- Медленнее! - кричала она.
Из глубины его существа поднялась и расцвела на губах
какая-то дурацкая улыбка.
- Совсем медленно!
В поведении Ведьмы появилось что-то новое, какая-то
лихорадочная поспешность, какое-то беспокойство,
прорывающееся гневными нотками в голосе. Вот умора! Так
даже смешнее.
Чарльз Хэллуэй не обратил внимания, когда и как в нем,
без каких-либо усилий, без желания оказать сопротивление,
возникла ровная, спокойная уверенность: все это не имеет
никакого значения. Жизнь сейчас, в конце, казалась ему не
более чем шуткой. Здесь, в дальней комнате окружной
библиотеки, куда его жизнь как раз влезла целиком, без
остатка, он впервые заметил, какой бессмысленно растянутой
она у него была, как она базальтовой глыбой нависала над ним
все эти годы, а в итоге - вот, вся здесь, куда только
девалось ее недавнее величие. Смех, да и только! За
несколько минут до смерти Чарльз Хэллуэй спокойно размышлял
о сотнях личин своего тщеславия, раскладывал по полочкам
десятки разновидностей своего самомнения. Вся комната
представлялась ему заставленной и завешенной игрушками всей
его жизни. Но самой смешной была среди них Пыльная Ведьма,
обыкновенная жалкая старуха в лохмотьях, увлеченно
щекотавшая воздух. О, она его просто щекочет!
Чарльз Хэллуэй открыл рот и издал совершенно неожиданный,
в том числе и для себя самого, смешок.
Ведьма отпрянула и замерла. Но Хэллуэй не видел ее. Он
был слишком занят. Он выпускал из себя смех. Вот он открыл
каналы пальцев, и в кончиках их заплясали веселые иголочки,
вот задрожало горло, пропуская смеховую энергию к глазам -
они прищурились, и дальше - дальше не удержать! Свистящая
шрапнель первого взрыва хохота разлетелась во все стороны.
- Вы! - выкрикнул он, неизвестно к кому обращаясь. -
Смешно-то как! Эй, вы!
- Нет, вовсе не смешно, - запротестовала Ведьма.
- Кончай щекотку! - едва выговорил он.
- Нет! - Ведьма затряслась от злости. - Спи! Стихни!
Совсем замолчи!
- Ну перестань! - орал он, вовсе не слушая ее. -
Щекотно же! Прекрати! Ой, не могу, ха, ха! Ой,
остановись!
- Вот! Вот именно! - взвизгнула Ведьма. - Сердце,
остановись!
Но, похоже, ее собственное сердце находилось сейчас в
большей опасности, чем сердце Хэллуэя, корчившегося явно от
смеха. Ведьма замерла и с беспокойством обнюхала свои
ставшие вдруг непослушными пальцы.
- О Боже мой! - уже рычал от смеха Хэллуэй. Огромные
слезы выступили у него из- под век. - Ха! Ха! Ребра
отпустило! Продолжай, сердце мое, продолжай!
- Сердце, стой! - шипела Ведьма.
- Господи! - Он широко открыл глаза, перевел дух и
отворил внутри себя новые источники воды и мыла, смывая весь
налипший внутри мусор, моя все дочиста, окатывая,
отскребывая и снова окатывая. - Кукла! - вдруг дошло до
него. - Смотри! У тебя ключик сзади торчит! Кто же тебя
заводил-то? - И он зашелся в очередном приступе хохота.
Этот неожиданный хохот словно огнем опалил женщину, обжег
руки, заставив отдернуть их и спрятать под лохмотьями, она
невольно подалась назад, сделала попытку устоять, но не
смогла Смех хлестал ее по лицу, дюйм за дюймом выталкивая из
комнаты, и она начала отступать шаг за шагом, натыкаясь на
стеллажи, пытаясь ухватиться за книги на полках, но они
выскальзывали у нее под руками, срывались со своих мест и
рушились на нее водопадом Мрачные истории били ее по лбу,
прекрасные теории, не выдержавшие проверки временем,
сыпались ей на голову Вся в синяках и ссадинах, подгоняемая
словно ударами бича его смехом, заполнившим отделанные
мрамором своды, звеневшим в переходах, она не выдержала,
завертелась волчком, полоснула ногтями воздух и бросилась
бежать, совершенно забыв о двух- трех ступеньках перед
выходом. С них она и скатилась кубарем. Оглушенная
падением. Ведьма не сразу справилась со входной дверью, а
та еще напоследок хорошенько поддала ей под зад, заставив
пересчитать своими костями еще и ступени парадного входа.
Ее испуганные причитания и дробный грохот падения чуть не
прикончили Чарльза Хэллуэя. Новый приступ хохота грозил
разорвать ему диафрагму.
- Боже мой, Господи, прекрати, пожалуйста! - уже
заикаясь от смеха, взмолился он.
И все кончилось.
Некоторое время он еще конвульсивно хихикал, слабо
посмеивался, а потом долго и удовлетворенно только дышал,
давая отдых измученным легким, тряся счастливо- усталой
головой, прислушиваясь, как уходит боль из-под ребер и, как
ни странно, из покалеченной руки. Он бессильно припал к
стеллажам, прижался лбом к какой-то хорошо знакомой книге, и
слезы, освобожденные пережитым весельем, потекли по его
щекам. Только тут до него дошло, что он один. Ведьма ушла!
"Но почему? - удивился он. - Что я такого сделал?"
С последним горловым смешком он встал Что же случилось?
О Боже, надо разобраться. Только сначала дойти до аптеки и
аспирином хоть ненадолго унять все-таки сильно болевшую
руку, а потом уже подумать "За последние пять минут, -
сказал он себе, - ты что-то выиграл, разве нет? Ну! Чем
вызвана твоя победа? Думай! Это обязательно надо понять!"
Улыбаясь нелепой левой руке, удобно пристроившейся
раненым зверьком на сгибе локтя правой, он заторопился по
темным коридорам, открыл дверь и вышел в город
III. ИСХОД
45
Небольшое шествие в молчании двигалось по городу. Позади
остался огромный вертящийся леденец возле дверей
парикмахерской Крозетти, темные витрины магазинов, пустынные
улицы - люди уже разошлись по домам. Кончилась вечерняя
служба, кончалось последнее представление на Карнавале.
Ноги Вилли, оказавшиеся где-то далеко внизу, размеренно
постукивали по тротуару. "Раз, два, - думал он. - Раз,
два. Налево. Кто-то говорит: направо. Похоже на
стрекозиный шорох. Раз, два".
Интересно, Джим тоже здесь? Вилли скосил глаза. Вот он,
рядом. А это что за малыш пристроился сзади? Свихнувшийся
Карлик, ясно... Да еще Скелет. А что это за толпа валит за
ними? А-а, Человек-в-Картинках...
Вилли кивнул своим собственным мыслям и вдруг заскулил
так высоко и жалобно, что все окрестные собаки должны были
его услышать. Вот они, в арьергарде, целых три штуки, и
толку от них никакого.
Конечно, бродячие псы не могли упустить такой случай и с
полным знанием дела принимали участие в импровизированном
параде. Когда они забегали вперед, хвосты у них становились
похожими на флажки в руках правофланговых, направляющих
большие, настоящие парады
"Полайте! - попросил собак Вилли. - Полайте, как в
кино! Позовите полицию!" Но собаки только вежливо улыбались
и неторопливой рысцой сопровождали идущих. "Счастливый
случай, где же ты? - думал Вилли. - Хоть какой..." О! М-р
Татли! Вилли и видел, и в то же время как будто не видел
знакомого хозяина табачной лавки, затаскивающего своего
деревянного индейца в магазин. Значит, закрывать собрался.
- Головы - направо! - тихонько скомандовал
Человек-в-Картинках.
Джим повернул голову. Вилли повернул голову. М-р Татли
приветливо улыбнулся.
- Улыбнитесь! - шепотом приказал м-р Дарк.
Ребята улыбнулись.
- Привет! - М-р Татли помахал рукой.
- Поздоровайтесь! - шепнул кто-то за спиной Вилли.
- Привет! - произнес Джим.
- Привет, - повторил Вилли.
Собаки вежливо полаяли.
- Бесплатные аттракционы, - буркнул сзади м-р Дарк.
- Бесплатная карусель, - сообщил Вилли м-ру Татли.
- На Карнавале, - безжизненно звякнул голос Джима.
Улыбки теперь не нужны, их можно снять.
- Приятно повеселиться! - пожелал м-р Татли.
Собаки залаяли немного бодрее.
- А как же, сейчас повеселитесь, - пробормотал м-р Дарк.
- Вот толпа через полчасика схлынет, тогда и начнем.
Сначала Джима прокатим. Ты как, не передумал, Джим?
Заточенный внутри себя, Вилли пытался думать: "Не надо,
Джим. Не слушай его!"
- Мы тебя с собой возьмем, Джим. Если мистер Кугер не
поправится, а он, надо сказать, довольно плох пока, правда,
мы еще разок попробуем, - но если он не встанет, придется
тебе занять его место, Джим. Ты как насчет партнерства, а?
Конечно, мы тебя подрастим лет до двадцати, двадцати пяти,
да? И будет: "Дарк и Найтшед, Найтшед и Дарк" - вполне
подходяще для нас с тобой и для нашего представления.
Турне, гастроли за океан! Как ты на это смотришь, Джим?
Зачарованный Ведьмой, Джим молча шагал рядом.
"Не слушай ты!" - скулил про себя его лучший друг,
которому вроде и слышать-то ничего не полагалось.
- Ну а что с Вилли будем делать? - размышлял вслух м-р
Дарк. - Может, покрутить его назад, а? Сделаем из него
грудного младенца, отдадим Карлику, пусть таскает, -
предложил он. - Как тебе эта мысль, Вилли? Лет пятьдесят
побудешь младенцем, ни тебе сказать, ни тебе возразить.
По-моему, в самый раз для Вилли. Этакая игрушка, маленький,
мокренький приятель для нашего Карлика!
Вилли должен был бы закричать, но он продолжал
механически шагать и молчал. Зато собаки взвыли от ужаса и
бросились врассыпную, словно их побили камнями.
Из-за угла показался человек. Полицейский.
- Кто это? - быстро спросил м-р Дарк.
- Мистер Колб, - равнодушно ответил Джим.
- Мистер Колб, - эхом повторил Вилли.
- Стрекозиная Игла! - скомандовал м-р Дарк. - За дело!
Вилли вздрогнул от боли в ушах. Плотная тьма залила
глаза. Жидкая резина залепила рот. Он чувствовал
покалывание, зудение, что-то сновало по лицу, и он быстро
немел, глох и слеп.
- Поздоровайтесь с мистером Колбом!
- Здравствуйте, - послушно произнес Джим.
- ... мистер Колб, - добавил Вилли.
- Привет, ребята. Добрый вечер, джентльмены.
- Поворот направо! - раздалась новая команда.
Они повернули и теперь уходили прочь от теплых огней, от
доброго города, от безопасных улиц, уходили в луга,
маленький парад без труб и барабанов.
46
Парад, в котором не осталось никакого порядка, растянулся
чуть ли не на милю. Впереди вышагивали Джим и Вилли. Рядом
с ними шли их новые друзья, то и дело поминавшие какую-то
Стрекозиную Иглу.
Сзади, отстав на полмили, брела старая Цыганка.
Чувствовала она себя неважно. Пыль за ней взметалась
маленькими вихрями и укладывалась на дорогу таинственными
символами. Отстав от нее еще на милю, торопился
библиотечный уборщик. Иногда, вспоминая о победной первой
стычке, он по-юношески размашисто шагал вперед, но, вспомнив
о возрасте, сбавлял темп и глотал таблетки, прижимая к груди
левую руку.
М-р Дарк остановился на обочине, словно командующий на
смотру. Он прислушивался к внутреннему голосу,
производящему перекличку разношерстного воинства. Что-то
было не так. М-р Дарк неуверенно оглянулся по сторонам, но
внутренний голос уже молчал.
На границах Карнавала им повстречалась толпа людей.
Джим, сопровождаемый Скелетом и Карликом, все так же
механически вошел в человеческую реку, лишь слегка
удивившись ее внутренней разреженности. Со всех сторон до
слуха Вилли доносились всплески смеха. Он шел словно под
ливнем из голосов и обрывков музыки. В небе плавно
двигалась вереница светлячков - это Чертово Колесо огромным
фейерверком вздымалось над ними.
Потом они пробирались через ледяные моря Зеркального
Лабиринта. В холодных гранях вспыхивали и погружались на
дно тысячи очень похожих на них мальчишек, опутанных
паучьими сетями чар.
"Это все мои "я", - думал Джим.
"Они не помогут мне, - думал Вилли. - Сколько бы меня
здесь ни собралось, они мне не помощники".
Куча мальчишек смешалась с кучей картинок успевшего
раздеться м-ра Дарка. Пришлось проталкиваться сквозь
изображения изображений, пока возле выхода из Лабиринта их
не окружили восковые фигуры.
- Сидеть! - скомандовал м-р Дарк. - Оставайтесь тут.
К восковым фигурам убитых, обезглавленных, удавленных
мужчин и женщин прибавились две маленькие фигурки,
неподвижные, как египетские кошки, смотрящие прямо перед
собой.
Мимо проходили последние посетители. Они, посмеиваясь,
разглядывали восковые фигуры, обсуждая их между собой.
