руки. Неужели кому-то придется вламываться в эту квартиру и делать то,
что должны сделать мы?
Директор искоса посмотрел на Бонни и начал ритмично постукивать по
ладони бумагой. "Это может вызвать негативную реакцию прессы, - промям-
лил он. - Мы можем потерять деньги. Нет, этого делать нельзя". Он еще
несколько раз постучал бумагой и, наконец, пришел к решению, которым не
собирался делиться с Бонни - во всяком случае, не сейчас. "Можно я
возьму это? - спросил он; она кивнула. - У меня есть друг. Старый друг.
Мы несколько лет не виделись, но, возможно, он сможет что-то сделать.
Держись, Бонни. Посмотрим, что из всего этого получится".
Он вышел из приемной, помахивая фотографиями и что-то бормоча себе
под нос. Бонни разжала кулаки. Онемевшие пальцы начали болезненно пока-
лывать от прилива крови.
Итак, у Тима был "старый друг", который в состоянии чем-то помочь; у
нее же самой появился новый друг, который может залезть в любую кварти-
ру. На минуту ей представился милый, сказочный образ Готам-сити, где
почти каждый знал кого-то (или сам был кем-то), кто на самом деле являл-
ся совсем не тем, кем казался, и каждый, кто знал эту тайну, хранил ее,
как она хранила тайну Женщины-кошки Селины Кайл.
Селина становилась Женщиной-кошкой. Они были одного роста и сложения.
Глаза одного цвета. Одинаковые голоса, одни и те же жесты и выражения.
Легче было поверить, что Селина и Женщина-кошка - один и тот же человек,
чем поверить, что это два разных человека, очень похожих друг на друга.
Бонни хранила Селинину тайну, потому что в тайнах была загадка и изумле-
ние, а Селина была самой изумительной и загадочной личностью, какую
только могла вообразить Бонни.
Были и другие причины хранить Селинину тайну, не последней из них яв-
лялось то, что ни Селина, ни Женщина-кошка не объявлялись со времени
приключения в квартире Эдди Лобба. Весь уик-энд, пока Бонни проявляла
пленку и печатала снимки, она ждала, что черноволосая женщина в поношен-
ной одежде из лавки старьевщика постучит в дверь. А ночью Бонни то и де-
ло прислушивалась, не царапает ли стальной коготь по оконному стеклу.
Разочарование Бонни материализовалось тяжестью в желудке. Она знала,
что мир - не сказочная страна. Она регулярно расставалась с иллюзиями,
когда беспощадный свет реальности доказывал их принадлежность к миру
грез. Но ей не нравилось это. Она приготовила себя к тому, что Селина
больше никогда не покажется, так же как и к тому, что Тим вернет ей фо-
тографии со словами сожаления, ибо его старый друг не смог ничего сде-
лать с Эдди Лоббом. Это были горькие пилюли, и она старалась как можно
дальше оттянуть время, когда придется их глотать.
Весь день она ждала, что директор появится с широкой улыбкой на лице
или что Селина хмуро уставится в камеру монитора у двери. Директор ушел
рано, не сказав ни слова. Остальные ушли в пять, и в начале седьмого
Бонни тоже приготовилась идти домой. Она не чувствовала себя такой оди-
нокой и несчастной с тех пор, как помахала своим родителям рукой на про-
щание. Бонни сложила свой термос с эмблемой Воинов и экологически чистую
коробочку для завтраков в парусиновую сумку вместе с потрепанной утрен-
ней газетой, на которой виднелся заполненный чернилами кроссворд. Второй
комплект фотографий - тот, что она надеялась отдать Селине - так и про-
лежал весь день в сумке.
Тяжесть в желудке превратилась в тошноту. Она тяжело опустилась в
кресло, упрекая себя за такое внезапное уныние.
У нас нет ничего общего, - говорила она себе. - Селина одевается,
словно живет на чердаке, а Женщина-кошка вообще настоящая преступница.
Заставила меня влезть в чужую квартиру. Меня! Меня же могли арестовать.
Жизнь моя была бы загублена. Лучше мне ее больше никогда не видеть. Ну,
было маленькое приключение - и все! Хватит!
Бодрый монолог не сработал; сердечная боль и разочарование были слиш-
ком свежи. Но со временем все пройдет и, твердо поверив в это, Бонни по-
весила парусиновую сумку на плечо. Ежевечернее запирание дверей офиса
входило в обязанности Бонни, и она делала это с величайшим старанием,
дважды проверив каждый замок прежде, чем позволить себе повернуться и
посмотреть на тротуар.
- Тебе следовало бы обращать больше внимания на то, что творится вок-
руг.
- О, Боже, - застигнутая врасплох, Бонни отпрянула и от двери, и от
голоса. Глаза ее кричали "Селина", но все остальное существо было пара-
лизовано испугом. - О, Боже, - сумка соскользнула с плеча. Длинная ручка
обвилась вокруг ног и она неуклюже шлепнулась прямо на мусорный бак.
Селина протянула ей руку. "Ты умная девушка, но ты не создана для Го-
там-сити, - она легко поставила Бонни на ноги и повесила сумку ей на
плечо. - У тебя хороший дом, хорошая семья в Индиане. За каким чертом ты
приехала в Готам-сити?"
- Зачем вообще люди приезжают в Готам-сити? - риторически ответила
Бонни, отряхивая мусор. - Здесь интересно. При всех своих прелестях, Ин-
диана - скучнейшее место на земле.
Селине нечего было возразить. Они с Бонни прибыли сюда из одного и
того же мира. Во всех маленьких городках, вроде того, где родилась Бон-
ни, есть окраинные районы, внизу - там дети неудачников растут, чтобы
пополнить ряды неудачников. Селина родилась в таком районе. Бонни, нап-
ротив, жила в центре, на холме, среди уважаемых граждан. Уважаемые граж-
дане видели неудачников раз в году перед рождеством, когда помогали
церкви доставлять двадцать фунтов благотворительной ветчины с пряностями
к покосившемуся крыльцу семейства Кайл.
С тех пор Селина ненавидела ветчину. Ей хотелось возненавидеть и Бон-
ни, но огонь не разгорался.
- Ну, отпечатала фотографии? - спросила она с оттенком враждебности.
- За выходные я проявила все пленки и отпечатала фотографии. Получи-
лось очень много негативов - так всегда бывает - и никогда не знаешь,
какие лучше, пока не напечатаешь. Я много думала, какие выбрать, и все
надеялась, что ты придешь, но, наконец, прошлой ночью я отобрала пятнад-
цать...
- Значит, ты показала картинки своему боссу. И что, собираются Воины
что-то делать или мы опять Д-Н?
- Д-Н?
- Дерьмо несчастное.
Бонни поперхнулась и кивнула. "Нет, пока что мы не Д-Н. Тим сказал,
что у него есть старый друг, который, может быть, сумеет что-то предпри-
нять. Старый друг".
Эти слова, хотя и были выделены особым образом, ничего не задели в
мозгу Селины, и теперь была ее очередь удивиться. "Не нравится мне ко-
го-то еще вовлекать в это дело. А ты не можешь еще что-нибудь приду-
мать?"
- Надо пообедать. Я умираю с голоду, - девушка пошла по улице к ожив-
ленной авеню. Селина покорно поплелась следом. - И тогда мы сможем при-
думать еще что-то. К кому еще обратиться? Телевидение! На всех каналах
есть любители жареных фактов. Они обожают такие истории. Если Тим ничего
не сделает, мы отнесем снимки на одну из телевизионных станций. Это бу-
дет здорово смотреться на ТV. Правда, нам придется залезть туда еще
раз - с видеокамерой. Надо раздобыть пленку...
Селина вглядывалась в плотный поток пешеходов на тротуарах. Ей хоте-
лось послушать Бонни, но тогда полгорода может узнать об их тайных пла-
нах.
- Да, давай пообедаем, - перебила она. - У тебя. Там можно погово-
рить. Не на ходу, ладно?
Бонни согласилась, и они купили коробку куриных крылышек "вкус сезо-
на". Бонни возилась в темной комнате в поисках тарелок и салфеток.
"Скверно, что эту коробку нельзя повторно использовать", - сказала она.
"Давай не будем усугублять проблему бумажными тарелками и салфетками", -
Селина искала фотографии в парусиновой сумке. Сначала ей пришлось выта-
щить газету, на которой она заметила разгаданный кроссворд - еще одно
доказательство, если кто-то сомневался, что у них с Бонни нет ничего об-
щего. Она собиралась было запихнуть газету обратно, когда взгляд упал на
слова: Броуд-стрит 208. Развернув газету, она начала читать.
Оказалось, прошитое пулями тело, найденное возле двери по тому адре-
су, вызвало международный переполох. Человек был опознан как Степан Кин-
дегилен. А те обломки бывшего Советского Союза, известные ныне как Рос-
сия и Молдова, требовали выдачи трупа. Обе республики обменялись дипло-
матическими нотами, тексты которых газета напечатала полностью.
- Ты можешь в этом разобраться? - спросила Селина, когда Бонни появи-
лась из темной комнаты с охапкой тарелок и салфеток. - Мои глаза видят
английские слова, но в мозгах остается какая-то шелуха.
Бонни склонилась над газетой. Она пробормотала что-то насчет плохого
перевода, затем опустилась на пол. "Это, конечно, только догадка, но мне
кажется, как русским, так и молдованам наплевать на этого Степана. Прос-
то он не должен был там оказаться. Здесь говорится, у него не было визы,
но неизвестно, преступник он или нет. Обеим сторонам нужен только труп.
Словно с этим трупом что-то связано... - ее глаза округлились. - Радио-
активность! Это еще один несчастный из Чернобыля... Погоди, Чернобыль на
Украине. А где же Молдова? Куда подевался мой атлас?.." Она поползла
вдоль стопок книг.
Селина схватила ее за лодыжку. "Да забудь об этом. Предположим, это
был ящичек, примерно вот такого размера... - Она очертила пальцами рам-
ку. - Может, он был обтянут старым бархатом. Что там могло лежать?" -
Она вспомнила предмет, брошенный в машину перед тем, как та умчалась
прочь.
Вопрос был задан, и Бонни полагалось на него ответить. Она не задумы-
валась над всякими сопутствующими вопросами, например, почему Селина
упомянула ящик или почему Селина так интересовалась этой компанией
иностранцев. Бонни просто старалась ответить на заданный вопрос. Память
у нее была не фотографическая, но достаточно хорошая, особенно на такие
вещи, которые другие называют тривиальными.
- Лаковая миниатюра, - сказала она через минуту.
Селина изогнула бровь.
- Блестящая лакированная коробочка с яркими картинками, - развивала
свою мысль Бонни. - Я задала себе вопрос и теперь вижу ответ. Я вижу
блестящую коробочку с картинкой на сказочный сюжет. Где-то я слышала,
что такие лакированные коробочки из России представляют довольно большую
ценность, - она беспомощно пожала плечами, словно собственный мысли-
тельный процесс был для нее такой же загадкой, как и для Селины.
Селина в свою очередь взглянула на разгаданный кроссворд. Она уже го-
това была сделать вывод, когда Бонни выхватила у нее газету.
- О - нет! Не лаковая миниатюра, - она принялась судорожно теребить
газету. - Икона. Икона - вот, посмотри, - она ткнула пальцем в зернистую
фотографию.
Брюс Уэйн, гласила подпись, из Уэйновского фонда предоставляет для
экспозиции в Музей изящных искусств редкую и бесценную икону семнадцато-
го века. Мистер Уэйн заявил, что нашел светящийся портрет святой Ольги в
одном из сундуков своего отца во время очередной уборки на чердаке фа-
мильного дома.
- Лжец, - импульсивно пробормотала Селина и заметила вопросительное
выражение на лице Бонни. - Он просто отмазывается от полиции, - сказала
она торопливо, не желая оставаться под любопытным взглядом девушки. - Ты
недавно в Готам-сити, но мы-то знаем, что Уэйновский фонд вечно заиски-
вает перед властями.
- Вау. А я собиралась пойти посмотреть на нее. Может, не стоит. Мо-
жет, это опасно. Но на западе так мало образцов хорошей русской иконог-
рафии семнадцатого века. Нет, все-таки надо сходить, такой случай выпа-
дает раз в жизни.
- Раз в жизни, - сухо сказала Селина. - Рисковать жизнью ради ка-
ких-то картинок. Ты, наверное, очень их любишь.
- Нет. Я ни одной не видела, и это может быть единственный шанс уви-
деть. Кто знает, может, когда-нибудь мне очень захочется посмотреть хотя
