свертывать кубики в еслине и деньгине, мой пентаракт останется жалким
изображением. Или, точнее, десятью изображениями. Здесь десять тетрактов -
изображений четырехмерных тел - соединены между собою и изображают
пятимерный гиперкуб.
- Ага! - сказал я чуть растерянно. - И что же ты с ним собираешься
делать?
- Да ничего особенного, - ответил он. - Это я просто из
любознательности. - Тут он перевел взгляд на меня, вытаращил глаза и
вскочил с кресла. - Что ты с ним сотворил?
Я посмотрел, что же у меня в руках. Там были восемь кубиков,
сложенных крестом.
- Да ничего, - ответил я, чувствуя себя не в своей тарелке. - Просто
я взял и вложил их друг в дружку.
- Не может быть! Начнем с того, что незамкнутых кубиков было
всего-навсего двенадцать! У всех остальных по шести граней!
Фарнзуорт стремительно ринулся к своему творению - он явно потерял
голову, - да так внезапно, что я отпрянул. Бросок Фарнзуорта оказался
неудачным, я выронил вещицу из рук, она упала на пол и основательно
ударилась одним из углов. Послышался слабый стук, что-то звякнуло, и
вещица очень странно смялась. И вот перед нами на полу остался
один-единственный кубик объемом в один кубический дюйм - и больше ничего.
Мы тупо глазели на него с минуту, никак не менее. Потом я встал,
оглянулся на сиденье кресла, внимательно осмотрел весь пол, даже опустился
на колени и пошарил под креслом. Фарнзуорт следил за мной и, когда я
кончил и снова уселся, спросил:
- Больше нет?
- Ни единого кубика, - подтвердил я, - нигде.
- Этого я и боялся. - Фарнзуорт ткнул дрожащим пальцем в сторону
оставшегося кубика. - По-видимому, все они здесь.
Его возбуждение постепенно улеглось, - я думаю, ко всему можно
привыкнуть. Чуть погодя он задумчиво спросил:
- Что это ты такое говорил насчет того, как можно сделать куб,
свернув бумагу с его разверткой?
Я поглядел на него и выдавил из себя извиняющуюся улыбку. Ведь и я
подумал о том же самом.
- А ты ведь что-то толковал о другом измерении, которое для этого
необходимо?
Он даже не улыбнулся мне в ответ, только буркнул, вставая:
- Ну, навряд ли эта штука кусается. - С этими словами он нагнулся,
поднял с пола кубик и подбросил его на ладони, прикидывая вес.
- Похоже, весит ровно столько же, сколько все шестьдесят четыре, -
сказал он, окончательно успокоенный. Вгляделся в кубик и вдруг снова
разволновался. - Силы небесные! Смотри!
Он протянул мне кубик.
На одной из граней, точнехонько в центре, появилось аккуратное
отверстие - кружок диаметром примерно в полдюйма.
Я склонился над кубиком и подметил, что на самом деле отверстие не
было круглым. Оно походило на лепестковую диафрагму фотоаппарата -
многоугольник, образованный множеством металлических пластинок правильной
формы, которые находят одна на другую и как бы сплетаются, но оставляют
дырочку, куда проникает свет. В отверстии ничего не было видно, только
безграничная чернота.
- Не понимаю, каким образом... - начал было я, но тут же осекся.
- Я тоже, - сказал он. - Давай-ка разберемся.
Он поднес кубик поближе к глазам и стал боязливо всматриваться. Потом
осторожно положил его на стол, подошел к креслу, сел и сложил руки на
округлом брюшке.
- Джордж, - сказал он, - там внутри что-то есть. - Теперь голос его
звучал ровно и в то же время как-то необычно.
- Что именно? - спросил я. (А вы бы как спросили?)
- Какой-то шарик, - ответил он. - Маленький круглый шарик. Он весь
будто туманом застлан, но видно, что шарик.
- Да ну?! - сказал я.
- Джордж, принесу-ка я джина.
С неимоверной быстротой он извлек из буфета высокие бокалы-хайболы,
наполнил их терновым джином, подлил воды, добавил льда. Отвратительный был
вкус у напитка.
Осушив свой бокал, я сказал:
- Восторг! Давай повторим.
Так мы и сделали. После второго бокала ко мне вернулась способность
мыслить логически.
Я поставил бокал на стол:
- Фарнзуорт, мне пришла в голову мысль. Разве по Эйнштейну четвертое
измерение - это не время?
Он тоже допил свой бокал:
- Да, по теории Эйнштейна выходит так. Я назвал это измерение
"еслина"... или "деньгина", как тебе больше нравится. - Он опять взял в
руки кубик - на сей раз, я заметил, с гораздо большей уверенностью. - А
как насчет пятого измерения?
- Ума не приложу, - ответил я и покосился на кубик, который стал мне
казаться воплощением зловещих сил. - Не могу постигнуть, черт побери.
- И я не могу, Джордж, - сказал он почти игриво; у Фарнзуорта такое
настроение бывает не часто. Он повертел кубик в пухленьких пальцах. - Все
это каким-то непостижимым образом погружено во время и пространство.
Поразительно, не правда ли?
- Поразительно, - кивнул я.
- Джордж, я, пожалуй, взгляну еще разок. - И он опять поднес кубик к
глазам.
- Ну-ну, - сказал он секундой позже, - все тот же шарик.
- Что же он делает? - полюбопытствовал я.
- Да ничего. А может быть, медленно вращается. Я не уверен.
Понимаешь, он какой-то мохнатый и весь в тумане. К тому же темно тут.
- Покажи-ка, - попросил я, сообразив, что, в конце концов, если видит
Фарнзуорт, значит, увижу и я.
- Сейчас. Интересно, в какое именно время я заглядываю: в прошлое,
будущее или еще куда-нибудь?
- И в какое пространство... - подхватил было я, по внезапно Фарнзуорт
заорал не своим голосом, отшвырнул кубик, словно тот вдруг превратился в
змею, и накрыл глаза руками.
Он упал в кресло и завопил:
- О ужас, какой ужас!
Я со страхом следил за тем, как падает кубик, но ничего не случилось.
Он не свернулся в ничто и но распался на шестьдесят четыре составные
части.
- Что с тобой?! - воскликнул я, подбежав к Фарнзуорту, который
корчился в кресле и не отнимал рук от лица.
- Глаз! - простонал он, едва сдерживая слезы. - Он мне выколол глаз!
Живо, Джордж, вызови скорую!
Я метнулся к телефону и стал перелистывать справочник в поисках
нужного номера, а Фарнзуорт все твердил:
- Поскорее, Джордж! - Тогда я в отчаянии набрал номер бюро
повреждений и попросил телефонистку вызвать санитарную машину.
Я вернулся к Фарнзуорту. Он отнял руку от здорового глаза, и на
другой его руке я заметил струйку крови. Фарнзуорт почти перестал
корчиться, но, судя по его лицу, боль еще не утихла.
Он встал.
- Надо выпить, - сказал он и неуверенной походкой направился к
буфету, но зацепил ногой кубик (тот по-прежнему валялся у самого кресла),
споткнулся и чуть не упал. Кубик откатился на несколько шагов и
остановился отверстием вверх возле камина.
Разъяренный Фарнзуорт процедил:
- Ну, погоди же, тварь такая, я тебе покажу! - нагнулся и выхватил из
камина кочергу. Она все время лежала на горящих углях и успела накалиться
докрасна. Фарнзуорт обеими руками стиснул деревянную ручку и всадил
раскаленный конец в отверстие, прижав кубик к полу.
- Я тебе покажу! - повторил он.
Я сочувственно смотрел, как он налег всем телом на кочергу и с силой
заталкивает ее в кубик. Послышалось слабое шипение, из отверстия повалили
маленькие клубочки темного дыма, они окутали всю кочергу. Затем раздался
странный чмокающий звук, и кочерга стала погружаться в кубик. Она ушла
туда дюймов на восемь, а то и на все десять - вещь совершенно немыслимая,
если учесть, что кубик был объемом ровно в один дюйм, - и даже Фарнзуорта
это настолько перепугало, что он рывком вытащил кочергу из отверстия.
Дым повалил столбом, через секунду раздался такой звук, словно из
бутылки шампанского вылетела пробка, и кубик распался на сотни квадратиков
из пластика и алюминия.
Как ни странно, на алюминиевых квадратиках не оказалось следов
копоти, ни один пластиковый квадратик не обгорел, не обнаружили мы и
никаких признаков затуманенного шарика.
Фарнзуорт снова поднес правую руку к глазу, уже распухшему и залитому
кровью. Здоровым глазом он рассматривал нагромождение квадратиков.
Свободная рука его тряслась.
Потом пронзительно взвыла сирена; вой становился все громче и громче.
Фарнзуорт перевел на меня обреченный взгляд:
- Это, наверное, за мной. Захвачу зубную щетку.
Одного глаза Фарнзуорт лишился. Однако через неделю он выписался из
больницы, почти такой же, как раньше, со щегольской черной повязкой.
Любопытная подробность: врач обнаружил у него на веко следы множественных
ожогов и заключил, что глаз пострадал от слабого взрыва. Он полагал, будто
у Фарнзуорта неудачно выстрелил пистолет - патрон каким-то образом
взорвался при открытом затворе. Фарнзуорт не разубеждал врача - такое
объяснение годилось не хуже всякого другого.
Я посоветовал Фарнзуорту носить зеленую повязку - под цвет
сохранившегося глаза. Он усмехнулся и высказал опасение, не получится ли
чересчур эффектно. Он уже начал делать новый пентаракт: хотел выяснить,
каким же образом...
Однако ему так и не пришлось довести эту работу до конца. Спустя
девять дней после злополучного происшествия газеты внезапно запестрели
сообщениями из другого полушария - фантастическими россказнями, от которых
приходили в восторг все редакторы воскресных приложений. И тут-то мы
постепенно сообразили, что же произошло. Незачем было сооружать новый
крест из шестидесяти четырех кубиков и выяснять, каким образом он
складывается в один. Теперь мы все поняли.
Кубик, действительно, был пятимерный. И одним из измерений, в которых
он существовал, было время - точнее, будущее: девять дней вперед. А другим
измерением было в высшей степени своеобразное пространство, весьма
необычно искажающее размеры физических тел.
Это стало совершенно ясно, когда еще три дня спустя все повторилось в
нашем полушарии и явление, которое по самой своей природе не нуждалось в
газетной шумихе, сильно подорвало тираж воскресных приложений.
В Западном полушарии на всем небосводе появился (до того огромный,
что от Аляски до мыса Горн отмечалось солнечное затмение) исполинский
блестящий зеленый человеческий глаз. Наблюдалась также часть века, и все
это было окаймлено гигантским кругом. Вернее, не совсем кругом, а
многоугольником, похожим на лепестковую диафрагму в затворе фотоаппарата.
Перед тем как стало смеркаться, глаз мигнул, и пятьсот миллионов
людей вскрикнули одновременно. Он оставался в небе всю ночь - зловеще
мерцал в отраженном свете солнца, затмевая звезды.
В ту ночь появилась тысяча новых религиозных культов, а тысяча старых
провозгласила, что настал День, Который Был Предвещен Издревле.
Быть может, большинство жителей Земли полагало, что созерцает око
божье. Лишь двое твердо знали: это Оливер Фарнзуорт, сощурясь,
разглядывает затуманенный вращающийся шарик в пятимерной коробочке -
разглядывает девятью днями ранее, не подозревая, что шарик - это сама
Земля, заключенная внутри маленького кубика с гранями площадью в один
квадратный дюйм, а кубик - тело в разросшемся времени и сжатом
пространстве.
Когда пентаракт выпал из моих рук и каким-то образом вывернулся в два
новых измерения, он очутился в пятимерном пространстве и вобрал в себя наш
мир, а после стал ускорять в этом мире время, так что, пока в кабинете
Фарнзуорта прошла минута, в мире внутри кубика уже миновали целые сутки.
Мы догадались, потому что во второй раз Фарнзуорт держал кубик перед
глазами около минуты (первый раз - это, конечно, появление глаза в
Восточном полушарии), а когда через девять дней мы увидели то же событие в
