сложил его и опустил в карман. Потом обтер руки о штаны и спросил:
- Ну что, обманул я вас?
- Ну... - выдохнул я.
- Да какого черта! - простонал капрал Куку, не в силах более
сдерживаться, не в силах более доказывать недоказуемое и объяснять
необъяснимое. - Ладно. Вы думаете, это просто фокус. Есть у вас нож?
- Есть. А что?
- Большой?
- Довольно большой.
- Ладно. Перережьте мне глотку, и поглядим, что будет. Ткните меня
ножом куда хотите, в любое место. И ставлю тысячу долларов, что через
два-три часа я буду в полном порядке. Да ну же! Будьте мужчиной! А хотите
- найдите где-нибудь топор и стукните меня по голове.
Меня передернуло.
- Черта с два, - сказал я.
- Вот так всегда, - в отчаянии произнес капрал Куку. - Каждый раз
одно и то же. Люди наживают состояния на мыле и зубной пасте, а у меня
есть такое, что сделает людей вечно молодыми и здоровыми, - и поди ж ты!
Черт меня дернул пить ваше проклятое виски! Вот так всегда! У вас борода
точно такая же, какая была у меня, пока мне не обожгло подбородок, когда я
воевал под командой сэра Филиппа Сиднея, а то я бы и говорить с вами не
стал. Ах ты, дубина! Убирайся к дьяволу, покуда я тебя не прикончил!
Капрал Куку вскочил на ноги, метнулся прочь и исчез - я и опомниться
не успел. На палубе возле меня осталась лужица крови, и в ней отпечатался
след его каблука. В двух шагах виднелся еще один кровавый след, уже не
такой четкий.
- Куку! Куку! - закричал я. - Где вы, капрал?
Но больше я уже никогда не видел капрала Куку. Где он теперь? Может,
он назвался вымышленным именем? Но я слышал то, что слышал, и видел то,
что видел. И вот здесь у меня в конверте пятьсот долларов; я отдам их
всякому, кто поможет мне его найти. Мед и розовое масло, желтки и
скипидар; из них можно составить бесчисленное количество сочетаний и
смесей. И все же стоит попробовать. Почему бы и нет? Получил же Флеминг
пенициллин из плесени! Одному богу известны тайны праха, из которого
рождаются деревья, и пчелы, и любая форма жизни от плесени до человека.
Я потерял из виду капрала Куку как раз перед тем, как одиннадцатого
июля тысяча девятьсот сорок пятого года мы прибыли в Нью-Йорк. Но я твердо
знаю: где-то в Соединенных Штатах живет человек - силы необычайной, весь
покрытый чудовищными шрамами, и он владеет грозным секретом бессмертия и
вечной молодости. На вид ему лет тридцать пять, и у него слезящиеся
зеленоватые глаза.
Эдвард МАККИН
НЕПРИЯТНОСТИ С СИМОМ
Кибернетика теперь не та, что прежде. Беда в том, что нас стало
слишком много. А если учесть острейшую конкуренцию и автоматы, способные
самостоятельно обнаруживать и устранять неисправности, то вряд ли
приходится удивляться, что в любой день можешь оказаться в очереди за
бесплатной тарелкой супа.
С тех пор как я потерял свою последнюю работу, прошло месяца три.
Работал я на какой-то паршивой фабрике мясо-рыбных продуктов, владелец
которой счел, что дешевле доводить оборудование до поломки и кое-как
ремонтировать, чем держать в штате инженера. Мне уплатили двухнедельное
жалованье и выставили за дверь.
И вот я сижу в своей конторе в ожидании, не подвернется ли
что-нибудь. В моем "офисе" голо, хоть шаром покати: все, что можно было
продать, давно продано. Остался, один телефон, да и тот стоит на полу. Дня
три я еще кое-как продержусь, а там настанет и мой черед куда-нибудь
отправиться. Скорее всего за решетку.
Расхаживая взад-вперед по голому полу, я предавался горестным
размышлениям о собственной судьбе и в то же время мысленно благодарил свою
полусчастливую звезду за то, что на дворе сейчас лето в разгаре и еще
несколько месяцев можно обходиться без пальто.
В дверь позвонили. Я замер и принялся размышлять, кто бы это мог
быть: какой-нибудь кредитор или полиция. В наши дни с должниками не
очень-то церемонятся.
Позвонили еще раз. Я на цыпочках подкрался к двери и осторожно
заглянул в замочную скважину. Прямо на меня смотрел чей-то глаз.
- Может, ты все же откроешь, Гек Белов? - услышал я знакомый голос. -
Ведь я все равно слышу твое дыхание.
Я отворил дверь и втащил обладателя глаза в комнату. Это был
Меершрафт - добрый, толстый, щедрый Меершрафт. Ангел с небес и к тому же
чертовски толковый кибернетик.
- Входи, дружище! - приветствовал я его. - Присаживайся на пол. Вот
здесь почище. Всю мебель я проел, хотя кое-что было и не мое. Меершрафт,
дружище, ты при деньгах?
- Как тебе сказать, - произнес он осторожно, - работа у меня есть, но
платят, признаться, не очень-то. Я и к тебе пришел по этому поводу,
правда, работа временная. Я так и сказал шефу: "Если кто-нибудь может
решить нашу проблему, так это Белов. Может, Белов и паршивый инженер, но у
него есть то, чего недостает ни вам, ни мне. У него врожденное чутье к
машинам, а машины это любят. Они выкладывают ему все свои секреты, и Белов
понимает их язык." Ты, конечно, знаешь профессора Рэтоффа? Он начальник
отдела кибернетики в Исследовательском институте Хилберри.
- Не знаю я никакого профессора, - с кислым видом прервал я
Меершрафта, - как не знал я, что ты - змея подколодная. Паршивый инженер!
Благодарю вас, мистер Меершрафт, за великолепную рекомендацию. Кстати, а
что сказал, свинья ты этакая, профессор Рэтофф?
Меершрафт ухмыльнулся.
- Рэтофф сказал (цитирую дословно): "Вряд ли Белов более паршивый
инженер, чем вы, поэтому ступайте и приведите его". Кроме того, он
пообещал мне (это уже вольный пересказ), что если ты не справишься с
проблемой, вышвырнуть меня вон. Так что теперь вся надежда на тебя,
дружище. Поторапливайся, нас ждет воздушное такси.
- Постой, - возразил я. - Что это за работа? Нельзя ли поподробнее?
Меершрафт сделал несколько неопределенных пассов руками, как бы
пытаясь материализовать что-то из воздуха.
- Речь идет о компьютере, но не совсем обычном, - промямлил он. - Наш
компьютер наделен разумом, то есть был наделен разумом.
- Никогда не слышал более вразумительного объяснения! - поддел я
приятеля. - Во всяком случае мне нужно пять фунтов на расходы. Без денег я
отсюда не двинусь. Ведь ставкой служит твоя работа...
Я не закончил фразу. Чистейший шантаж, конечно. Меершрафт со вздохом
достал бумажник.
- Вот твои пять фунтов, вымогатель, - проворчал он. - Кажется, знаю
тебя как облупленного, так нет - черт дернул рекомендовать! Всякий раз это
стоило мне денег, а теперь еще может стоить и работы.
- Оставь сомнения, друг мой, - заявил я Меершрафту самым сердечным
тоном. - Считай, твое дело в шляпе. Тебя ожидают повышение по службе и
большая премия. Твоему шефу будет за что благодарить тебя.
- Кто бы и что бы ни сделал, - с горечью заметил Меершрафт, - Рэтофф
даже глазом не моргнет, разве что у него начнется тик.
По дороге в институт Меершрафт объяснил мне ситуацию. Хилберри был
учрежден Вильямсоновским фондом и занимался изучением проблем передачи,
хранения и обработки информации. Компьютер, с которым мне предстояло иметь
дело, был самообучающимся искусственным мозгом, или, как его ласково
называли, СИМом.
СИМ был построен не для решения уравнений, а для работы с
абстрактными понятиями, его наделили способностью анализировать явления.
Это была индуктивная логическая самообучающаяся машина, снабженная
несложным словарем в 420 слов. Построил СИМа знаменитый физик доктор Госсе
Вильяме. Построил и умер, оставив свое несколько неуклюжее детище на руках
у доктора Рэтоффа, который ничего не смыслил в компьютерах.
- Сначала все шло как по маслу, - докладывал мне Меершрафт. - За
первую неделю работы СИМ расширил свой словарь до 5000 слов. Затем с ним
что-то стряслось, и с тех пор он не работает. Если тебе, Гек Белов,
удастся найти и устранить неисправность, можешь без ложной скромности
называть себя гением.
Меершрафт не шутил. Достаточно мне было бросить взгляд на СИМа, как я
понял, что работа предстоит не из легких. Меершрафт без умолку болтал о
переменных контурах в логических цепях и произвольных уровнях сложности,
так что я начал подумывать, не являются ли они частями стоявшего передо
мной чудовища. Не очень-то я разбираюсь во всех этих премудростях. Высшая
математика всегда была для меня за семью печатями, а тут, не успел я
глазом повести, как Меершрафт выписал длинную цепочку уравнений. Мне не
оставалось ничего другого, как кивать с умным видом, хотя я в них ничего
не смыслил.
К черту теорию, я практик! Чтобы понять, как устроена цифровая
машина, мне нужно ее видеть. Я из тех практиков, которые могут, не глядя,
произвести монтаж всех схем любой вычислительной машины. Это - особый дар.
Либо он у вас есть, либо его у вас нет, и никакие символы и уравнения вам
его не заменят.
- Загляну в это сооружение, - думал я, - и бог непременно поможет
моим кредиторам!
- Даю вам двадцать четыре часа, - ледяным тоном процедил Рэтофф. -
Если за это время вам не удастся найти решение, вы лишаетесь платы, а
Меершрафт будет уволен за то, что понапрасну отнял у меня время.
С этими словами Рэтофф вышел. Меершрафт, высоко подняв плечи, с
разведенными руками последовал за ним. Целые тома не могли бы сказать
больше. Рэтофф был гнусным типом, но тут ему можно было верить на слово. Я
еще раз взглянул на машину и задумался. Рэтофф сказал "решение". В этом
слове был какой-то тайный смысл. В нем было что-то такое, чему я никак не
мог подобрать настоящее название, какой-то элемент жульничества.
То, что поначалу должно было быть мелким ремонтом, превратилось в
создание новой машины. Меня провели, как мальчишку. Если у кого-то на сей
счет и возникли бы сомнения, они несомненно отпали бы, стоило ему лишь
заглянуть внутрь СИМа. Эту рухлядь нельзя было даже назвать компьютером.
Может быть, когда-нибудь СИМ и был порядочной вычислительной машиной, но
сейчас он выглядел так, словно его монтажом занимался ничего не смыслящий
новичок. Куда ни глянь, всюду торчали свободные концы проводников, а
некоторые компоненты вообще не были ни к чему присоединены.
Найти решение, о котором толковал доктор Рэтофф, означало построить
самую что ни на есть настоящую мыслящую машину по жалкому эскизу на
обрывке бумаги. И от меня ждали, чтобы я за двадцать четыре часа совершил
то, на что у кого-то ушла вся жизнь.
На миг у меня появилось сильное искушение перемонтировать СИМа так,
чтобы он стал заурядной цифровой вычислительной машиной, но мои
работодатели жаждали иного. Им хотелось получить своего рода супермозг, а
пока они имели, насколько можно было судить, груду хлама. Во всяком
случае, поверни выключатель - и эта штука станет грудой хлама, и никто на
свете не убедит меня в обратном.
До меня постепенно начало доходить, как развертывались события до
моего появления в Хилберри. Прежде чем послать за стариной Беловым, они,
должно быть, приглашали уйму всяких умников. Скрипнув от злости зубами, я
сплюнул на пол. Может, я и беден, как церковная крыса, но никому не
позволено безнаказанно оскорблять меня.
Я подошел к двери и дернул за ручку. Дверь была заперта. Я потряс ее
и заорал что было силы.
- Меершрафт! - орал я. - Грязная собака! Отопри немедленно, змей, а
не то я вырву твою печень!
Я тряс тяжелую дверь, облицованную пластиком, гремел ручкой, но никто
не отозвался. И тут я увидел коробку, простую металлическую коробку.
