224
и кривоглазие оказалось фальшивым. Оба глаза азазелло были оди-
наковые, пустые и черные, а лицо белое и холодное. Теперь аза-
зелло летел в своем настоящем виде, как демон безводной пусты-
ни, демон-убийца.
Себя маргарита видеть не могла, но она хорошо видела, как
изменился мастер. Волосы его белели теперь при луне и сзади
собирались в косу, и она летела по ветру. Когда ветер отдувал
плащ от ног мастера, маргарита видела на ботфортах его то по-
тухающие, то загорающиеся звездочки шпор. Подобно юноше-демону,
мастер летел, не сводя глаз с луны, но улыбался ей, как будто
знакомой хорошо и любимой, и что-то, по приобретенной в комнате
N 118-й привычке, сам себе бормотал.
И, наконец, воланд летел тоже в своем настоящем обличье.
Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и
думала, что возможно, что это лунные цепочки и самый конь-
только глыба мрака, и грива этого коня - туча, а шпоры всад-
ника- белые пятна звезд.
Так летели в молчании долго, пока и сама местность внизу не
стала меняться. Печальные леса утонули в земном мраке и увлекли
за собою и тусклые лезвия рек. Внизу появились и стали отбле-
скивать валуны, а между ними зачернели провалы, в которые не
проникал свет луны.
Воланд осадил своего коня на каменистой безрадостной пло-
ской вершине, и тогда всадники двинулись шагом, слушая, как
кони их подковами давят кремни и камни. Луна заливала площадку
зелено и ярко, и маргарита скоро разглядела в пустынной мест-
ности кресло и в нем белую фигуру сидящего человека. Возможно,
что этот сидящий был глух или слишком погружен в размышление.
Он не слыхал, как содрогалась каменистая земля под тяжестью
коней, и всадники, не тревожа его, приблизились к нему.
Луна хорошо помогала маргарите, светила лучше, чем самый
лучший электрический фонарь, и маргарита видела, что сидящий,
глаза которого казались слепыми, коротко потирает свои руки и
эти самые незрячие глаза вперяет в диск луны. Теперь уж мар-
гарита видела, что рядом с тяжелым каменным креслом, на котором
блестят от луны какие-то искры, лежит темная, громадная остро-
ухая собака и так же, как ее хозяин, беспокойно глядит на луну.
У ног сидящего валяются черепки разбитого кувшина и прости-
рается невысыхающая черно-красная лужа.
Всадники остановили своих коней.
- Ваш роман прочитали, - заговорил воланд, поворачиваясь к
мастеру, - и сказали только одно, - что он, к сожалению, не
окончен. Так вот, мне хотелось показать вам вашего героя. Около
двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но когда при-
ходит полная луна, как видите, его терзает бессонница. Она му-
чает не только его, но и его верного сторожа, собаку. Если вер-
но, что трусость- самый тяжкий порок, то, пожалуй, собака в нем
не виновата. Единственно, чего боялся храбрый пес, это грозы.
Ну что ж, тот кто любит, должен разделять участь того, кого он
любит.
- Что он говорит?- Спросила маргарита, и совершенно спокой-
ное ее лицо подернулось дымкой сострадания.
- Он говорит, - раздался голос воланда, - одно и то же, он
говорит, что и при луне ему нет покоя и что у него плохая до-
лжность. Так говорит он всегда, когда не спит, а когда спит, то
видит одно и то же- лунную дорогу, и хочет пойти по ней и раз-
говаривать с арестантом га-ноцри, потому что , как он утвержда-
ет, он чего-то не договорил тогда, давно, четырнадцатого числа
весеннего месяца нисана. Но, увы, на эту дорогу ему выйти по-
чему-то не удается, и к нему никто не приходит. Тогда, что же
поделаешь, приходится разговаривать ему с самим собою. Впрочем,
нужно же какое-нибудь разнообразие, и к своей речи о луне он
225
нередко прибавляет, что более всего в мире ненавидит свое бес-
смертие и неслыханную славу. Он утверждает, что охотно бы по-
менялся своею участью с оборванным бродягой левием матвеем.
- Двенадцать тысяч лун за одну луну когда-то, не слишком ли
это много?- Спросила маргарита.
- Повторяется история с фридой?- Сказал воланд, - но, мар-
гарита, здесь не тревожьте себя. Все будет правильно, на этом
построен мир.
- Отпустите его, - вдруг пронзительно крикнула маргарита
так, как когда-то кричала, когда была ведьмой, и от этого крика
сорвался камень в горах и полетел по уступам в бездну, оглашая
горы грохотом. Но маргарита не могла сказать, был ли это грохот
падения или грохот сатанинского смеха. Как бы то ни было, во-
ланд смеялся, поглядывая на маргариту и говорил:
- не надо кричать в горах, он все равно привык к обвалам, и
это его не встревожит. Вам не надо просить за него, маргарита,
потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится
разговаривать, - тут воланд опять повернулся к мастеру и ска-
зал:- ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одною фра-
зой!
Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и
смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и кри-
кнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам:
- свободен! Свободен! Он ждет тебя!
Горы превратили голос мастера в гром, и этот же гром их
разрушил. Проклятые скалистые стены упали.Осталась только пло-
щадка с каменным креслом. Над черной бездной, в которую ушли
стены, загорелся необ"Ятный город с царствующими над ним свер-
кающими идолами над пышно разросшимся за много тысяч этих лун
садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная прокуратором
лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес.
Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и
что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разо-
брать, плачет ли он или смеется и что он кричит. Видно было
только, что вслед за своим верным стражем по лунной дороге
стремительно побежал и он.
- Мне туда, за ним?- Спросил беспокойно мастер, тронув по-
водья.
- Нет, - ответил воланд, - зачем же гнаться по следам того,
что уже окончено?
- Так, значит туда- спросил мастер, повернулся и указал
назад, туда, где соткался в тылу недавно покинутый город с мо-
настырскими пряничными башнями, с разбитым вдребезги солнцем в
стекле.
- Тоже нет, - ответил воланд, и голос его сгустился и потек
над скалами, - романтический мастер! Тот, кого так жаждет ви-
деть выдуманный вами герой, которого вы сами только что отпу-
стили, прочел ваш роман.- Тут воланд повернулся к маргарите:-
маргарита николаевна! Нельзя не поверить в то, что вы старались
выдумать для мастера наилучшее будущее, но, право, то, что я
предлагаю вам и то, о чем просил иешуа за вас же, за вас- еще
лучше. Оставьте их вдвоем, - говорил воланд, склоняясь со сво-
его седла к седлу мастера и указывая вслед ушедшему прокурато-
ру, - не будем им мешать. И может быть, до чего-нибудь они до-
говорятся, - тут воланд махнул рукой в сторону ершалаима, и он
погас.
- И там тоже, - воланд указал в тыл, - что делать вам в
подвальчике?- Тут потухло сломанное солнце в стекле.- Зачем?-
Продолжал воланд убедительно и мягко, - о, трижды романтический
мастер, неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под
вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку
шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гуси-
226
ным пером? Неужели вы не хотите, подобно фаусту, сидеть над
ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула?
Туда, туда. Там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже го-
рят, а скоро они потухнут, потому что вы немедленно встретите
рассвет. По этой дороге, мастер, по этой. Прощайте! Мне пора.
- Прощайте!- Одним криком ответили воланду маргарита и ма-
стер. Тогда черный воланд, не разбирая никакой дороги, кинулся
в провал , и вслед за ним, шумя, обрушилась его свита. Ни скал,
ни площадки, ни лунной дороги, ни ершалаима не стало вокруг.
Пропали и черные кони. Мастер и маргарита увидели обещанный
рассвет. Он начинался тут же, непосредственно после полуночной
луны. Мастер шел со своею подругой в блеске первых утренних
лучей через каменистый мшистый мостик. Он пересек его. Ручей
остался позади верных любовников, и они шли по песчаной дороге.
- Слушай беззвучие, - говорила маргарита мастеру, и песок
шуршал под ее босыми ногами, - слушай и наслаждайся тем, чего
тебе не давали в жизни, - тишиной. Смотри, - вон впереди твой
вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венециан-
ское окно и вьющийся виноград, он поднимается к самой крыше.
Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе
придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не
встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты уви-
дишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь за-
сыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь за-
сыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуж-
дать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон
буду я.
Так говорила маргарита, идя с мастером по направлению к
вечному их дому, и мастеру казалось, что слова маргариты стру-
ятся так же, как струился и шептал позади ручей, и память ма-
стера, беспокойная, исколотая иглами память стала потухать.
Кто-то отпускал на свободу мастера, как сам он только что от-
пустил им созданного героя. Этот герой ушел в бездну, ушел без-
возвратно, прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звез-
дочета, жестокий пятый прокуратор иудеи, всадник понтий пилат.
Эпилог
но все-таки, что же было дальше-то в москве после того, как
в субботний вечер на закате воланд покинул столицу, исчезнув
вместе со своей свитой с воробьевых гор?
О том, что в течение долгого времени по всей столице шел
тяжелый гул самых невероятных слухов, очень быстро перекинув-
шихся и в отдаленные и глухие места провинции, и говорить не
приходится, и слухи эти даже тошно повторять.
Пишущий эти правдивые строки сам лично, направляясь в фе-
одосию, слышал в поезде рассказ о том, как в москве две тысячи
человек вышли из театра нагишом в буквальном смысле слова и в
таком виде раз"ехались по домам в таксомоторах.
Шепот "Нечистая сила..." Слышался в очередях, стоявших у
молочных, в трамваях, в магазинах, в квартирах, в кухнях, в
поездах, и дачных и дальнего следования, на станциях и полу-
станках, на дачах и на пляжах.
Наиболее развитые и культурные люди в этих рассказах о не-
чистой силе, навестившей столицу, разумеется, никакого участия
не принимали и даже смеялись над ними и пытались рассказчиков
образумить. Но факт все-таки остается фактом, и отмахнуться от
него без об"Яснений никак нельзя: кто-то побывал в столице. Уж
одни угольки, оставшиеся от грибоедова, да и многое другое сли-
227
шком красноречиво это подтверждали.
Культурные люди стали на точку зрения следствия: работала
шайка гипнотизеров и чревовещателей, великолепно владеющая сво-
им искусством.
