуть более вызывающе,
чем мне того хотелось.
И тут же Яйблочко перетянула меня по голой спине плетью, которую
всегда носила с собой, чтобы отгонять от меня поклонниц.
Это меня глубоко оскорбило. Если ты больше и сильней, это не
означает, что можно пускать в ход плетки. Я лег на голый пыльный асфальт.
В знак протеста я решил тут же умереть!
Яйблочко дернула меня за поводок. Я не сопротивлялся. Она потянула
сильнее и буквально поволокла меня, не думая о том, что я могу оцарапаться
и у меня начнется нагноение, откуда всего шаг до гангрены!
Я поднялся на ноги. Ведь не ей мучиться перед смертью - тупой
скотине! Если они захватили Землю, потому что у них есть одуряющие газы,
лазерные пушки и черт знает еще какое оружие, это не означает, что люди -
рабы. Нет, мы не сказали еще последнего слова! Мы тоже цивилизованные
люди!
Яйблочко видно почувствовала гнев, исходящий от представителя
порабощенного, но не сдавшегося народа, потому что перестала тянуть за
поводок и сказала виноватым голосом:
- Отряхнись, Тимоша. Нельзя же так себя вести - люди смотрят.
- Пускай смотрят, - сказал я, но все же подчинился. Я человек добрый
и отходчивый.
Мы продолжали наше движение к дому.
Порой нам встречались другие спонсоры и спонсорши, совершавшие
послеполуденную прогулку с домашними любимцами. Спонсоры раскланивались и
перекидывались фразами на своем языке, и это давало возможность и нам,
любимцам, также обменяться приветствиями и новостями.
- Слышал, Тим, - спросил меня Иван Алексеевич из хозяйства
Плийбочико, - у Сени чесотка. Его на живодерню отвезли.
- Не может быть!
- Ты с ним не общался?
Иван Алексеевич мне неприятен. Всю жизнь он служит своим спонсорам за
пределами разумного. Он даже бегает для хозяйки в магазин и качает их
ребенка. Нельзя же так унижаться!
- Наверное, это преувеличение, - сказал я, а у самого сердце сжалось
от жалости к Сене, вежливому, воспитанному человеку.
Яйблочко неожиданно потянула меня дальше, и ошейник впился в горло.
Хорошо еще, что она не услышала о Сене. А то бы потащила к ветеринару!
Зрелище, открывшееся моим несчастным глазам, отвлекло меня от
физических страданий.
Навстречу нам по бульвару шел жабеныш и вел на золотой цепочке мою
возлюбленную!
Нет, я никогда не спутаю ее ни с кем на свете! Ее светлый образ
запечатлелся в моем мозгу до конца дней.
- Ты куда? - закричала Яйблочко и так дернула меня назад, что я
потерял равновесие и, чтобы не упасть на землю, был вынужден встать на
четвереньки.
Девица, которая улыбнулась было мне как старому знакомому, при виде
моего несчастья рассмеялась - мелодично, звонко и обидно. Ее спонсоренок
остановился и тоже принялся смеяться, как смеются они все - хрюкая и
выпячивая живот.
- За что? - только и спросил я, поднимаясь и стараясь сохранить
чувство собственного достоинства. - Неужели тот факт, что сто лет назад
вам удалось покорить Землю, дает вам основания так обидно и горько унижать
ее население?
Видно в сердце этой туши что-то шевельнулось, потому что Яйблочко
строгим голосом приказала жабенку-спонсоренку прекратить смех. У них с
дисциплиной строго.
Жабеныш замолчал и потащил мою возлюбленную на боковую дорожку. Она
так элегантно и легко бежала рядом с ним, чуть подпрыгивая на бегу, линия
ног столь плавно переходила в круглый задик, рыжие кудри так нежно и
игриво струились по узкой спине, что у меня перехватило дух. И все попытки
и потуги Яйблочко оторвать меня от этого волнующего зрелища были тщетны.
Ей пришлось подхватить меня на лапы и, прижимая к жесткой грудной чешуе,
отнести домой.
Мы больше не разговаривали с Яйблочкой. Она не скрывала своего
недовольства, я - обиды.
В хорошие дни меня кормят вместе со спонсорами, в гостиной, но тут
Яйблочко поставила мне миску на кухне в углу. Я взял ее, сел на
подоконник, чтобы похлебать, глядя в окно в надежде, что моя возлюбленная
вернулась с прогулки, но Яйблочко заглянула на кухню, дала мне
подзатыльник и согнала с подоконника. Я готов был отомстить ей и
отказаться от ужина, но страшно хотелось кушать, и я отложил месть на
следующий раз.
На этом мои несчастья не закончились. Ни с того ни с сего моя жабина
устроила уборку в чулане и отыскала там книжку комиксов про супермена
Иванова, которую я выменял у Вика за старую монету. И когда домой заявился
со службы мрачный спонсор Яйблочко, она еще до обеда подсунула ему свой
трофей.
Голодный и потому особо опасный для человечества пришелец Яйблочко
вытащил меня из-под дивана, куда я пытался забиться, и безжалостно избил
электрическим хлыстом. Его желтые глазки при этом горели яростным
садистским огнем, но при том он беседовал со мной, словно не причинял мне
немыслимую боль, а распивал чай.
- Неужели ты до сих пор не усвоил, хомо сервилиус, что чтение -
прерогатива разумных существ? Сегодня ты начал читать...
- Но это же только комикс!! Ой, больно!
- Будет еще больнее... Сегодня ты читаешь комикс, а завтра ты выйдешь
на улицу с пластиковой бомбой!
- Никогда я не посмею поднять руку на своего кормильца!
- Ты не поднимешь, пока ты нас боишься, но как только исчезнет страх,
ты станешь опасен.
Рассуждая, спонсор Яйблочко продолжал меня колотить.
Я уже захлебывался от слез и боли и был близок к тому, чтобы потерять
сознание, когда госпожа Яйблочко вырвала меня из рук супруга и отнесла на
подстилку.
Они говорили за дверью на своем зверском языке, который я знал как
собственный. Любопытно, что ни один спонсор не верит, что человек может
выучить их язык - это как бы за пределами наших умственных возможностей.
Хотя практически все домашние любимцы, кроме уж самых тупых, понимают
разговоры спонсоров. А как иначе? Они решат отправить тебя на живодерню, а
ты будешь хлопать глазами?
- Пожалуй, ты был с ним излишне жесток, мой повелитель, - сказала
госпожа Яйблочко.
Ее муж что-то прохрюкал в ответ.
- Ведь он же нам не чужой.
Опять неразборчиво.
Я подполз к двери, волоча за собой подстилку. Идиотский запрет людям
одеваться, который свел в могилу уже много тысяч человек, особенно ужасен,
когда тебя побьют. Тебя знобит, а накрыться нечем.
Кое-как натянув подстилку на синяки и царапины, я улегся у двери в их
комнату.
- Но мы взяли его малышом! Помнишь, какой он был забавный!
- Он уже не забавный. Надо думать, что делать с ним дальше.
- Он безобидный.
- Ты не думаешь о животном! У него тоже свои потребности, -
рассудительно и размеренно говорил спонсор. Но почему надо называть меня
животным, если давно уже доказано, что люди разумны?
- Какие потребности у Тимоши?
- Потребности взрослого кобеля!
- Ну уж!
Затем последовала пауза. Видно, спонсор доканчивал ужин, а его
супруга размышляла. Она размышляет со скоростью улитки.
- Ты прав, - услышал я ее голос. - Я сегодня уже об этом думала.
- А что случилось?
- При виде одной... особи женского пола он чуть было поводок не
оборвал.
- Я же говорил! Отвезем его в клинику. Пять минут - и больше не будет
проблем.
- Нет! - почти закричала госпожа спонсорша. - Только не это!
- Почему? Миллионы людей проходят через эту операцию. Она сразу
снижает уровень агрессивности, улучшает характер животного. Если операцию
вовремя не сделать, это может кончиться трагедией. Ты же знаешь, сколько
молодых самцов убегало из домов, попадало под машины, в облавы, на
живодерню!
- Только не это! Я не переживу. Я не знаю, как мне жить без моего
Тимошеньки!
- Не раскисай. Он тебе будет только благодарен.
За дверью наступила зловещая страшная тишина. Я физически ощущал, как
тяжело думает моя спонсорша. Она всерьез обдумывает проблему: не
уничтожить ли во мне мужчину? Она - существо, с которым мы вместе живем
уже около двадцати лет, она, которая вставала ко мне ночью, когда у меня
была скарлатина, которой я приношу ночные туфли и подогретый бульон, если
у нее бессонница... Неужели госпожа Яйблочко согласна на то, чтобы я,
самое близкое к ней существо, подвергся страшной операции. О, нет!
- Ну, ладно, - услышал я голос госпожи, - ложимся спать. Завтра еще
раз обсудим.
Дверь открылась, госпожа велела мне идти наверх в спальню, ложиться
на коврик у их постели. Я с трудом подчинился. Все тело ломило. Ужас
сковывал мои члены.
Господа заснули быстро, но я, разумеется, не спал. Они занесли топор
над самым важным даром природы, над моим естеством! Я знаю этих несчастных
рабов, этих домашних любимцев, лишенных мужского достоинства. Это
ничтожные счастливые тени людей, которые доживают свой растительный век,
не оставив следа на Земле.
Я бесшумно поднялся и подошел к окну.
Отсюда, со второго этажа, был виден газон, разделяющий наш дом и дом,
где живет Инна. И тут я увидел в ночной полутьме, как она легкая, душистая
вышла на этот газон, легла на спину и потянулась. Вот вся она - нега,
ожидание любви, томление, счастье!
Хлопнула дверь, высунулся ее жабенок. Позвал спать.
Моя возлюбленная лениво поднялась и вернулась в дом.
А я был готов умереть...
На следующее утро никто не вспоминал о вчерашних бурных событиях. И
я, проснувшись в ужасе от кошмара, который мне приснился, тут же пришел в
себя, услышав ласковый голос спонсорши:
- Тимоша, скорей мыться и за завтрак! Я тебе кашку сварила!
Она погладила меня по голове и сказала, что поведет на завивку, а я
ждал только момента, чтобы меня выпустили погулять в садик, и я там
увижу...
Как назло, она долго не отпускала меня. Сначала ей пришло в голову
сделать мне педикюр, потом ей показалось, что у меня жар, и она заставила
меня поставить градусник. А я старался не глядеть в окно, чтобы не вызвать
