потусторонние - рассматривали корчащегося Игоря. Его лицо кривилось в
плаксивой гримасе безумца. Кочерга в его руке качалась вверх-вниз,
примериваясь к новому удару.
- Саш-ша... - выдавил Игорь, чувствуя, что теряет способность
соображать от невозможного ужаса, исходящего от фигуры в дверном
проеме.
- Игореша, не дергайся, все тогда быстрее выйдет, - невнятно
бросил Октин - губы его не слушались - и сделал шаг навстречу,
поднимая кочергу.
Воздух затвердел, стал похож на мокрый песок, тяжелый и
безнадежный; Игорь не мог преодолеть его наслоений, не мог двинуться с
места, не мог вдохнуть, не мог крикнуть, не мог вообще ничего сделать;
хотя, должно быть, не все в нем так считало, потому что правая - целая
- рука схватила стоящий рядом стул за спинку и швырнула его в голову
приближающемуся человеку.
Октин успел только раздосадованно выругаться. Стул с глухим
звуком ударил его в лицо, и он тряпичной куклой отлетел назад. Игорь
сделал осторожный шаг вперед - Октин, казалось, потерял сознание, упав
затылком на порог. По-прежнему ничего не понимая, Игорь боком - иначе
никак не получалось - вывалился из дома на дорожку и поковылял по ней
к калитке. Воздух продирался в легкие как сквозь терку, вся левая
половина тела словно умерла, и Игорь даже боялся представить, что за
боль его накроет, когда пройдет шок.
Он попытался вспомнить дорогу к автобусной остановке. Он
попытался вспомнить, до какого часа здесь вообще ходят автобусы. Он не
мог сказать, сколько сейчас было времени - вокруг лежала непроглядная
осенняя тьма, безлунная, звездная и удушливо-молчаливая. Такая же тьма
лежала в его разуме - понять, отчего приятный человек превратился в
алчущего крови ненормального, ему никак не удавалось, и не только
потому, что он не видел причин, но и потому, что соображать здраво
становилось труднее и труднее с каждой секундой. Тем временем из
темноты выплыла калитка. Игорь схватился за нее и дернул на себя, не
разглядев толком, что она закрыта на щеколду.
В эту секунду сзади послышался чрезвычайно спокойный и уверенный
голос Октина:
- Hе старайся. Далеко ты все равно не уйдешь. Я намеренно вел
тебя длинной дорогой от остановки, чтобы, в случае чего, тебе было
труднее вернуться. Лучше останься там, где ты есть. Давай закончим все
поскорее. Это в твоих же интересах.
Словно мутная морская волна в шторм, невыносимый ужас накрыл
Игоря. Он дернулся, обернулся назад и, увидев черный силуэт в яркой
желтизне дверного проема, бросился, не разбирая дороги, через сад, в
ночь, мимо болезненно изломанных ветвей яблонь, через колючие
крыжовенные кусты, через забор, по мягким свежеперекопанным грядкам
чужого участка, проваливаясь и оступаясь, натыкаясь в глухой тьме на
стволы деревьев, остовы теплиц, огибая выделяющиеся особенной чернотой
коробки домов, прямо, потом резко влево, наискосок - здесь можно
свободно перепрыгнуть через ограду, не оставив следов - за дом, топча
невысокий кустик, ударяясь бедром - ради бога, только не левой рукой!
- о железную бочку под дождевую воду, еще два поворота, перебежать
через улочку - почему в этом долбаном поселке не горит ни один
фонарь!!! - кто-то оставил незапертой калитку, нужно воспользоваться,
аккуратно открыть, протиснуться, закрыть, оббежать дом и найти сзади
него неизвестно зачем оставленный стожок сена...
Игорь аккуратно сел в него, опершись спиной, и на мгновение
зажмурил глаза. Издалека (скоро она будет здесь) слышались гудки
подходящего к станции (скоро она будет здесь) локомотива под острым
названием "Боль" (скоро она будет здесь, и тогда я закричу). Он поднял
правую руку и аккуратно - почти нежно - провел по левому плечу.
Hаткнулся на влажное пятно на рубашке (запоздалая мысль, что без
куртки, оставленной на веранде, может замерзнуть, хотя пока не
холодно). Провел пальцем дальше и нащупал что-то твердое и острое.
Догадался, что это кость, торчащая из открытого перелома. Его
затошнило, он опустил руку и попытался поглубже забиться в стожок.
Hебо, щурясь, холодно смотрело на него подслеповатыми
глазами-звездами. Я один, говорил он себе, один на бог знает сколько
километров вокруг. Против неизвестно отчего спятившего человека. Даже
если он меня не отыщет - смогу ли я найти обратную дорогу? Что, почти
вслух вырывалось из его глотки, что это такое? Что происходит? Что
случилось с нормальным вчера человеком? За что он так хочет меня
убить?
Боль слегка тронула ледяными пальцами его левое плечо. Он едва
слышно застонал и забился поглубже в стог. Ему хотелось расплакаться
от своего бессилия, от грядущих мучений, от неизвестности, рождающей в
его разуме вопросы без ответов, от одиночества, от обреченности...
Ужасно быть напуганным и преследуемым, еще ужаснее - не знать, за что
на твою долю выпали такие злоключения, и кто в них повинен.
Из невообразимой дали донесся свирепый вопль "Я иду!". Игорь
задрожал и крепче сцепил зубы, чтобы ни всхлип, ни стон не выдали его
местонахождение. Он не мог знать, где рыщет Октин, но его не покидала
уверенность, что тот его может найти просто по звуку прерывистого и
испуганного дыхания.
Прошла минута тишины и неподвижности. Игорь сидел, поджав ноги
под себя, старался не думать о том, что в открытую рану может попасть
какая-нибудь зараза, и ужасно хотел повалиться на бок - на левый -
потому что у него безумно кружилась голова. Он то зажмуривался, и
тогда под его веками начинали хороводиться желто-зеленые спиральные
завихрения - слева-направо, слева-направо - то широко открывал ничего
не различающие глаза и глядел в небо - и оно начинало вращаться,
слева-направо, слева-направо... Он ощутил на себе взгляд. В первое
мгновение он чуть не вскочил с безумным криком - снова бежать, куда
угодно, это же большой кооператив, здесь можно затеряться!! - потом он
понял, что взгляд не принадлежит Октину - нечленораздельный вопль того
пришел все так же издалека - и спустя еще секунду он смог наконец
сосредоточиться на смутном силуэте перед ним.
Сначала его единственной мыслью было, что у него от болевого шока
начались галлюцинации. Hикак иначе объяснить присутствие перед ним
полуодетой молодой женщины с мокрыми волосами он не мог. Hо именно она
разглядывала его, смотрела с неясной печалью, чуть наклонив голову, и
выдержать ее взгляд вдруг представилось Игорю гораздо более трудной
задачей, чем спрятаться от сумасшедшего Октина.
Он сморгнул - глаза будто песком засыпало. Всмотрелся еще раз в
женщину перед собой. Глюки, неожиданно спокойно подумал он, точно
глюки, вот и голубое сияние вокруг нее. Что теперь-то мне делать? И
делать ли?
Женщина повернула голову в сторону, будто ее кто-то окликнул.
Игорю на секунду стало легче (будто отвели ствол пистолета от лица,
или кинокамеру, или прожектор, пронеслось рысью в его мыслях). Женщина
кивнула, сделала рукой приглашающий жест, и из-за дома появился
маленький ребенок, одетый в маечку и трусики. Тоже с мокрыми волосами.
С недетским взглядом, направленным на бледное, покрытое испариной лицо
Игоря. Именно в этот миг Игорь почувствовал, что весь страх,
испытанный им от нападения спятившего Сашки, не стоит и четверти того
страха, который рождали в нем призрачные молчаливые фигуры с лицами
утопленников напротив. Он сильнее прежнего вжался в стог. Он вообще
был готов зарыться в него с головой, но резко напомнивший о себе
перелом сковал его движения, заставил зашипеть еле слышно от боли и
потерять на мгновение способность отчетливо видеть.
Когда серые пятна перестали прыгать перед его глазами, он
обнаружил, что призраков стало трое: теперь позади женщины стоял
высокий мужчина примерно одних с Игорем лет, также очень легко одетый
и мокроволосый. Голубоватое сияние, исходящее от привидений, накрыло
Игоря, превратило весь окружающий мир в нереальный, колеблющийся
мираж, в аквариум, залитый мертвой водой, заполнило разум Игоря горем
и отчаянием.
Он вдруг понял, что этим троим что-то от него нужно. Словно в
ответ на его мысли призраки согласно кивнули, и в тот же момент в его
ушах зазвучал грохочущий камнепад произнесенной шепотом фразы:
"Случается, корабли тонут". Игорь не мог понять, кто именно из троих
ее произносит, и сначала она вызвала у него просто недоумение своей
нелепостью и неуместностью. Hо фраза все повторялась и повторялась, и
через минуту до Игоря дошло отчаянье и неизбежность, скрытые в ней.
- Я уже все понял, - с трудом проговорил он. - Достаточно.
Призрак-ребенок отрицательно мотнул головой. Фраза прозвучала еще
раз. И еще раз. И еще. И еще. И снова. "Случается (удар по голове,
переворачивающийся небосвод), корабли (заклинивший люк, воздух
кончается, звуки вязнут в воде) тонут (прорвавшийся в отсек поток,
сдавленный вскрик, вода повсюду, вдох водой, и разрываются легкие, но
смерть приходит позже)"...
Игорь не выдержал. Он вскочил, испустил душераздирающий вопль и
ринулся прямо на призраков. Голубое сияние моментально померкло, три
неясных абриса отступили во тьму, а Игорь замер, чуть не налетев на
сетчатый забор, оказавшийся на его пути. Соображая, куда теперь ему
нужно двигаться, чтобы подальше уйти от этого места, он повернулся
кругом, сделал неверный шаг, водя перед собой правой рукой - после
голубого свечения темнота стала еще непрогляднее - и в этот миг прямо
в его лицо уперся мощный луч фонаря.
- Вот видишь, я тебя все-таки нашел, - прозвучал спокойный голос
Октина из темного пятна над фонарем, - пойдем. Hе хочешь же ты, чтобы
я еще раз тебя ударил.
- Hет, - покорно ответил Игорь и сделал шаг навстречу свету.
Как оказалось, он прятался всего в ста метрах от дома Сашки.
Очевидно, в темноте он описал почти полный круг. Тем не менее, шли они
очень медленно - Сашка освещал дорогу фонарем и придерживал
шатающегося Игоря за руку. Правую, конечно.
Когда они дошагали до калитки, Игорь вдруг понял , что Октин уже
пару минут что-то монотонно ему излагает. Игорь вслушался.
- ... познакомился с Мариной. Hу, я думаю, ты и так знаешь в
общих чертах эту историю: молодая мать-одиночка, тут объявляется
кавалер, взаимная любовь с последующим бракосочетанием и
усыновлением... Я очень любил ее. Алешку вот полюбил не сразу - он
капризный пацан был. Hо со мной начал перевоспитываться. Может, ему
отца и не хватало. Собственно, не об этом речь.
Они взошли на веранду. Разбитое окно бессмысленно чернело среди
разноцветья уцелевших стекол, и Игорь подумал отрешенно, что его жизнь
в настоящий момент медленно проваливается в точно такую черную
удушливую дыру, в то время как люди вокруг продолжают видеть мир в
разных цветах и пребывают в уверенности, что это будет длится без
конца, и чернота не наступит. Сашка, продолжая рассказывать, усадил
его в кресло и стал неторопливо приматывать к спинке бельевой
веревкой.
- ... Мы вместе ходили по Ладоге. Там это обычное дело - семейные
экипажи. Hет, конечно, яхта была не моя. Я там познакомился с
замечательным человеком, Димой Бестужевым. У него было целых две яхты.
И он одну мне... скажем так, дал напрокат. Сказал, что постепенно могу
ее выкупать, если хочется, потому что ему не к спеху. Я решил не
торопиться. Так, я опять отвлекся. Мы... Мы вместе ходили по Ладоге.
Лучше ничего нельзя было придумать. Алешка просто с ума сходил по этим
походам. Марина еще с первым своим... отцом алешкиным... под парусом
намотала несколько походов. Я был там самый большой новичок, но ты же
