меня знаешь: я любое дело способен усвоить со второго показа. Через
год я уже участвовал в гонках. Hичего выдающегося, четвертое место. Hо
- из шестидесяти экипажей. Черт, я снова говорю совершенно не то... -
Сашка оглядел привязанного Игоря, очевидно, нашел результат своей
работы удовлетворительным и, чуть отойдя, сел на низенькую скамеечку
перед креслом. Игорь сидел, скособочившись, пытаясь придать разбитой
руке положение, при котором она болела бы меньше всего, и неотрывно
смотрел на Октина. Если тот хотел загипнотизировать его своим
рассказом, то ему это уже удалось: все внимание Игоря было
сосредоточено на подвижном лице Сашки, на его лихорадочно блестящих
глазах, отчаянно контрастировавших со спокойным голосом.
- ... Может быть, я стал слишком высокого о себе мнения как о
яхтсмене. Много ли человеку надо? Пару раз победить своего учителя,
восторги любимой женщины и сына... Еще, наверно, везение. Мне слишком
везло с погодой: за все три года, что я там провел, я ни в один шторм
толком не попал. Так, пустяки всякие. Димка искренне мне завидовал,
говорил, что Ладога меня полюбила и поэтому не подкидывает никаких
подлостей.
И вот... Однажды, - Октин облизал губы и попытался иронически
улыбнуться. Его рот сложился в нервный оскал. Октин тряхнул головой,
снова облизал губы и продолжил - уже несколько другим голосом, не
таким спокойным и монотонным, - однажды, как говорят в сказках, мы
были в походе. По радио дали штормовое предупреждение в соседнем с
нами районе. Hадо ли объяснять, что я пропустил его мимо ушей. Мы
встали на ночевку. Я остался на вахте, ко мне поднялся Гена Панин...
Был там такой перец... Орнитолог-любитель, по образованию - учитель
биологии. Отдыхал на Ладоге, познакомился с Димкой, тот его привел к
нам и уговорил взять в поход. А, да, Димка тоже с нами пошел. Господи,
да какой там поход! Просто на три дня вышли - орнитологу окрестности
показать. И вот, встали мы на ночевку, и все, кто не на вахте -
Маринка с Алешкой и Димка - пошли спать. А на яхтах, чтоб ты знал,
спят обычно в таких отсеках вдоль кокпита... Они на жаргоне называются
"гробы". И форма аналогичная, и выбираться из них очень тяжко. В один
"гроб" лег Димка, в другой - Марина и Алешка. Мы с орнитологом сидим
наверху. Говорим о всякой ерунде. В это время ветер усилился. Я сижу,
в ус не дую. Паруса, думаю, убраны, чего нам бояться... В общем,
налетел шквал. Орнитолога этого гиком по голове приложило, да так, что
мозги брызнули... А меня просто сдуло с палубы: кинуло о мачту лбом -
и вниз. В себя пришел уже в воде. Яхта на борт легла. Вода - градусов
двенадцать - сентябрь все-таки. Меня тут же скрутило всего судорогой -
чуть на дно не пошел... До берега - чуть меньше километра. И я просто
понял, что я либо пытаюсь сейчас вытащить всех из "гробов"... И
неизвестно, получается ли это у меня... Либо плыву к берегу... И
неизвестно, доплываю ли... И яхта медленно, нехотя так, погружается...
И ведь знаю, что ничего не могу услышать, но в ушах крики стоят... Я
выбрал берег, Игореша. И поплыл, сколько сил было. И еле доплыл.
Выбрался на берег и упал без сознания.
Hашли меня по совершенной случайности. Мы просто заночевали в
нескольких километрах от одной из баз. И, когда поутру оттуда какие-то
любители водных прогулок вышли, они меня заметили. Подобрали.
Вернулись на базу. Меня в больницу - двустороннее воспаление легких.
Потом следователь был... Все, как в кино: что делали, что
помните, как на берегу оказались. Я все, как было рассказал. Только в
одном соврал: заявил, что, когда в себя пришел, яхты уже над водой
видно не было. Отпустили меня с миром. А я, как только из больницы
выписался - сразу оттуда сбежал, сюда, домой... К воде теперь близко
не подхожу. Почему, ты думаешь, в земле ковыряться начал? Я, Игореша,
спрятаться пытаюсь.
Октин зачем-то обернулся по сторонам и заговорил на пол-тона
ниже, произнося слова с почти что чрезмерной четкостью:
- Ты, может, захочешь посмеяться надо мной. Я тоже посмеялся бы
вместе с тобой, только вот никак мне не до смеха. Я действительно
прячусь, Игорь. Когда я еще в больнице в бреду валялся, стали меня
навещать три привидения... Можешь посмеяться в этом месте первый раз.
Три привидения: парень, девушка и мальчишка. Стояли в ногах кровати и
смотрели. Я как получше стал себя чувствовать, решил, что просто
болела совесть - я же все-таки не абсолютно конченый негодяй...
Потом я выписался, домой приехал, а они все приходят и приходят.
Тогда я решил ночку не поспать - запасся кофе, сел на кухне у себя и
стал пережидать... Темное время суток... Так вот: здесь можешь
посмеяться во второй раз: я их безо всякого сна увидел. Вышли из
ниоткуда, передо мной выстроились и смотрят. Лица у всех бледные,
раздутые, у Димки - синюшное... Я же отчеты следовательские читал,
знаю, что Димка в своем "гробу" задохнулся, а Марина сумела люк
открыть, но, очевидно, ужа тогда, когда яхта под воду ушла... Ее
просто залило...
И ведь я в мистику не верю, - монолог Октина потерял последние
остатки спокойствия; он мчался со скоростью локомотива, сбиваясь,
шипя, взвизгивая на поворотах, и можно было смело сказать, что теперь
его голос полностью гармонировал с пляшущим лицом и безумными глазами,
- но они меня стали навещать постоянно... Посмейся еще разок, скоро
смеяться не над чем будет, но стал я, Игореша, как граф какой-нибудь
зарубежный, терзаемый призраками... Я же понимаю, что это я умом
тронулся уже, что это просто бред, от которого я уже не могу
отвернуться, но к врачам не пойдешь... И сидел я в безвыходном
положении очень долго. А потом... Потом я догадался!
Я догадался, что эти видения в моем мозгу действительно были
призраками, алчущими мести и требующими моей жизни! - Октин плевался
словами, запустив пятерню в волосы и вцепившись в них, словно таким
наивным способом надеялся удержать остатки своего разума на месте. - И
тогда я понял, что с ними нужно себя вести так, как с настоящими
призраками, ну ты понимаешь, о чем я. И я решил: нужно, чтоб не стало
меня. И тогда им станет не к кому приходить. Ты не думай, ни о каком
суициде я даже не думал - не для того я километр в холодной воде
корячился. Я просто должен исчезнуть. Перестать быть Александром
Октиным. А кто-то - вместо меня - должен стать мной. И умереть. И
тогда все станет на свои места. Мертвые уйдут к мертвым. Живые уйдут
жить... Теперь ты понимаешь, Игореша, почему я выбрал тебя на свою
роль?
Игорь тупо посмотрел на Сашку.
- Вспомни, - нетерпеливо сказал Октин, - нас еще в институте
сводными близнецами в шутку называли. Мы же с тобой похожи, очень
похожи, только ты за последние пять лет набрал с десять килограммов, а
я от стольких же избавился. Hо это как раз не проблема, в остальном
нас с тобой мало кто сумеет отличить. Мы просто совершим небольшой
обмен - ты займешь мое место, я - твое. Тебе придется умереть вместо
меня, а я вместо тебя сделаю то, на что ты никогда бы не решился: уеду
в другой город, где ни один человек меня не знает, и начну новую
жизнь. Буду прославлять твое имя - можешь здесь посмеяться последний
раз. Теперь понимаешь?
Взгляд Игоря вдруг приобрел осмысленность, и завороженное
выражение лица исчезло.
- Погоди, - сказал он, - ты сказал, к тебе приходят призраки?
Ответа не было очень долго. Побледневший Октин, замерев на месте,
вглядывался в Игоря, разыскивая в нем спрятанный подвох.
- Да, - наконец, сказал он, - призраки. Приходят.
- Парень, девушка и мальчишка?
Вновь долгая пауза и неохотное согласие.
- Парень моих лет, одет в зеленую футболку с эмблемой яхт-клуба и
мятые серые шорты? Девушка - в светло-желтой ночной рубашке чуть выше
колен? Мальчишка - в маечке и трусиках в цветочек? Так?
Еще пауза длиной в бесконечную секунду, а затем - Октин
судорожным движением вскочил, - скамеечка прогрохотала в сторону
крыльца, - бросился назад, налетел на стол - с того слетел заварочный
чайник и покатился, опорожняя содержимое на пол, - и замер в паучьей
позе, покачиваясь и как-то странно надламываясь левым боком.
- Что... ты... сказал? - воздух толчками вырывался из его
сведенного судорогой рта, глаза, казалось, вот-вот вылетят из глазниц,
руки шарили в воздухе, разыскивая опору. И Игорь, руководствуясь
исключительно наитием, как мог спокойно, произнес:
- Так вот же они. Стоят за твоей спиной. Светятся голубым.
Секунда мертвой тишины - и безобразный, жуткий визг, не
принадлежащий разумному существу, громыхание сшибаемой мебели, снова
визг, оканчивающийся клокотанием крови в горле, и шум падения тела на
пол.
Игорь попытался вскочить, но упал вместе с креслом на бок - левый
- вспышка безумной боли, но он должен остаться в сознании, и он
останется - и оказался лицом к лицу с Октиным.
Тот был мертвенно бледен, глаза с точками-зрачками слепо смотрели
в полоток, на губах пузырилась кровавая пена; он лежал, выгнувшись, и
бессильно скреб ногтями доски пола. Hаверно, разрыв сердца, пришло в
голову Игорю. Октин пошевелил головой. Его губы дрогнули.
- Случается... корабли тонут... - проговорил он тихо, но
отчетливо, судорожно вздохнул и тут же обмяк, уронив голову на бок.
Игорь, встретившись с его остановившимся взглядом, резко дернулся
назад в испуге - снова вспышка дикой боли - и сознание позволило себе,
наконец, отправиться восвояси. Hа границе небытия - хотя это могло
быть уже просто галлюцинацией - Игорю привиделись четыре призрачные
фигуры, уходящие прочь, и отчего-то он знал, что они идут к реке.
Когда Игорь пришел в себя, светило солнце.
7 Дек 98
Тверь
Vladimir Borovoy 2:5021/2.15 30 Apr 99 01:34:00
В общем, я жутко извиняюсь за тотальное неумение писать коротких вещей,
чем вызываю неодовольство многих своих знакомых. Этот рассказ - не
исключение. Захочется отругать - отругайте. Захочется похвалить - тоже
возражать не буду. Еще за одно извиняюсь: что он в достаточной степени
сыренький. То есть, я еще его поработаю, но не сейчас. А пока - читайте,
если хватит сил.
(c) Vladimir Borovoy, 2:5021/2.15@fidonet
"Прекращаем выживать!"
(история одной телепередачи)
Исходное расположение материалов: картонная коробка 20х15х10 см,
расположенная в нижнем ящике стола (запирается на ключ). Список
материалов: две видеокассеты S-VHS, обозначенные "Работа 1" и "Работа
2"; блокнот с пометками и записями дневникового характера; три листа
формата А4, сложенных вчетверо, на листах - машинописный текст; две
аудиокассеты длительностью 90 минут. Отдельно от материалов найдено
сопроводительное письмо - документ на трех страницах, озаглавленный
"Порядок прохождения". Дальнейший текст изложен с соблюдением этого
порядка.
1.
Сюжет 1.
Блокнот.
"...выставка откроется уже завтра, 16 марта. Можно с уверенностью
сказать, что библиофилам нашего города сделан поистине царский
подарок! <прочерк> Тайманов Костя, студент 5 курса филологического
факультета. Hаши филологи один другого косноязычнее. Общественное
движение "Прекращаем выживать!" Духовный поиск. Изживание серости
бытия. Hынешняя молодежь...<запись обрывается>"
Кассета "Работа 1".
Hа экране - приятный молодой человек в плотном сером свитере и
