Наверное, наслаждение и есть корень зла. Но Боже мой, как бесцветна без
него жизнь!
- Одна из моих главных драгоценностей, - сказал я, - это пуговица;
мой приятель Джон-Макаронина их расписывал и продавал по дешевке. Джон был
единственный настоящий анархист, которого мне довелось встретить в своей
жизни. На пуговице написано: "Лемминги, вперед!" Лемминг явно испытывает
неизъяснимое наслаждение, когда мчится в море. Страсть к самоуничтожению
заложена в нем от природы, это часть той самой жизненной силы, благодаря
которой живые существа зарождаются и появляются на свет. Делай то, что
тебе приятно. - Я рассмеялся, а она отпрянула. - Так вот, сдается мне, что
Господь наш - либо садюга, либо жуткий болван. Я толком не знаю, презирать
его или восхищаться.
И тут у меня разом кончились все слова и силы. Я отвел от нее взгляд
и долго смотрел на свои колени. Мне было стыдно, как человеку, который
устроил скандал в спальне больного.
Через некоторое время она нарушила молчание:
- А ты здорово разглагольствуешь.
Я по-прежнему не поднимал глаз.
- Когда-то я проработал целый год преподавателем экономики.
- Ты ответишь мне на один вопрос?
- Если смогу.
- Что за радость была меня воскрешать?
Я подскочил, как ужаленный.
- Погляди на меня. Ну! Я примерно представляю себе, в каком я была
состоянии, когда ты меня увидел. И догадываюсь, чего тебе пришлось со мной
хлебнуть. Я не уверена, что сделала бы то же самое даже для Джо Энн, а она
моя лучшая подруга. Ты не похож на типа, увлекающегося больными бабами, и
уж тем более, черт подери, на богача, у которого уйма свободного времени.
Так что же за кайф ты ловил тут в последние дни?
- Мне хотелось понять, - огрызнулся я. - Видишь ли, я очень
любопытен.
- И что, удалось?
- Да. Я сложил головоломку.
- Значит, ты теперь уйдешь.
- Нет, - машинально ответил я. - Ты же еще не...
И осекся.
- Существует кое-что другое, не только наслаждение, - сказала она. -
Иная система стимуляции, только мне кажется, это не электроды, которые я
вставляла себе в голову. Это не мозговая стимуляция. Можешь назвать ее
стимуляцией мышления. Или просто радостью... своего рода удовольствием,
которое возникает у человека, когда он сделает что-то хорошее или
преодолеет жгучее искушение совершить дурной поступок. Или когда
постижение Вселенной кажется реальностью. Никакая другая радость не бывает
столь ослепительной и жгучей, поверь мне. Но за это надо платить. За это
приходится отказываться от удовольствий или даже терпеть ужасную боль.
То, о чем ты говорил, конечно, правда. Нервная система и инстинкты,
которые мы унаследовали от животных, действительно портят нам жизнь. Но ты
сам сказал, что человек - существо, которое вечно в движении, ему тесны
любые рамки. С тех пор как в человеческом мозгу затеплился разум, мы
пытались преодолеть свои инстинкты, стать другими. И, ей-богу, нам это
удастся. Просто эволюция - процесс медленный. Для появления мыслящей
обезьяны потребовалось двести миллионов лет, а ты хочешь, чтобы всего за
несколько столетий она резко поумнела? В нас, конечно, многое от
леммингов, мчащихся в море, но есть и другая сила, сила противодействия.
Иначе людей на земле уже не осталось бы, и не существовало бы слов, чтобы
вести этот разговор и... - она окинула взглядом свое тело, - и я бы эти
слова тут не произносила.
- Ну, это вышло чисто случайно.
Она хмыкнула:
- А что не случайно в нашей жизни?
- Ладно, все путем! - заорал я. - Все распрекрасно! Раз мир спасен и
ты его держишь под контролем, то я пошел.
Когда я кричу, у меня прорезается мощнейший голос. Но она и бровью не
повела, а продолжала как ни в чем не бывало.
- Теперь я могу сказать, что я сполна познала наслаждения. И,
пожалуй, остаток жизни проведу, придерживаясь золотой середины. Посмотрим,
что из этого выйдет. Начнем хотя бы с того, что я попрошу тебя минут через
десять принести мне слабенький чай и гренки. Что же касается другого, то
есть радости, то я хочу испытать ее в полной мере. Я ни черта не знаю о
радости, но, насколько мне известно, она связана с нежностью и заботой
и... как, кстати, тебя зовут? Ты говорил...
- Неважно! - рявкнул я.
- Ну, хорошо. А что я могу для тебя сделать?
- Ничего!
- Но тогда зачем ты сюда пришел?
Я так рассвирепел, что выложил ей все начистоту:
- Я пришел обчистить твою вонючую квартиру!
Она выпучила глаза, а потом бухнулась в подушку и захохотала, да так,
что даже прослезилась. Я пытался удержаться, но не смог и тоже рассмеялся,
и мы вместе делили ее радость точно так же, как прошлой ночью делили ее
горе.
А затем она посерьезнела и сказала:
- Знаешь, тебе придется подождать недели две, стереоустановку ты один
не утащишь... Да, и намажь гренки маслом, пожалуйста!
Томас ШЕРРЕД
НАГРАДА
За первую неделю мая произошло одно убийство. За вторую - четыре; за
третью - девятнадцать. В четвертую было убито тридцать девять человек.
Почти всех застрелили - из револьвера, из винтовки или дробовика.
Четверых прирезали - двоих мясницкими разделочными ножами, а одного
прикончили вилкой, всаженной много раз в позвоночник. Возмущение вызвала
не столько сама вилка, сколько то, что, приходится продолжать пользоваться
за обедом такими же.
Мэр сказал: "Это надо прекратить!"
Губернатор сказал: "Это надо прекратить..."
Президент через министра здравоохранения и социального обеспечения
сказал примерно то же самое.
Начальник полиции и генеральный прокурор, сказали, что перевернут все
вверх дном, а ФБР сказало, что очень сожалеет, но это все местные дела.
Никто так никогда и не узнал, кто входил в Комиссию и откуда взялась
это объявление - целая газетная полоса! - но за него заплатили: там
говорилось, что в пределах города выплачивается десять тысяч долларов
наличными за голову любого застигнутого на вооруженном ограблении, и сто
тысяч в пользу наследников того, кто будет убит при попытке предотвратить
вооруженное ограбление.
Такие объявления нарушают общественное спокойствие: это
подтверждалось любой строкой закона. Пригородная рекламная газетенка,
распечатавшая это объявление, поклялась больше этого не делать.
Но оно распространялось во времени и пространстве - ведь города у нас
скученные, и за несколько недель на нескольких квадратных милях было
выплачено без всяких уверток больше двух миллионов долларов - чаще всего
скрытно и по ночам, ибо Налоговый департамент косо смотрит на нетрудовые
доходы.
Дело осложнилось, когда трое полицейских в разных частях города,
будучи не при исполнении, опрометчиво дали заметить свое служебное оружие
прохожим или покупателям в магазине. Действия развернулись слишком быстро
для того, чтобы они успели достать свои документы, и все трое тут же
скончались - правда, без мучений. Дальнейшие осложнения удалось
предупредить открытым ношением полицейских жетонов, отчего заметно
сократилось количество арестов у полиции нравов.
К июлю пешеходы уже носили после захода солнца большие фонари и
старались не делать резких движений в деловой части города. Группы
бдительности поначалу нанимали дряхлых старичков и старушек поработать
приманкой в некоторых районах; потом техника усовершенствовалась, и теперь
на первый взгляд жаждущие смерти, а на самом деле тяжеловооруженные
старики бродили вечерами по городу, а женщины хрупкого сложения подолгу
томились на остановках или таскали по парковкам дорогие чемоданы. У
магазинов и химчисток сидели или прохаживались добровольные сторожа - на
час, на день или на ночь.
К сентябрю еще четыре сотни были убиты. Сейфы судов были битком
набиты делами о насильственных смертях, но количество вооруженных и
невооруженных ограблений упало почти до Нуля. Полиции запрещалось
принимать награду; но яхты, дачные коттеджи, снегоходы и путешествия на
Гавайи покупались на "ночные". Никто не пытался сопротивляться при
арестах.
Между тем система наград распространилась за пределы штата, туда, где
уровень преступности рос.
Вооруженные и невооруженные ограбления тихонько скончались, прихватив
с собой три сотни возможно виноватых, но губернатор наконец воззвал к
федеральному правительству, утверждая, что вся система законов летит
кувырком. Его поддержали чины из трех примыкавших штатов и северной части
Канады. Но ряд совещаний на высочайшем уровне ничего не дал.
Поэтому три пограничных штата последовательно создали свои
действующие Комиссии, явно никак не связанные с первой. Затем то же
сделали близлежащие города и другие штаты. Количество заработанных и
выплаченных наград выросло до полумиллиарда долларов, а сама система
неуклонно распространялась на запад и на восток от Миссисипи.
Уже в самом Нью-Йорке видели детей, игравших в Центральном Парке до
наступления темноты и даже позже.
Отметая все слухи, все дублирующие друг друга рапорты, не считая тех,
кто безоружным ввязывался в стычки, рассчитывая либо погибнуть, либо
получить триста тысяч, полагавшихся выжившему, следует сказать, что в
последующие три года список жертв стал даже меньше, чем количество
самоубийц в 1934 году. Четвертый год был годом выборов президента.
Победивший кандидат стоял на платформе "Закона и Порядка". В день
приведения его к присяге, двое охранников среди веселившейся толпы
неосторожно приоткрыли свои "магнумы" сорок четвертого калибра и были
очень быстро разделаны на части. После первой сессии Конгресса был принят
федеральный запрет на ношение оружия. Он распространялся даже на офицеров
полиции. Скотланд-Ярду пришлось ссудить ФБР своих специалистов, привыкших
действовать без оружия - только так удалось избежать еще семнадцать с
лишним тысяч смертных случаев.
Детские сады Монтессори внесли в свои воспитательные мероприятия
тренировки по дзюдо и карате, а "Дженерал Моторс" отвлеклась от скачек и
стала награждать лучшие "черные пояса". "Популярная наука и
Иллюстрированная механика" напечатала серию чертежей арбалетов. Олени
стали каждодневным зрелищем и даже помехой движению на улицах Сагино и
Сибивайнга.
В настоящее время Комиссия по расследованию неамериканской
деятельности разбирается с фактом ракетной контрабанды японских химических
наборов для взрослых.
Том САЛЛИВЭН
МИККИ-МАУС - ОЛИМПИЕЦ
В разных частях света приблизительно с часовым интервалом в небо
взмыли два самолета спецназначения. Первым от взлетной полосы секретной
разведбазы под Минском оторвался гигант советского Аэрофлота. Сорока
минутами позже "бегемот" с загнутыми крыльями компании Пан Америкэн
покинул тщательно охраняемый тренировочный комплекс в Прово, штат Юта. Оба
лайнера в международном воздушном пространстве летели в сопровождении
истребителей. С помощью специальных спутников слежения каждый из них
следовал курсом, огибающим центры управления климатом.
Среди персонала на борту царила ничем не нарушаемая скука. Время от
времени раздавались хвастливые выкрики:
- Мы их уделаем, а, Никита?!
- Эгей, Стилт, да мы как начнем швырять - красные молокососы вмиг
позеленеют!
Посадку произвели в гаванском аэропорту Хосе Марти на изолированных
полосах, удаленных друг от друга на двести метров и разделенных тремя
рядами колючей проволоки. Телеобъективы сократили это расстояние.