части, мелькнув золотом, серебром и небесно-голубыми
узорами.
Пока он отдувался и ворчал, его левая рука добралась до
девятой полки и ощутила пустоту. Книг не было.
- Мальчики! Вы там, на Эвересте?
Молчание. Только тихие, судорожные всхлипы стали
поближе.
- Холодно? Еще холоднее? Совсем лед?
Глаза Человека-в-Картинках оказались вровень с
одиннадцатой полкой. Окаменевшей статуей здесь лежал Джим
Найтшед. До его лица было не больше трех дюймов. Полкой
выше, с глазами, полными слез, лежал Вильям Хэллуэй.
- Славно, - произнес м-р Дарк.
Он протянул руку и потрогал голову Вилли.
- Привет, - сказал м-р Дарк.
43
Вилли показалось, что над ним взошла жуткая луна. Это
поднялась ладонь Человека- в-Картинках. С нее прямо на
Вилли уставилось его собственное лицо. В такой же
собственный портрет всматривался Джим. Рука с нарисованным
Вилли сгребла настоящего Вилли. Рука с нарисованным Джимом
сгребла настоящего Джима. Человек- в-Картинках напрягся,
извернулся и спрыгнул вниз. Мальчишки, лягаясь и крича,
рухнули вместе с ним. Они приземлились на ноги, но не
устояли бы, не поддержи их за шиворот мощные руки.
- Джим! - произнес м-р Дарк. - Вилли! Что вы там
делали? Неужели - читали?
- Папа!
- Мистер Хэллуэй!
Из темноты выступил отец Вилли. Человек-в-Картинках
заботливо переложил ребят под мышку и, посматривая с
любопытством, двинулся на м-ра Хэллуэя. Отец Вилли успел
ударить только один раз. В следующий миг м-р Дарк поймал
его руку и стиснул ее. Чарльз Хэллуэй застонал и упал на
одно колено. М-р Дарк сдавил сильнее и одновременно прижал
обоих ребят. Они уже едва дышали. У Вилли перед глазами
метались огненные мухи. Отец Вилли застонал громче.
- Будьте вы прокляты!
- Но, но! - тихо проговорил Хозяин Карнавала. - Я и так
проклят.
- ...прокляты!
- Старина, не в словах ведь дело, - сказал м-р Дарк. -
Мысль! Действие! Быстрая мысль и быстрое действие - вот
залог победы. Пока! - Он еще сильнее напряг мускулы.
Мальчишки услышали, как захрустели пальцы м-ра Хэллуэя. Он
вскрикнул и упал, потеряв сознание.
Человек-в-Картинках легко, как в танце, огибал углы
стеллажей. Мальчишки, зажатые у него под мышкой, бились
головами и ногами о книги. Стиснутый до полной
неподвижности Вилли смотрел на пролетающие мимо полки,
стены, двери и тупо думал, что от м-ра Дарка пахнет, как от
старого калиопа.
Внезапно их отпустили. Они не успели перевести дух, а их
уже больно ухватили за волосы и развернули к окну.
- Мальчики, вы читали Диккенса? - азартно зашептал м-р
Дарк. - Критики ругают его за "случайные совпадения", но
мы-то с вами знаем, что он прав. Вся жизнь - сплошные
случайные совпадения. Взгляните сюда!
Ребята все еще пытались вывернуться из железной хватки
ископаемых ящеров и оскалившихся обезьян. Вилли взглянул в
окно. Он не знал, плакать ему от радости или от нового
отчаяния. По улице от церкви шли обе их мамы. Ни с какой
не с карусели! Никакая не старая! Надо же, все последние
пять минут до нее было не больше двухсот ярдов!
- Мам! - крикнул Вилли сквозь ладонь, зажавшую ему рот.
- Мам! - передразнил м-р Дарк. - Мам, спаси меня!
"Нет, - подумал Вилли, - беги, мама, спасайся сама!" Но
обе мамы, вполне довольные воскресной службой, просто шли
себе по улице.
- Мама!.. - снова выкрикнул Вилли, но через потную лапу
прорвалось лишь какое-то жалкое блеяние.
Мама Вилли на той стороне улицы, нет, за тысячу миль
отсюда, вдруг замедлила шаги.
"Не могла же она услышать, - подумал Вилли, - и
все-таки..."
Она посмотрела в сторону библиотеки.
- Замечательно, - пробормотал м-р Дарк, - чудесно,
превосходно!
"Здесь мы, - отчаянно думал Вилли. - Ну, увидь нас, мам!
А потом беги, звони в полицию!"
- Почему бы ей не посмотреть сюда? - тихонько спросил
м-р Дарк. - Она бы увидела прекрасную портретную группу в
окне. И прибежала бы сюда. А мы бы ее впустили.
Вилли чуть не подавился рванувшимся из него "нет!".
Мамины глаза скользнули от входной двери по окнам первого
этажа.
- Сюда, - подсказал м-р Дарк, - на второй этаж,
пожалуйста. Весьма подходящий случай, обидно было бы
упускать его.
Женщины стояли на тротуаре. Мама Джима что-то говорила
соседке.
"Пожалуйста, - умолял Вилли, - нет, не надо!"
Женщины повернулись, и вскоре их уже поглотили улицы
вечернего города. Вилли почувствовал разочарование
Человека-в-Картинках.
- Н-да, - проговорил тот. - Не самое удачное из
"случайных совпадений". Никто ничего не приобрел, но никто
и не потерял. Жаль, конечно, ну ладно!
Волоча ребят за собой, он спустился к входной двери и
открыл ее. Кто-то ждал их в сумерках. Легкая, как у
ящерицы, лапка стремительно коснулась подбородка Вилли.
- Хэллуэй! - прошелестел голос Пыльной Ведьмы.
Будто хамелеон лизнул Джима в нос.
- Найтшед! - утвердительно произнес тот же голос.
Позади переступали с ноги на ногу два зловещих силуэта:
Скелет и Карлик.
Это был замечательный случай. Ребята уже готовы были
заорать во все горло, но Человек-в-Картинках опередил их,
запечатав рты ладонями. Потом он кивнул старухе. Ведьма
по-птичьи выступила вперед. Зашитые игуаньи веки, длинный
крючковатый нос с заросшими шерстью ноздрями и непрестанно
шевелящиеся пальцы вплотную надвинулись на мальчишек. Они
оторопело вытаращились на Ведьму. Не сразу дошел до них
смысл слов, которые бормотал иссохший рот.
- Стрекозиная Игла, штопай рты им, пусть молчат!
Острый ноготь ее большого пальца быстро замелькал возле
лиц мальчишек, покалывая им то верхние, то нижние губы. И
вот они уже крепко-накрепко сшиты невидимой нитью.
- Стрекозиная Игла, штопай уши, чтоб оглохли!
Холодный песок хлынул в уши Вилли, но сквозь навалившуюся
тишину он продолжал слышать противный шелестящий голос. Мох
вырос в ушах Джима, накрепко запечатав их.
- Стрекозиная Игла, ты зашей-ка им глаза! Нечего по
сторонам глядеть!
Вилли показалось, что старухины пальцы, раскаленные
добела, повернули его глазные яблоки внутрь, в темноту, а за
ними с лязгом, словно железные ставни, захлопнулись веки.
Невидимое игольчатое насекомое продолжало сновать где-то
снаружи, и пыльный голос продолжал зашивать их ощущения,
навек отгораживая от всего мира.
- Стрекозиная Игла! Шей ровней! Тьму зашей, пылью
набей, сном нагрузи, узелки крепко-накрепко свяжи, влей
молчание в кровь. Быть по сему, быть по сему!
Ведьма опустила руки и отступила на шаг. Мальчики стояли
молча, в полной неподвижности. Человек-в-Картинках отпустил
их и тоже сделал шаг назад. Ведьма тщательно обнюхала свою
работу, в последний раз пробежалась пальцами по двум статуям
и удовлетворенно затихла.
Карлик маялся у ног ребят, слегка постукивая по коленкам,
окликая по именам.
Человек-в-Картинках кивнул через плечо:
- Часы уборщика. Пойди, останови их.
Ведьма, подпрыгивая от удовольствия, отправилась
разыскивать очередную жертву. М-р Дарк скомандовал:
- Раз, два, левой, правой!
Ребята ровным механическим шагом спустились по ступеням.
Карлик шел рядом с Джимом, Скелет - рядом с Вилли.
Человек-в-Картинках, невозмутимый, как смерть, шагал
следом.
44
Рука Чарльза Хэллуэя лежала где-то поблизости и таяла на
огне нестерпимой боли. Он открыл глаза, и тут по комнате
пронесся порыв ветра. Кто-то опять открыл входную дверь.
Вскоре послышался женский голос. Что-то напевая, он
приближался.
- Старик, старик, старик?..
На месте левой руки лежал распухший окровавленный кусок
плоти. Пульсирующая боль не давала сосредоточиться,
высасывала силы, подавляла волю. Он попытался было сесть,
но боль снова опрокинула его.
- Старик?..
"Да какой я тебе старик! - с яростным ожесточением
подумал он. - Пятьдесят четыре - это еще не старость!"
Она вошла и остановилась у двери. Пальцы-мотыльки
порхают, плетут незримые нити, читают по Бройлю заголовки на
корешках, а ноздри настороженно исследуют воздух.
Чарльз Хэллуэй, извиваясь как червяк, полз к ближайшему
стеллажу. Он должен, обязан забраться туда, где книги
смогут защитить его. Их можно сталкивать сверху на голову
любому непрошеному визитеру.
- Старик, я слышу, как ты хрипишь...
Он сам притягивал ее, шипя от боли при каждом движении.
- Старик, я чую твою рану...
Если бы он только мог выбросить в окно эту злосчастную
руку вместе с болью, и пусть себе лежит там, созывая к себе
всех ведьм на свете. Он представил себе, как Ведьма тянет
из окна руки к огненному биению, лежащему на асфальте. Но
нет, рука здесь, она излучает боль, направляя эту странную
оборванную Цыганку.
- Да будь ты проклята! - закричал он. - На, получай!
Вот он я!
Ведьма обрадованно заторопилась вперед, черные тряпки
взвихрились вокруг нее, словно на огородном пугале. Но
Чарльз Хэллуэй даже не смотрел на свою новую обидчицу. В
нем боролись отчаяние и стремление во что бы то ни стало
найти выход. Борьба эта занимала все его существо
полностью, только глаза, пока не участвовавшие во внутренней
схватке, могли смотреть из-под полуопущенных век.
Рядом послышался шелестящий, какой-то пыльный шепот:
- Очень просто... остановить сердце...
"Почему бы и нет?" - смутно подумал он.
- Медленнее, - пробормотала она.
"Да", - машинально откликнулся он.
- Медленно, очень медленно...
Сердце его, до этого мчавшееся галопом, теперь
перестраивало ритм, и это было неудобно как-то, но вскоре на
смену неприятным ощущениям пришли странная легкость и
спокойствие.
- Еще медленнее, - предлагала она.
"Я ведь устал, ты слышишь, сердце?" - подумалось ему.
Да, сердце слышало. Оно постепенно разжималось, как
разжимается стиснутый кулак. Сначала расслабляется один
палец...
- Хорошо остановить все, хорошо забыть обо всем, -
шептала она.
"А что, разве плохо?" - думал он.
- Еще медленнее, совсем медленно, - приказывала она.
Сердце стало давать перебои.
А потом вдруг, вопреки собственному стремлению к покою, к
избавлению от боли, он открыл глаза. Просто чтобы еще раз
посмотреть вокруг напоследок... Он увидел Ведьму. Он
увидел пальцы, усердно работающие в воздухе, а еще он
непостижимым образом увидел свое лицо, свое тело, сердце,
слабеющее на глазах, а в нем - свою душу. С каким-то
отрешенным любопытством он изучал странное создание,
стоявшее рядом. Считал стежки, которыми были перехвачены ее
веки, подсчитывал количество глубоких морщин-трещин на шее -
такая же шея у ящерицы Хэла, попадающейся в Аризоне; на
огромных ушах - как у небольшого слона; на иссохшем
глинистом лбу. Ему, пожалуй, еще не приходилось вот так
изучать другого человека. "А ведь это похоже на
головоломку, - пришла отстраненная мысль. - Собери ее и
узнаешь самый главный секрет жизни". Решение было тут,
рядом, оно крылось в самом объекте его внимания, и все могло
проясниться в один миг, вот сейчас, нет, чуть погодя, еще
чуть погодя. "Погляди-ка на эти скорпионьи пальцы, -
приглашал он сам себя, - послушай, как она причитает, как
перебирает воздух. Воздух! Вот именно! Она обманывает
воздух, надувает его! Да ведь это же сплошное
надувательство! Просто щекотно - и все!"
- Медленнее, - прошептала она, словно собираясь заснуть.
"Медленнее" - надо же! А его послушное, доверчивое
сердце принимает все за чистую монету. Принимает всерьез
этот щекотливый обман!
Чарльз Хэллуэй слабо хихикнул. И тут же удивился: "Чего
это я хихикаю, да еще в такой момент?"
Ведьма дернулась, словно тоненькие провода, которые она
разбирала в воздухе перед собой, закоротило, и ее слегка
тряхнуло током.
Чарльз Хэллуэй не заметил этого, она ведь то и дело
отшатывается и наклоняется поближе. Вот опять подалась
вперед...
Действительно, Ведьма, перехватив инициативу, снова
посунулась к нему и принялась еще быстрее сучить пальцами в
нескольких дюймах от его груди. Это выглядело так, словно
она пытается зачаровать маятник старинных часов.
