Гливер отступил и пососал свой окровавленный палец.
- Кого ты хочешь сжечь? - Нарцисс с неохотой, но быстро натягивал
комбинезон. - Молодую или старую? Какую из них?
- Да, обеих, пожалуй!.. Там яма есть хорошая, если помнишь, в сторону
скал идти, метров сорок... Там и сжечь!
- Перед кремацией пристрелить бы!
- Да-да, следовало бы, надо! Я прикажу!
Титания стояла неподвижно, сгорбившись и пуская из большого черного
рта пузыри. У ног ее вертелась, все так же радостно повизгивая, собака.
Где-то невдалеке оглушительно ухнуло, и посыпались с деревьев на брезен-
товую крышу палатки листья. Пахло сыростью, поганой пищей, пахло кровью
и горьковатым соком недозволенных дикорастущих фруктов.
Глава 4. ТИТАНИЯ
Во всех сорока воющих друг с другом армиях мира не было человека старше.
Титания, единственный доктор наук по теме: "Ветераны в бою как необходимое
условие частичной победы", проходила пятую, последнюю в своей жизни
практику в джунглях в подчинении Эпикура. Ей было восемьдесят шесть лет. По
ее учебникам в это время уже учились правнуки великих героев.
Именно Титании принадлежит авторство золотой надписи на воротах всех
мавзолеев планеты, на всех братских надгробиях, условных и конкретных,
надписи, сделавшейся эпиграфом к Великой книге павших. Вот она: "Мы не
должны уповать на стихию, уносящую разом несколько человек, ведь нам так
нужны братские могилы! Братские могилы - заповедники совести, они украшают
нашу жизнь! Без них наша духовная жизнь была бы бедна, а телесная
невыносима.
Вечная слава ночным санитарам мавзолеев и бульдозеристам братских могил!
Вечная слава стремящимся пасть смертью храброй! Слава уже спящим в
мавзолеях, и только что павшим, и развеянным ядерным ветром - тоже слава!"
Первую практику, сразу после школы, Титания проходила в центральном военном
госпитале в Алтане. Это были годы великих открытий. Как раз, когда девушка
пришла в госпиталь санитаркой, раненым активно прививали чуму, холеру,
брюшной тиф; госпиталь кипел в работе. Врачи трудились по двадцать три часа
в сутки. Час наркоз-сна, усиленное электропитание и опять к хирургическому
столу. В те годы действующих армий существовало всего четыре, и, когда
впервые в истории науки госпиталь бомбили газовыми бомбами, Титания по
маркировке неразорвавшегося снаряда точно определила: бомбили самолеты
красно-белых. Титания предложила при следующей бомбардировке самим изнутри
взрывать палаты с больными. После этой акции ее приняли в институт без
экзаменов. У летчиков оставалось впечатление, что задание выполнено, на
самом же деле жертвенные взрывы разносили на куски только отделения с
безнадежными больными, давая выздоравливающим бойцам надежное прикрытие.
Она шла по палате с высоко поднятой головой, размахивала стоцветным флагом
и громко пела военную песню, когда санитары минировали койки. Она выступала
с зажигательной речью на митингах.
- Взрывать безнадежных, спасать надежных! - звенел ее молодой голос. -
Главное - не победа, главное - процесс. Любые последствия войны позитивны,
даже если девяносто девять процентов от общей численности воюющих сторон
уничтожено, последний процент окупает работу, переводя ее в новое качество.
Она была хороша, стройная прямая девушка с шелковистой коричневой челкой и
стриженым затылком. Из-под челки сверкали, как на профессора, принимающего
зачет, так и на врага с огнеметом в руке, задорные ее глаза. Ее длинные
красивые ноги ступали легко и быстро, вне зависимости, ступали они по
изрытому взрывами полю, или по сверкающему паркету институтского вестибюля.
Ее походка вошла в поговорку и сделалась именем нарицательным: "ИДЕШЬ, КАК
ТИТАНИЯ". Ее изящный реверанс, когда юбочки чуть приподняты, а взор чуть
потуплен, ее изящный реверанс перед взводом, готовым привести приговор в
исполнение, ее изящный реверанс подле выщербленной кирпичной стены вошел в
историю войн. Этот реверанс никому не удалось повторить, многие пытались,
но пуля всегда оказывалась быстрее скромной девической улыбки.
Проект: личность против армии, по сути своей носивший чисто феминистический
характер и послуживший впоследствии материалом для споров и научных дуэлей,
для десятков монографий и сотен восторженных эссе, был, о чем знали
немногие, всего лишь маленьким пари, между двумя подругами, снайпером Ли -
китаянкой с железной рукой, и аристократичной Титанией.
Титания утверждала, что успеет в расположении вражеского штаба вступить в
половую связь и в момент оргазма коротким ножом уничтожить больше офицеров
противника, нежели за тот же отрезок времени, китаянка Ли, снабженная
винтовкой с оптическим прицелом сделает то же выпущенной с большого
расстояния точной холодной пулей.
Победительницы не оказалось. Когда Титания вонзила свой нож в горло
генерала В. прямо в его рабочем кабинете, пуля Ли пробила голову того же
генерала. Он был девяносто пятым на счету обеих соперниц. В следующие
минуты спецотряд огнеметчиков смел дерево, на котором в теплом гнездышке с
комфортом устроилась Ли, а Титанию тут же в кабинете арестовали и через час
приговорили к расстрелу. Титанию спас реверанс перед строем, прах китаянки
был развеян по ветру над древней рекой.
Титания была самым молодым аспирантом на кафедре ветеранов. Проходя
преддипломную практику, она первая в своей работе соединила понятия
морального долга и ответственности перед неодушевленной техникой. Это она
ввела определение: "не захочешь умирать - не умрешь, был бы на то приказ" и
провела серию удачных экспериментов. Когда количество стариков в армии за
один только год возросло на полтора процента, а среди павших снизилось на
сорок процентов, Титания получила докторскую степень. В восемьдесят лет она
могла уйти на пенсию, на заслуженный отдых, и проходить стажировку по
статусу пенсионеров в тыловых деревнях, где кроме напалма и парализующих
газов больше ничего не было, но она осталась в строю.
Теперь она проходила пятую стажировку. Во внутреннем карманчике платья был
зашит мандат, вечные контактные линзы питали глаза. Мрак висел над
джунглями, но Титания неплохо ориентировалась и по запаху. Ветераны имели
право на льготы, и теперь она хотела воспользоваться одной из своих
многочисленных привилегий.
Глава 5. В БОЯХ
Cквозь листву на черную землю просеивался белыми кляксами зыбкий лун-
ный свет. Грохотало и подпрыгивало где-то недалеко эхо боя. Ночная духо-
та потом и остро пахнущей сыростью заливала глаза и рот. Ноги скользили,
ветки резали лица, а шея у каждого бредущего сквозь джунгли сама собою
укорачивалась, когда возникал далекий назойливый писк железных бомбост-
рекоз.
- Наши летят! Слышишь, Титания!?
Девушка подняла голову, всматриваясь в бархатные разводы мрака.
Из-под острого полудиска луны почти бесшумно выныривали один за другим
бронекомарики из сопровождения стрекоз. Титания не ответила, она даже не
подняла голову.
"Девчонка, дрянь! Стажер! - про себя злобно проговорила старуха. -
Прислали агентуру на картошку! Должна-то она была всего-навсего проко-
пать в минном поле для меня проход, и взрыв-клубни сдать под расписку!
Зачем, спрашивается, полезла с десантником целоваться?! Одно слово -
первый курс!"
- А далеко еще? - спросила девушка.
Гливер, перекидывая адски тяжелую канистру из руки в руку, проинфор-
мировал:
- Метров сто еще!
- Я не дойду!
- А что случилось?
Гливер со вздохом поставил канистру на землю и посветил ручным фона-
риком ей в лицо. Девушка поежилась от света, брызнувшего в глаза. Разор-
ванное, кое-как завязанное на ней платье, все время соскакивало, и она
удерживала его обеими руками.
- Мне в туалет надо!
"Молодчина какая! Хоть и первый курс! - отметила про себя Титания,
прикидывая на глаз расстояние до замыкающего гливера. - Соображает! Но в
ее возрасте я бы и одна здесь управилась."
Позади, за спиной, сквозь неряшливо сросшиеся стволы, были еще видны
две большие желтые фары над палаткой Эпикура, большой темный крест на
вздуваемом ветром брезентовом боку, низенький столик, все еще разбросан-
ные на нем документы. Медленно двигались высокие тени приплясывающих
возле котла гливеров. В те редкие моменты, когда стрельба и взрывы сти-
хали, оттуда долетали всплески губной гармошки, обрывки сальных шуточек
и неприятный резиновый скрип спецкомбинезонов.
- Инструкция позволяет! - оскалился конвоир и процитировал напряженно
по памяти:
- Приговоренный перед казнью имеет право умыться, затянуться три раза
табаком, выпить тридцать грамм спирта... - он поперхнулся, вероятно,
утеряв точный текст инструкции. - И вообще, туалет... Два шага в сторону
и присела под кустом!
- Ну! Живо! - потребовал другой конвоирующий гливер, судя по нежным
усикам и кривой челке, совсем еще мальчик. - Давай-давай! - он помахал
своим тяжелым оружием. - Под кустом!
- А вы смотреть, что ли, на это будете?! - кокетливо поинтересовалась
девушка. - Разве полагается?
Конвоир выключил свой фонарь, и повторил уже жестко.
- Я сказал: два шага! И присела под кустом!
- Вы можете удовлетворить свое последнее желание, - сказал юный гли-
вер, даже в полной темноте можно было заметить, как он крутит головой на
своей тонкой шее. - Но спирта у нас все равно нет!
Бомба разорвалась где-то совсем рядом, близко. С шипением осколки
срубали над головами листву.
- Ты где? - спросил в темноте молодой гливер.
- Здесь! - в моментальном красном отсвете проявилось сосредоточенное
лицо с бегающими глазами.
- Я же сказал - два шага! - неуверенно разомкнулись его губы. - Ты
чего это!? Это не по уста-ву-у-а!!!
С передавленным горлом он не сразу упал. В свете фонарика, выхвачен-
ного вторым гливером, голова задушенного стояла на плечах криво, а авто-
мат медленно выпадал из разжимающихся пальцев. Луч фонаря метнулся по
зарослям.
Последний раз этот прием Титания применяла лет двадцать назад, тоже
на стажировке, и не была уверена, получится ли у нее. Все-таки восемьде-
сят шесть лет - не шутка! Кости не те, мышцы вялые... Но выхода другого
не было. Она оценивала: замыкающий гливер стоял слишком далеко. А увора-
чиваться от пуль под стволом автомата, да еще в темноте, да еще вдвоем -
полное безрассудство!
Со стороны лагеря ветром принесло звуковой каскад: губная гармошка,
прищелкивание пальцев и языков. Ухнула опять рядом тяжелая бомба. Луч
фонаря дернулся в последний раз и погас. Споткнувшись о канистру, моло-
дой гливер упал, и так и остался лежать, убитый коротким ударом ноги в
висок.
- Вы ранены? - девушка склонилась к сидящей на корточках Титании.
- Да нет, годы мои уже не те для этой акробатики! - усмехнулась ста-
руха. - Я уж думала... Ладно, сидеть некогда, собери-ка оружие!
В свете разрывов темная тропическая зелень будто пульсировала. Теплый
воздух дрожал, перенасыщаясь острыми запахами боя.
- А этих куда? - вешая на плечо автомат и затягивая свое рассыпающее-
ся платье снятыми с гливеров ремнями, спросила девушка. - Прибрать бы
надо. Ты смотри, какой курносый?
- Тебя как зовут-то? - Титания нащупала в темноте фонарик и посветила
на лицо девушки, прикрывая отражатель ладонью. - Как зовут, спрашиваю?
- Аномалия, а что?
- Вот и хорошо, Аномалюшка!.. Этих нужно подпалить и сжечь, у нас бу-
дет минут десять в резерве. Придется за рацией обратно в лагерь идти!
Впрочем, - она посветила себе на руку, на большой круглый циферблат. -
Через три минуты будет атака.
В лицо Титании ткнулась мокрая волосатая морда, и старуха чуть не
расцеловала кобеля:
- Бобочка, молодец, песик! - Она быстрыми ловкими движениями отстеги-
вала рацию, укрепленную под брюхом собаки. - Пришел, Бобочка! Молодец,
что пришел! Ты теперь иди и ляг там, в яме! И веди себя тихо, может,
уцелеешь... Есть рация! - уже каким-то восторженным голосом сообщила
она.
Аномалия один за другим сволокла трупы в яму, обильно полила их из
