испуган и голоден. В одной из оконных жалюзи спальни я обнаружил шель,
выходившую на восток и бежавшую от пола до потолка. Схватился за ветку
кустарника, забрался, прополз по ней внутрь куста. Никто, кроме меня, не
знал, что Сара умерла. Однако, реальной пользы в этом не наблюдалось. Если
я хочу жить дальше, надо найти, чего бы поесть. Но отвязаться от мысли:
как мое дело рассматривали бы в суде, - я не мог. Виновен? Я оторвал
кусочек листика и пожевал. Не годится. Едва ли. Потом во дворе к югу я
заметил дамочку, выставившую тарелку с какой-то дрянью для своего кота. Я
выполз из кустика и стал пробираться к ней, следя за любым движением и
домашним животным вокруг. На вкус дрянь оказалась гаже всего, что мне в
жизни доводилось есть, но выбора не было. Я сожрал с кошачьей тарелки все,
что в меня влезло, - у смерти вкус гораздо хуже. Потом дошел до куста и
снова забрался внутрь.
Вот он я, решение проблемы Взрыва Народонаселения, болтаюсь на кустике
с набитым кошачьей едой пузом.
Дальнейшими подробностями мне вас утомлять не хочется. Постоянно
спасался от кошек, собак и крыс. Ошушал, как помаленьку подрастаю.
Наблюдал, как выносят тело Сары. Залез внутрь и понял, что еше слишком
маленький и по-прежнему не достаю до дверцы холодильника.
Был день, когда кот чуть было меня не сцапал, когда ел из его миски.
Пришлось делать ноги.
Во мне уже было 8 или десять дюймов. Я рос. Я уже пугал голубей. Когда
можешь распугивать голубей, то уже знаешь - победа не за горами. Однажды
я просто помчался по улице, прячась в тени зданий, под заборами и прочей
ерундой. Я так бежал и прятался, пока не достиг супермаркета; там, у
самого входа, я спрятался под газетным киоском. Когда подошла большая
женщина, и электрическая дверь открылась, я проскользнул внутрь за ней
следом. Один из кассиров у выхода поднял голову, когда я проходил мимо:
- Эй, а это еше что за чертовня?
- Какая? - переспросила покупательница.
- Мне что-то показалось, - ответил кассир, - а может, и нет. Нет,
надеюсь, что да.
Мне как-то удалось прокрасться к ним на склад незаметно. Я спрятался за
ящики с печеными бобами. Той же ночью я вышел из укрытия и наелся до
отвала.
Картофельный салат, маринованные огурчики, ветчина с черным хлебом,
чипсы и пиво, много пива. Это стало входить в привычку. Целыми днями я
прятался на складе, а ночью выходил и устраивал себе банкет. Но я рос, и
прятаться становилось все труднее. Я пристрастился наблюдать, как менеджер
каждый вечер складывает в сейф выручку. Уходил он последним. Каждый вечер,
когда он убирал деньги, я считал паузы. Порядок, казалось, был такой: 7
направо, 6 налево, 4 направо, 6 налево, 3 направо, открыто. Каждую ночь я
подходил к сейфу и подбирал цифры. Чтобы доставать до замка, приходилось
строить что-то вроде лестницы из пустых коробок. Ничего не получалось, но
я попыток не бросал. То есть, каждую ночь. А тем временем я рос быстро.
Наверное, уже фута 3 было. В магазине секция одежды оказалась очень
маленькой, поэтому приходилось забираться в размеры больше. Проблема
народонаселения возвращалась. А потом однажды ночью сейф открылся. Там
лежало 23 тысячи долларов наличными. Должно быть, я попал на них перед
самой сдачей денег в банк. Я прихватил ключ, которым пользовался менеджер,
чтобы выйти, не поднимая сигнала тревоги. Прошел немного вниз по улице и
на неделю снял себе номер в Сансет-Мотеле. Барышне сказал, что работаю
карликом в кино. Это только нагнало на нее больше скуки.
- Никакого телевидения или громких звуков после десяти вечера. Таковы
у нас правила.
Она взяла у меня деньги, дала квитанцию и закрыла дверь.
На ключе было написано: Комната 103. Я ее даже смотреть не стал. Двери
мелькали мимо: 98, 99, 100, 101, а я шагал на север, к Голливудским
Холмам, к тем горам, что за ними, и великий золотой свет Господа сиял мне,
и я вырастал.
ЕБЛИВАЯ МАШИНА
жаркая ночь у Тони стояла, о ебле даже мысль в голову не приходит,
хлещешь холодное пиво и всё. Тони катнул парочку мне и Индейцу Майку, и
Майк вытащил бабки, пусть хоть за первую заплатит. Тони выбил чек, скучая,
оглядел заведение - 5 или шестеро сидят, стаканы свои изучают, олухи.
поэтому Тони подвалил к нам.
- что нового, Тони? - спросил я.
- а-а, говно, - ответил Тони.
- это не ново.
- говно, - повторил Тони.
- а-а, говно, - подтвердил Индеец Майк.
мы отхлебнули пива.
- что ты думаешь о луне? - спросил я Тони.
- говно, - ответил Тони.
- ага, - подтвердил Индеец Майк, - если на земле мудак, то и на луне
мудаком останешься. без разницы.
- говорят, на Марсе, вероятно, жизни нет, - сказал я.
- и что? - спросил Тони.
- а, говно, - сказал я. - еще 2 пива.
Тони их нам катнул, подошел за деньгами, выбил, вернулся на место.
- вот говно, как жарко-то. уж лучше слохнуть, как вчерашний Котекс.
- куда люди попадают после смерти, Тони?
- в говно. какая разница?
- ты что, не веришь в Человеческий Дух?
- говна мешок!
мы пили пиво и обдумывали это замечание.
- слушайте, - сказал я, - мне надо поссать.
я пошел к писсуару, а там, как обычно, торчал Филин Пити.
извлек свой инструмент и начал ссать.
- какой у тебя хуй маленький, - сообщил он мне.
- когда я ссу или медитирую - да. но я отношусь к суперрастяжимому
типу. когда я готов к бою, каждый дюйм, что у меня есть сейчас,
приравнивается к шести.
- тогда хорошо, коли не врешь, потому что я вижу только два дюйма.
- я только головку высовываю.
- я тебе доллар заплачу, если дашь отсосать.
- это немного.
- ты выташил больше, чем только головку, ты вытащил вообще всё, что у
тебя есть.
- отъебись, Пит.
- ты еще ко мне прибежишь, когда деньги на пиво кончатся.
я вышел обратно.
- еще 2 пива, - заказал я.
Тони проделал весь номер снова, вернулся.
- такая жара, что я, наверное, рехнусь, - сказал он.
- жара просто заставляет тебя осознать свою подлинную сущность, -
сказал я Тони.
- секундочку! ты что, меня чокнутым назвал?
- да мы все тут такие, только это держится в тайне.
- ладно, допустим, это говно твое - правда: сколько тогда на земле
здравых людей? вообще хоть один остался?
- несколько.
- сколько?
- из миллиарда?
- да, да.
- ну, я бы сказал, 5-6.
- 5-6? - переспросил Индеец Майк. - соси мой хуй!
- слушай, - сказал Тони. - а откуда ты знаешь, что я псих? как нам
это сходит с рук?
- ну, поскольку все мы психи, контролировать нас могут только очень
немногие, их слишком мало, поэтому они нам просто дают порезвиться на
воле. больше пока сделать они ничего не могут. я некоторое время думал,
что они найдут себе какое-нибудь местечко для жизни в открытом космосе, а
нас уничтожат. теперь же я знаю, что и космос психи контролируют.
- откуда знаешь?
- потому что они в луну американский флаг воткнули.
- а если бы русские русский флаг в луну воткнули?
- то же самое, - ответил я.
- а ты, значит, беспристрастен? - спросил Тони.
- я беспристрастен ко всем степеням безумия.
мы притихли, пили дальше. Тони тоже начал начислять себе скотча с
водой. он-то вправе, он тут хозяин.
- господи, какая жарища, - сказал Тони.
- да, говно, - подтвердил Индеец Майк.
затем Тони заговорил.
- безумие, - сказал Тони, - а знаете, вот в эту самую минуту кое-что
очень безумное тут происходит!
- ну дак, - подтвердил я.
- нет-нет-нет... я имею в виду ПРЯМО ВОТ ТУТ, у меня!
- м-да?
- м-да. настолько безумное, что иногда самому страшно.
- рассказывай, Тони, - сказал я, постоянно готовый выслушать чужое
дерьмо.
Тони склонился очень близко.
- я знаю, у одного парня тут есть машина для ебли. не какое-нибуль
сумасшедшее говно из секс-журналов, как в рекламе пишут, грелки там со
сменной пиздой из теста и прочая хрень. парень в самом деле ее собрал.
немецкий ученый, мы его заполучили, я имею в виду, наше правительство,
пока русские его не сцапали. а теперь держат в секрете.
- конечно, Тони, еше бы...
- Фон Брашлиц. наше правительство пыталось заинтересовать его в
КОСМОСЕ. фиг там. просто блистательный старый хрыч, но все мозги одной
этой ЕБЛИВОЙ МАШИНОЙ забиты. и в то же время считает себя чем-то типа
художника, иногда даже Микеланджело себя называет... его списали на
пенсию, на 500 баксов в месяц, чтоб только не помер и в психушку не
загремел. некоторое время за ним присматривали, а потом им надоело или
забыли про него, но чеки слали регулярно, и агент время от времени заходил
к нему поговорить минут на двадцать раз в месяц, в отчете писал, что он
по-прежнему псих, потом отваливал. и вот он мотался по городам, мотался,
везде за собой здоровенный красный чемодан таскал. наконец, как-то вечером
заруливает сюда и начинает кирять. тележит мне, что он старый, устал, что
ему нужно хорошее тихое местечко - исследования проводить. я от него
отмазывался, как только мог. сюда много чокнутых захаживает, сами знаете.
- ага, - подтвердил я.
- тогда, чуваки, он надирается все сильнее и сильнее, и выкладывает
мне. он-де изобрел механическую бабу, которая мужика выебет лучше любой
женщины в истории!
плюс никаких котексов, никакого говна, никаких наездов!
- я ищу, - сказал я, - такую бабу всю свою жизнь.
Тони рассмеялся:
- все ищут. я решил, что он ненормальный, конечно, пока как-то ночью
после закрытия он не завел меня к себе в ночлежку и не вытащил из красного
чемодана свою ЕБЛИВУЮ МАШИНУ.
- и?
- будто в рай попадаешь, а не сдох.
- давай, конец угадаю? - предложил я Тони.
- валяй.
- Фон Брашлиц и его ЕБЛИВАЯ МАШИНА сейчас у тебя наверху сидят.
- а-га, - протянул Тони.
- сколько?
- двадцатка с рыла.
- двадцать баксов с машиной поебаться?
- он превзошел всё, что бы нас ни Создало. сами увидите.
- да Филин Пити у меня за доллар отсосет.
- Филин Пити-то ништяк, только он - не изобретение, которое богов на
лопатки положит.
я сунул ему 20.
- ну, Тони, гляди у меня: если это ты по жаре приколоться решил, то
считай, лучшего своего клиента ты уже потерял!
- ты же сам сказал, что мы все тут всё равно чокнутые. дело твое.
- правильно, - сказал я.
- правильно, - поддакнул Индеец Майк, - и вот мои 20.
- я только 50 процентов получаю, вы должны меня понять. остальное Фон
Брашлицу идет. пенсия в 500 баксов - это не сильно много с инфляцией и
налогами, а Фон Б. к тому же шнапс хлещет, как сумасшедший.
- пошли, - сказал я, - 40 баксов у тебя уже есть. где эта
бессмертная ЕБЛИВАЯ МАШИНА?
Тони поднял створку стойки и сказал:
- проходите сюда. подниметесь по задней лестнице, просто подниметесь,
постучите, скажете: "нас Тони прислал".
- что, в любую дверь?
- №69.
- ох ты ж черт, - сказал я. - ну еще бы.
- ох ты ж черт, - передразнил Тони. - лучше яйца в кулак собери.
мы нашли лестницу, поднялись.
- Тони прикола ради на все пойдет, - сказал я.
идем дальше, вот она - дверь №69.
я постучал:
- нас Тони прислал.
- ах, заходите же, джентльмены!
сидит там такой старый похотливый шизик, в руке стакан шнапса, очки с
двойными линзами. прямо как старом кино. у него, казалось, была гостья -
молоденькая, даже слишком молоденькая, на вид и хрупкая, и сильная.
она закинула одну ногу на другую, мелькнув всем, чем надо: нейлоновые
колени, нейлоновые ляжки, и вот этот крошечный просвет, где заканчивались
длинные чулки и едва намечалась полоска голого тела. она вся была сплошной
попкой и грудями, нейлоновые ноги, смеющиеся иссиня-чистые глаза....
- джентльмены - моя дочь, Таня...
- что?
- ах, да, знаю, я так... стар... но точно так же, как существует миф о
черных с их вечно огромными хуями, есть еще и миф о старых грязных немцах,
никогда не прекращающих ебстись. верьте во что хотите. это моя дочь Таня
как бы там ни было...
- приветик, мальчики, - рассмеялась она.
