желтой волной упавшем на затопленную поляну, увидел женщину. Ту самую, в
кожаном платье с блестками, без мандата!
- Ну, а вам что здесь надо? - раздраженно спросил он. - Вы понимаете,
что по уставу я не имею права даже разговаривать с вами!? Вы для меня не
существуете, у вас нет документов, указывающих на то, что вы существуе-
те!
- У меня нет документов, - покивала женщина, - но я заблудилась... Я
вышла к шоссе, а там никакого шоссе нет, одни воронки!... У вас есть
карта?
- Есть, есть у меня карта! Пожалуйста! - Эпикур вырвал из планшета
карту. - Но на ней только наши зоны, вот, смотрите, - он чертил ногтем
по карте. - У меня здесь обозначены только пространства, отведенные под
войну. Общекультурных и производственных объектов здесь нет!.. Вот, ви-
дите? - он провел ломаную линию по толстой бумаге. - Вот, между этим и
этим куском леса, несуществующий для нас фрагмент рельефа, и на нем
должна быть ваша дорога, но ее не существует, и вас не существует...
Он вернул карту в планшет и демонстративно отвернулся.
- Спасибо, я поняла, - устало сказала женщина. - Я просто все время
шла не в ту сторону. Спасибо.
Где-то очень далеко возник звук. Почти неслышное гудение транспортных
стрекоз.
- Нужно побыстрее все делать! - суетливо проверяя свой автомат, гово-
рил секретчик. - Когда им сбросят бронежилеты, будет поздно!..
Дама сомнамбулически покивала, покрутилась на месте, пытаясь получше
представить себе направление, и ее платье с блестками снова исчезло сре-
ди черных стволов.
Вакси не без удовольствия обесточил приемник, щелчком крупного ногтя
раздавив в раздражении один из светодиодов, на чем немного и успокоился.
Эпикур, сверившись с инструкцией, отдал несколько простых приказов, и
спящих грилей просто перекололи ножами. На всех нашелся только один в
бронежилете, но он спал крепко, сжимая в металлических пальцах автомат.
Эпикур постучал рукояткой пистолета по головному панцирю. Гриль засопел
и проснулся.
- Смотрите-ка, звери какие! - послышалось откуда-то сзади восклицание
Вакси. - Варвары!..
Гриль смотрел сквозь узкие металлические щели в своей непробиваемой
маски, и голубые глаза его безучастно мигали.
- Ну что? - спросил Эпикур. - Нравится?
Гриль, вероятно, хотел отрицательно покачать головой, но шлем был
настолько тяжел, что это не получилось, а вышел только легкий неприятный
скрип, на голубые глаза со щелчком упали темно-коричневые пуленепробива-
емые защитные стекла. Эпикур вздрогнул, потому что руку его обдало
чем-то шершавым, горячим и мокрым. Но это была всего лишь собака.
- Опять ты, Бобочка? - спросил добродушно ротный.
Бобочка тихо взвыл и потерся об прорезиненную ногу. Эпикур успел отс-
кочить, но только в самую последнюю секунду. Магазин разрывных пуль, вы-
пущенных в упор, в семь мгновений превратил кобеля в горку дымящегося
мяса и шерсти. Гриль, не в состоянии двигаться под тяжестью бронежилета,
не в состоянии даже целиться, бил из автомата бешено и полусонно, рассе-
кая в джунглях узкую просеку кинжальным огнем.
Постояв грустно над останками пса, Эпикур отошел и присел возле своей
палатки на торчащий из воды матерчатый квадратик раскладного стула.
- Что делать-то с ним будем? - спросил Нарцисс, указывая на стреляю-
щего длинными очередями противника.
- А чего с ним делать?! - Эпикур, не поднимаясь со стула, потуже зас-
тегнул молнию комбинезона, загнал ее под самый подбородок. - Что ты с
ним сделаешь!? Патроны кончатся, нужно будет к трактору подцепить - и в
яму! Закопаем просто, все равно не убить!
- Пожалуй, это верно, - Нарцисс уже нашел свою фуражку, и чистил ре-
зиновыми пальцами лакированный козырек, снимая мокрую землю и пыль посе-
ченных листьев. - Куда ж его такого, если не в яму?
В небе гудело и мелькало крыловыми огнями несколько транспортных
стрекоз. Чуть выше над ними, в окружении крупных звезд, роились бронеко-
марики прикрытия. Открывались, как розовые бутоны, купола парашютов.
Медленно плыли к земле, падали, цепляясь за ветки, большие черные ящики.
Это были полные комплекты бронежилетов для уже умерших грилей. Кто-то
стонал еще, но Эпикур рассчитывал на память гливеров: солдат обязан, не
дожидаясь специальных приказаний, добить раненого. Нарушение параграфа
влекло за собою серьезное наказание.
- Звери!.. Негодяи!.. Какая жестокость!... - Поднявшись со стула,
Эпикур, тяжело переставляя ноги по высыхающей грязи, подошел к причитаю-
щему Вакси. - Мерзавцы!..
Рассмотрев вблизи картину жуткой казни, Эпикур хотел даже снять пи-
лотку, но, вспомнив, что он служит теперь не палачом у мумми-смертников,
а ротным у гливеров, только почесал грязными ногтями небольшую плешь.
Под голой, горизонтально вытянутой черной веткой, в полуметре над землей
медленно раскачивались босые ноги двух женщин. Тела женщин были окутаны
грубыми мешками, а веревки, на которых они были повешены, чуть поблески-
вали под луной металлом.
- Какое кощунство, звери! - не унимался Вакси. - Негодяи!..
- Ладно, - вздохнул Эпикур. - Они были нашими врагами, но даже с вра-
гами... - Голос его застрял вместе с дыханием в горле. - Даже с врагами,
так... - Когда голос вернулся, ротный приказал: - Снять, переодеть и по-
хоронить по-человечески!
Четверо гливеров быстро и безмолвно выполнили приказ. Они рыли не-
большую двухместную могилу, плевались, пили из фляги холодную воду. Бе-
лый лунный свет омывал обнаженные тела двух женщин: старухи, узловатое
желтое тело которой походило на скрученную детскую пеленку, и молодой
девушки, похожей в своей мертвой наготе на сжатую в кулачок руку младен-
ца.
Глава 7. ЛАБОРАТОРИЯ (продолжение)
Для того чтобы достать из огромного сейфа необходимые инструменты,
Сенека был вынужден погрузиться в железный ящик почти по пояс. Внутри
сейфа было холодно, темно и пахло недавно пролитой кислотой, и специ-
альной мазью "Мышиная сладость".
Поворачивая внутри сейфа голову, профессор все время натыкался на
большие тяжелые бутыли со "сладостью", расставленные здесь повсюду.
- По-моему, эта коробка слева на второй полке! - сказал первый лабо-
рант. - Но я могу ошибаться!
Рука пощупала металлическую шершавую стенку, пальцы нервно пробежали
сверху вниз, отпрыгнули рефлекторно от какого-то разбитого стекла и тот-
час сжались на нужном предмете. За спиной профессора Сенеки отчетливо
взрывались на стенде опытные снаряды, и звенел мышиный писк, совершенно
неуместный мышиный писк, такой писк экспериментальная мышь производит
только в агонии. Перед тем грызуны вели себя вполне мирно, вовсе не же-
лая имитировать человеческие страсти и убивать друг друга.
Сенека пользуясь тонкой длинной пипеткой обрызгал шейки усыпленных
грилей "мышиной сладостью", и, привлеченные любимым лакомством, гливеры
не заставили себя ждать, устроили грызню.
"Если я их сейчас же не одену в бронежилеты, - задыхаясь, профессор
выкарабкался из сейфа и кинулся к стенду. - Я потеряю имитацию боя! -
Над зеленым стеклом курился неприятный розовый дымок. - Все! Опоздал! -
профессор горестно опустил руки.- Все слизали, дочиста!"
Бился последний белый хвост, то сворачиваясь в судорожное кольцо, то
распрямляясь иглой. Ловко орудуя резцами, активизированные запахом мыши,
одетые в форму роты Эпикура, уже расправились со спящими беззащитными
грилями.
Наглая мышь в распахнутом резиновом чехле, согнувшись, сидела возле
макета палатки, и рядом с ней постреливал маленькими искрами микромакет
рации. Здесь не было точек и тире, здесь была только имитация - слабые
электрические разряды.
"Мотивации... Должны быть совсем другие мотивации... Но какая разни-
ца, какие у них были мотивации, физиологические или глубоко духовные,
когда вот так - не успел сейф открыть, а уже у роты все клыки в кров
и..."
- Будем фиксировать? - спросил второй лаборант, поднимаясь со своего
стула.
-Будем! - буркнул Сенека.
Лаборант медленными и мелкими почти танцующими шажками обошел экспе-
риментальный стол и, склонившись над письменным столом, открыл тяжелый
номерной журнал, послюнявил открытое чернильное перо, после предыдущей
записи перо успело засохнуть. Колпачок закатился куда-то внутрь макета
еще пять часов назад, когда профессор грубо оттолкнул проявившего любо-
пытство лаборанта, теперь слюнявить металлическое перо приходилось при
каждой записи.
- Что пишем? - спросил лаборант и посмотрел вопросительно на своего
шефа.
Маленькие тяжелые бронекостюмы, в миниатюре имитирующие настоящее об-
мундирование грилей, посыпались из перевернутой коробки с высоты метра
на зеленое стекло. Мыши-гливеры кинулись врассыпную. В стекле от ударов
образовалось множество мелких трещин.
- Пишем так! - сказал Сенека и выпрямился. Он заложил руки за спину,
скрутил пальцами хлястик своего халата и уже как бы сверху осмотрел по-
зицию. - Произведен опыт, - он посмотрел на лаборанта, и тот, заглянув в
журнал, показал на пальцах сложную римскую цифру. - Произведен опыт но-
мер 4356 по программе: "Ибикус-резерв (Развитие в джунглях обычных гли-
веров против обычных грилей)." Опыт проводился на лабораторных мышах. В
условиях экспериментальной площадки нарушений не было... В результате
опыта установлено, что обычная лабораторная мышь, даже одетая в специ-
ально пошитый чехол (военную форму) и тонизируемая ударами тока, не рас-
положена к агрессии и убийству. Для подлинной имитации боя мне пришлось
использовать..."
Между двух металлических пластинок, обозначающих вход в подземные
бункеры пряных, высунулась острая розовая мордочка вице-губернатора Рау-
ли. Вице-губернатор Раули пошевелил усиками, но под строгим взглядом Се-
неки вздрогнул и моментально ретировался вниз. Он побежал по узкому ла-
биринту и исчез с глаз.
"В принципе, данную резню вовсе нельзя назвать победой, - размышлял
Сенека, одновременно диктуя лаборанту совершенно иной текст. - Убитые
грили, конечно, понесли некоторый физический урон, они все умерли... -
Сенека ни на секунду не сомневался, что действия на его маленьком поли-
гоне в точности копируют реальность боя, - то есть, они понесли макси-
мальный материальный урон, то есть потеряли жизнь. Но и грили понесли
урон, - он чуть не оторвал собственный хлястик,- урон моральный. Здесь
действует закон сохранения: всякий убитый несет потери физические, вся-
кий убийца, таким образом, несет потери моральные. После чего, - он пок-
рутил пуговицу на хлястике и оторвал. - они, так скажем, меняются места-
ми."
В одной из раскаленных железных коробок все еще скреблась и пописки-
вала мышь, изображающая мумми-смертника.
- Что мы записали? - спросил Сенека, поворачиваясь к лаборанту.
- Мы записали, что шпионы грилей были казнены грилями, потому что,
полностью перевоплотившись в гливеров и впитав для лучшей конспирации
чуждую идеологию вражеской армии, начисто забыли ключевое слово пароля.
- Как казнены!? - и сам же себе профессор ответил довольным голосом.
- Повешены! - кончиком длинного белого пальца он покачал двух подвешен-
ных мышей, маленькое искусственное деревце при этом скрипнуло. - Так
что, будем считать доказанным, - продолжал диктовать он. - Шпионаж как
форма развития диалектической мысли, не имеет никакого смысла. Любой
шпион работает против своего народа. И чем лучше работает шпион, тем
больше вреда он наносит снарядившей его родной армии.
- Кентурио, кажется, издох! - не поднимаясь со своего стула, сказал
сонно второй лаборант. - Посмотрите, профессор, не шевелится...
Осторожно открутив проволочки, Сенека снял с креслица тело полковника
Кентурио, тельце мышки было еще теплым и мягким.
- Шальная пуля! - сказал он, быстро препарировав тельце на отдельном
тоже стеклянном столике. - Но, позвольте... Позвольте! - он поднял голо-
