желтые клювы, которые щелкали и шипели. Животные были размером с кабана.
Форкосиган отреагировал молниеносно, ударив ближайшего зверя прямо по
морде острием лопаты. Второй набросился на тело Роузмонта, вцепился в руку
и попытался утащить его в темноту. Корделия схватила свой шест и ткнула
ночную тварь между глазами. Клюв со скрежетом перекусил конец алюминиевого
шеста, но чудовище, зашипев, отступило.
Тем временем Форкосиган успел достать нож и энергично атаковал
третьего зверя, крича и пиная его своими тяжелыми ботинками. Острые
роговые челюсти пропахали ему ногу, брызнула кровь - но лезвие вонзилось
по рукоятку, и "краб" умчался в лес, вопя и шипя, а за ним - и двое
остальных. Воспользовавшись передышкой, Форкосиган вытащил парализатор,
застрявший, судя по его приглушенным проклятиям, в слишком глубокой кобуре
нейробластера.
- Пушистые крабы, а? - пропела Корделия. - Ох, Стьюбен, шею тебе
сверну!
Голос ее предательски задрожал, и она стиснула зубы. Форкосиган
сорвал пучок травы, стер с клинка темную кровь и вернул его в ножны.
- Пожалуй, могилы здесь надо рыть метра в два глубиной, - серьезно
проговорил он. - А может, и того больше.
Корделия вздохнула, соглашаясь, и водрузила обратно изрядно
укоротившийся шест.
- Как ваша нога?
- Я справлюсь сам. Вы лучше позаботьтесь о вашем мичмане.
Дремавший Дюбауэр проснулся от шума и теперь порывался куда-то
ползти. Корделия удержала его, но это вызвало очередной эпилептический
припадок. Вскоре он заснул, к ее глубокому облегчению.
Тем временем Форкосиган залепил себе рану пластырем из индивидуальной
аптечки и снова принялся копать, но уже чуть медленнее. Когда глубина
достигла его плеч, он дал Корделии ящик для сбора образцов растительности
и поручил выгребать грунт.
Около полуночи он выкарабкался из ямы.
- Ну вот и все. То же самое можно было бы сделать с помощью
плазмотрона за пять секунд, - проговорил он, шумно дыша. На его грязном
комбинезоне даже сквозь камуфляж виднелись большие пятна пота.
От ущелья и ручья поднимались скрученные ленты тумана, и ночная
прохлада становилась все ощутимей.
Вдвоем они подтащили тело Роузмонта к краю могилы. Форкосиган
помедлил.
- Вы не возьмете его одежду для вашего мичмана?
Бесспорно, это было разумное предложение. Корделию оскорбляла мысль
похоронить Роузмонта голым, но в то же время она досадовала, что сама не
додумалась до этого раньше, чтобы согреть замерзающего Дюбауэра. Со
странным ощущением снимала она одежду с окоченевшего трупа - словно
раздевала гигантскую куклу.
Тело с глухим стуком упало в могилу.
- Минутку.
Корделия вынула носовой платок Роузмонта, спрыгнула в могилу и
закрыла им мертвое лицо. Этот бессильный, нелепый жест почему-то принес ей
облегчение.
Форкосиган помог ей вылезти.
Они забросали могилу землей, гораздо быстрее, чем копали, и
постарались как можно лучше утрамбовать грунт.
- Вы не желаете исполнить какой-нибудь обряд? - спросил барраярец.
Ей совсем не хотелось декламировать обезличенный текст официальной
церемонии. Но она встала на колени рядом с холмиком и, как могла,
помолилась за душу погибшего - конечно, не вслух, а про себя. Молитва
умчалась вверх и растаяла в пустоте, бесшумная, как снежинка.
Форкосиган терпеливо ждал, стоя рядом.
- Сейчас довольно поздно, - проговорил он, - а нам уже были
представлены три убедительных доказательства того, что бродить по ночам
здесь не стоит. Давайте-ка отдохнем до рассвета. Я буду дежурить первым.
Вам по-прежнему хочется размозжить мне голову камнем?
- В данную минуту нет, - честно призналась она.
- Прекрасно. Я разбужу вас попозже.
Форкосиган зашагал вдоль края прогалины, прихватив с собой люминофор.
Свет дрожал во мраке, как пленный светлячок. Корделия лежала на спине
рядом с Дюбауэром. Сквозь густеющий туман кое-где поблескивали звезды.
Может ли одна из них оказаться ее кораблем - или кораблем Форкосигана?
Маловероятно - они сейчас должны быть слишком далеко.
Она чувствовала себя опустошенной. Энергия, воля, желания утекали,
как сверкающая влага, и впитывались в песок бесконечности. Но, переведя
взгляд на лежащего рядом Дюбауэра, Корделия заставила себя вырваться из
водоворота отчаяния. "Я по-прежнему командир, - резко напомнила она. - У
меня есть подчиненный. Ты по-прежнему нужен мне, мой бедный мичман, хотя
теперь не можешь быть полезен даже себе самому!.."
Казалось, эта мысль была ключом к какому-то великому озарению, но тут
все перемешалось - и Корделия заснула.
2
В сером утреннем тумане они разложили свое скудное имущество в
самодельные рюкзаки и начали спускаться по склону. Корделия вела Дюбауэра,
поддерживая его, когда он спотыкался. Неизвестно было, узнает ли ботаник
человеческие лица, однако он явно предпочитал цепляться за нее и
сторонился Форкосигана.
Деревья становились выше, а лес - гуще, так что Форкосигану пришлось
прорубать дорогу своим ножом. Потом они пошли вдоль ручья. Сквозь кроны
деревьев стали проникать солнечные лучи, высвечивая ярко-зеленые подушки
мхов, сверкающие водные струи, камни, подобные россыпям медных монет.
Среди мелких существ, сходных с земными насекомыми, была
распространена радиальная симметрия. Какие-то летающие твари, вроде
воздушных медуз, целыми стаями плыли над ручьем, переливаясь всеми цветами
радуги. Корделия наслаждалась редкостным зрелищем. Похоже было, что эти
живые мыльные пузыри заставили смягчиться даже Форкосигана: он объявил
привал на удивление быстро.
Они напились из ручья и сидели, наблюдая, как сверкающие шарики
мелькают и раздуваются в брызгах водопада. Закрыв глаза, Форкосиган
прислонился к стволу дерева. Корделия поняла, что он тоже смертельно
устал. Оставаясь незамеченной, она с любопытством разглядывала его. В этом
человеке не было ничего загадочного - просто немолодой военный, и держится
он, как ему и положено - с резковатым достоинством кадрового офицера. И
все же подсознание не давало ей покоя - словно она забыла что-то очень
важное. Но вот память выбросила нужное слово - и Корделия, ошеломленная
внезапным открытием, не удержала возгласа:
- Я знаю, кто вы. Форкосиган, Мясник с Комарры.
Она сейчас же пожалела о сказанном: он открыл глаза и посмотрел на
нее. На лице его сменялись какие-то странные выражения.
- Что вам известно о Комарре?
- То же, что и всем. Маленькая скалистая планетка, которую вы
захватили из-за удобного расположения пространственно-временных тоннелей.
Правящий сенат сдался на ваших условиях - и моментально был уничтожен. Вы
возглавляли экспедицию, и... - Тут она вспомнила, что Форкосиган с Комарры
вроде бы имел звание адмирала. - Это были вы? А мне послышалось, будто вы
сказали, что не убиваете пленных.
- Это был я.
- И за это вас понизили в чине? - изумилась она. Ей всегда казалось,
что такого рода поведение для барраярцев в порядке вещей.
- Не за это. За то, что было потом. - Ему явно не хотелось об этом
говорить, но, к ее удивлению, он все же продолжил: - Последствия удалось
замять, а произошло следующее. Я дал сенаторам слово - слово Форкосигана,
- что они останутся живы. А политофицер рассудил иначе, велев перебить их
без моего ведома. Я его за это казнил.
- Боже правый.
- Собственными руками свернул ему шею - прямо в капитанской рубке
флагмана. Видите ли, это стало личным делом - была затронута моя честь. Я
не мог приказать его расстрелять: все боятся Министерства политического
воспитания.
Так официально называется барраярская тайная полиция, вспомнила
Корделия. Политофицеры - резиденты этого министерства в армии.
- А вы не боитесь?
- Скорее они меня боятся, - усмехнулся он. - Они вроде вчерашних
трупоедов - не любят нападать днем. Но спину им подставлять не следует.
- Удивительно, что вас не повесили.
- Поднялся страшный шум, но за закрытыми дверями, - согласился он,
поглаживая капитанские нашивки на воротнике. - Форкосиган пока еще не
может просто раствориться в ночи. Однако я нажил сильных врагов.
- Не сомневаюсь. - Корделия решила, что этот рассказ вполне может
оказаться правдой, хотя у нее не было оснований ему доверять. - А вы,
случайно, вчера не... э-э... не подставили спину кому-то из ваших врагов?
- Не исключено, - медленно проговорил он, пристально глядя на нее. -
Однако в связи с такой теорией возникают некоторые неувязки.
- Например?
- Я еще жив. Вряд ли они, осмелившись начать, не доведут дело до
конца. Несомненно, они предпочли бы обвинить в моей гибели бетанцев.
- Ну и ну! А я-то думала, что у меня трудная задача - командовать
дюжиной интеллектуалов, опекать их и понукать, следить, чтобы они работали
и не перессорились.
Форкосиган чуть заметно улыбнулся.
- Судя по тому, что я слышал о бетаинах, вам тоже приходится нелегко.
Я, наверное, не захотел бы поменяться с вами местами. Я бы не выдержал,
если бы каждый мой приказ оспаривался.
- Они оспаривают не _к_а_ж_д_ы_й_ приказ. - Корделия даже рассмеялась
своим воспоминаниям. - Со временем приучаешься их улещивать.
- Интересно, где-то он сейчас, ваш корабль? - небрежно заметил
барраярец.
Услыхав этот вопрос, Корделия разом утратила веселость. Нельзя
забывать, что говоришь с врагом.
- Наверное, это зависит от того, где находится ваш.
Форкосиган пожал плечами и встал, поудобнее пристраивая на плечо
рюкзак. Лицо его вновь сделалось непроницаемым.
- Тогда нам не следует терять время.
Весь этот бесконечный день они шли по предгорью, спускаясь к
буро-красным равнинам. Оказавшись ближе, они увидели, что вся местность
изрезана многочисленными промоинами, в которых после недавних дождей бурно
пенилась вода. То тут, то там встречались выходы скальных пород. Видны
были и группы пасущихся шестиногов. Травоядные вели себя очень беспокойно,
и Корделия заключила, что неподалеку должны находиться и хищники.
Форкосиган хотел идти дальше, но у Дюбауэра опять начались судороги.
Приступ, мучительный и долгий, сменился вялостью и сонливостью. Корделия
решительно потребовала, чтобы они остановились на ночлег. Был разбит
лагерь - если так можно выразиться в данном случае: они просто
остановились на небольшом холме примерно в трехстах метрах над равнинным
участком. Ужин из овсянки и рокфора был съеден в усталом молчании. Когда
последние краски заката поблекли, Форкосиган вскрыл новый люминофор и
уселся на большой плоский камень. А Корделия, растянувшись на траве,
украдкой наблюдала за барраярцем, пока спасительный сон не дал отдых
ноющим ногам и голове.
Он разбудил ее после полуночи. Мучительно разминая одеревеневшие
мышцы, она неловко поднялась и заняла наблюдательный пост. На этот раз
Форкосиган дал ей парализатор.
- Поблизости ничего не видно, - заметил он, - но вдали что-то шумит.
Корделия сочла это достаточным объяснением жеста доверия.
Навестив Дюбауэра, она устроилась на валуне, устремив взгляд на
темный склон горы. Где-то там, наверху, в глубокой могиле лежал Роузмонт.
Он спрятан от клювов и желудков трупоедов, но все равно обречен на
медленное уничтожение... Потом ее мысли обратились к Форкосигану, почти
невидимому на границе сине-зеленого света.
Вот уж загадка так загадка. Очевидно, он принадлежит к военной
аристократии Барраяра, к феодальной знати, ведущей безуспешную борьбу за
