не будешь, так как сюда пришел не за ними. Что касается твоей
шлюхи, помощницы или как ты там ее называешь, если она хочет
остаться в замке, она будет служить мне. С нынешнего вечера она
кухарка и горничная, а заодно уборщица и судомойка.
Он остановился, явно ожидая протестов, Но Молли лишь
кивнула. Луна больше не светила в окно, но Принц Лир видел, что
в комнате не стало темнее. Холодное сияние от Леди Амальтеи
нарастало медленнее, чем ветер, созданный Мабраком, но Принц
вполне понимал, что оно куда опаснее. Он хотел писать стихи в
этом свете, и мысль эта пришла ему в голову впервые.
-- Вы можете входить и выходить, когда и куда вам
заблагорассудится, -- сказал Король Хаггард Леди Амальтее. --
Быть может, я поступил глупо, впустив вас, но я не столь глуп,
чтобы запрещать вам что-либо. Мои секреты охраняют себя сами, а
ваши? На что вы смотрите?
-- Я гляжу на море, -- повторила Леди Амальтея. -- Да,
море всегда прекрасно, -- ответил Король. -- Когда-нибудь мы
посмотрим на него вместе. -- Он медленно направился к двери. --
Будет любопытно, -- сказал он, -- жить в замке вместе с
существом, одно присутствие которого заставило Лира впервые с
пятилетнего возраста назвать меня отцом.
-- С шести лет, -- поправил Принц Лир, -- мне было тогда
шесть.
-- С пяти или шести -- безразлично, -- сказал Король, --
это перестало доставлять мне удовольствие существенно раньше и
нимало не радует сейчас. Ее присутствие еще ничего не
переменило, в замке. -- Он исчез, почти столь же незаметно, как
Мабрак, и они услышали звяканье его подкованных ботинок на
лестнице.
Молли Отрава тихо подошла к Леди Амальтее и встала рядом с
ней у окна. -- Что это? -- спросила она. -- Что там? Зеленые
глаза Шмендрика, облокотившегося на трон, следили за Принцем
Лиром. Далеко, в долине Хагсгейта вновь раздался холодный рев.
-- Я найду для вас жилье, -- сказал Принц Лир. -- Вы
голодны? Я раздобуду что-нибудь поесть. Я знаю, где лежит
ткань, хороший сатин. Вы сможете сшить себе платье.
Никто не отвечал. Тяжелая ночь поглотила его слова, и ему
казалось, что Леди Амальтея не видит и не слышит его. Она не
шевелилась, но ему чудилось, что она плывет мимо него как луна.
-- Разрешите мне помочь вам, -- обратился к ней Принц Лир.
-- могу я что-нибудь сделать для вас? Чем я могу вам помочь?
-- Чем я могу вам помочь? -- спросил Принц Лир. -- Да
собственно ничем, -- ответила Молли Отрава. -- Кроме воды мне
ничего не надо, если только вы не хотите чистить картошку,
против чего я не стану возражать.
-- Нет, я не это имел в виду. То есть да, если вы хотите,
я это сделаю, но я говорил с ней. То есть, когда я говорю с
ней, я все время это спрашиваю.
-- Садитесь и очистите мне несколько картофелин, это
займет ваши руки. -- Они находились на кухне -- в сырой
комнатенке, пропахшей гнилой репой и прокисшей свеклой. В одном
углу стояла стопка глиняных тарелок, под треногой подрагивал,
пытаясь вскипятить большой котел воды, жалкий огонек. Молли
сидела за грубым столом, заваленным картошкой, луком-пореем,
морковью и другими овощами, по большей части увядшими и
подгнившими. Принц Лир стоял перед ней, раскачиваясь и
пошевеливая большими мягкими пальцами.
-- Сегодня утром я убил еще одного дракона, -- наконец
сказал он.
-- Отлично,-- ответила Молли, -- отлично. Сколько же их
будет всего?
-- Пять. Хоть он и был поменьше прочих, но с другими таких
хлопот у меня еще не было. Я не мог подобраться к нему пешком,
поэтому пришлось доставать его пикой, и мой конь так обжегся.
Забавно получилось с ним... Молли прервала его:
-- Садитесь, ваше высочество. Когда я смотрю на вас, меня
так и дергает. -- Принц Лир уселся напротив нее. Он вытащил
кинжал и начал чистить картофелину. Молли смотрела на него,
пряча улыбку.
-- Я принес ей голову дракона, -- сказал он. -- Она, как
обычно, была в своей комнате. Я втащил эту голову на самый
верх, чтобы сложить к ее ногам. -- Он вздохнул и порезал палец
кинжалом. -- Черт побери, я же хотел не этого. Пока я тащил ее,
это была голова дракона -- достойнейший дар для кого угодно и
от кого угодно. Но когда она взглянула на нее, голова стала
печальной уродливой кучей из чешуи, рогов, налитых кровью глаз
и хрящеватого языка. Я чувствовал себя деревенским мясником,
принесшим своей девушке в знак любви изрядный кус мяса. Потом
она посмотрела на меня, и мне стало стыдно. Стыдно за то, что я
убил дракона! -- Он рассек дряблую картофелину и снова
порезался.
-- Режьте картошку от себя, а не к себе, -- посоветовала
ему Молли. -- Вы знаете, по-моему, не стоит убивать драконов
для Леди Амальтеи. Если пять драконов не тронули ее сердце,
едва ли поможет еще один. Попробуйте что-нибудь другое.
-- Но чего же в этом мире я еще не пробовал? -- спросил
Принц Лир. -- Я переплыл четыре реки шириной не менее мили во
время разлива. Я взобрался на семь гор, на которые еще никто не
всходил. Проспал три ночи на Болоте Висельников, вышел живым из
леса, в котором цветы жгут глаза, а соловьиные песни ядовиты. Я
прекратил ухаживать за принцессой, на которой обещал жениться,
и если ты думаешь, что это не подвиг, то лишь потому, что не
знаешь ее матери. У пятнадцати бродов я победил ровно
пятнадцать не дававших никому проезда черных рыцарей -- возле
их черных шатров. И я уже потерял счет ведьмам в терновых
лесах, демонам в виде девиц, стеклянным горам, роковым
загадкам, ужасающим деяниям, волшебным яблокам, кольцам,
лампам, мазям, мечам, плащам, сапогам, галстукам и ночным
колпакам. И это не говоря о крылатых конях, василисках, морских
змеях и прочей живности. -- Он поднял голову, в его
темно-голубых глазах были смятение и печаль. -- И все попусту,
-- заключил он. -- Что бы я ни сделал, я не могу прикоснуться к
ней. Ради нее я стал героем, я, сонный Лир, позор своего отца и
мишень для его насмешек, -- но с тем же успехом я мог бы
оставаться прежним скучным дураком. Мои великие дела для нее
ничто. Молли взяла нож и принялась нарезать перец: -- Быть
может, сердце Леди Амальтеи не завоюешь подвигами.
Удивленно нахмурясь. Принц посмотрел на нее. -- А разве
есть иной способ добиться любви девушки? -- честно выразил он
свое недоумение. -- Молли, ты знаешь его? Скажи мне? --
перегнувшись через стол, Принц схватил ее за руку. -- Мне
нравится быть храбрым, но я вновь стану ленивым трусом, если ты
скажешь, что так лучше. Когда я гляжу на нее, мне хочется
уничтожить все злое и уродливое на земле, но в то же время
хочется и забиться в уголок и плакать. Что мне делать, Молли?
-- Не знаю, -- внезапно смутившись, ответила она. -- Быть
добрым, любезным, хорошим и все такое прочее. Иметь чувство
юмора. -- Громко мурлыча, к ней на колени прыгнул небольшой
черно-рыжий кот, с рваным ухом и потерся о плечо. Чтобы
переменить тему, она спросила: -- Что же случилось с лошадью?
Что было забавно?
Но Принц Лир смотрел на маленького кота: -- Откуда он? Он
твой?
-- Нет, -- ответила Молли. -- Просто я кормлю его и иногда
глажу. -- Она почесала тощую шею кота. он замурлыкал и
зажмурился. -- Я думала, он живет здесь. Принц покачал головой:
-- Мой отец ненавидит кошек. Он говорит, что кошек вообще
не существует -- есть только форма, которую принимают бесенята,
гоблины и всякая нечисть, когда ей надо попасть в людское
жилье. Если бы он узнал о коте, то, вне сомнения, убил бы его.
-- Так что же было с лошадью? -- спросила Молли.
Лицо Принца Лира вновь помрачнело. -- Странно, но когда ее
совсем не обрадовал мой подарок, я подумал, что, может быть, ей
будет интересно узнать, как он был добыт. Поэтому я описал ей
внешний вид дракона и бой, ну знаешь -- шипение, кожистые
крылья, драконий запах, в особенности дождливым утром, струю
черной крови из-под наконечника моего копья. Но она не слушала
ни слова. пока я не рассказал про язык пламени, что едва не
сжег ноги моего коня. Тогда, да, тогда она вернулась оттуда,
где бродит, пока я говорю с ней, и сказала. что должна пойти
посмотреть моего коня. Я отвел ее в стойло, где бедняга кричал
от боли, и она прикоснулась к нему, к его ногам. Он перестал
стонать. Когда им по-настоящему больно, кони так ужасно кричат.
Он замолчал, и это было как песня.
Кинжал Принца поблескивал среди картофельных очисток.
Снаружи дождь мощными порывами барабанил в стены замка; сидя в
кухне, об этом можно было только догадываться -- в холодной
комнатенке не было ни одного окна. Темноту разгонял лишь
колеблющийся в очаге огонек. Кучкой осенних листьев дремал в
подоле у Молли кот.
-- И что же случилось потом, -- спросила она, -- когда
Леди Амальтея прикоснулась к коню?
-- Ничего. Совсем ничего, -- Принц Лир, казалось, внезапно
рассердился. Он хлопнул ладонью по столу, свекла и чечевица
раскатились во все стороны. -- Ты думаешь, что-нибудь
произошло? А она ждала, что ожоги заживут в один миг, обгорелая
плоть срастется и покроется нежной кожей! Она ждала этого,
клянусь моей надеждой на ее любовь. И когда с ранами ничего не
случилось, она убежала, и я до сих пор не знаю, где она.
Его голос ослабел, рука печально уперлась в стол. Он
поднялся и подошел к горшку на огне.
-- Кипит, -- сказал он, -- пора класть овощи. Она плакала,
когда ноги коня не зажили, я слыхал это, и все же, когда она
убегала, в ее глазах не было слез. В них было что угодно, но не
слезы.
Молли осторожно спустила кота на пол и начала выбирать для
котла овощи получше. Принц Лир смотрел, как она сновала от
очага к столу по усеянному каплями воды полу. Она пела:
Если б я только сумела Наяву, как во сне, осмелеть И в
таинственной пляске Танцевать, словно в маске Прекрасная
смерть. Это было бы мило, Но все же
Захотела бы я стать моложе, Выйти замуж или стать мудрей?
Принц спросил:
-- Кто она, Молли? Что это за женщина, которая верит, нет,
которая знает -- я видел ее лицо, -- что может исцелять раны
прикосновением рук и плачет без слез? -- Молли продолжала
работать, все еще напевая себе под нос.
-- Любая женщина может плакать без слез. И почти каждая
может исцелять раны прикосновением рук. Все зависит от раны.
Она женщина, ваше высочество, а это само по себе загадка.
Но Принц преградил ей путь, и она остановилась с полным
подолом нарезанных овощей и трав, волосы лезли ей в глаза.
Принц Лир нагнулся к ней, лицо его стало теперь на пять
драконов старше, оставаясь по-прежнему симпатичным и глупым. Он
сказал:
-- Ты поешь. Мой отец заставляет тебя заниматься самой
нудной работой на свете, и ты поешь. В этом замке никогда не
было ни пения, ни кошек, ни вкусной еды. А причина всему и моим
подвигам -- Леди Амальтея.
-- Ну, я всегда хорошо готовила, -- мягко сказала Молли.
-- Все-таки семнадцать лет в лесу с Калли и его людьми...
Принц Лир продолжал, не слыша ее слов: -- Я хочу служить
ей, как ты, помочь ей найти то, зачем она пришла сюда. Я хочу
быть тем, в чем она нуждается больше всего. Скажи ей. Скажи,
ладно? Скажешь?
Его слова прервал неслышный шаг, шелест сатина затуманил
его лицо. В дверях стояла Леди Амальтея.
Даже время, проведенное в леденящей твердыне Хаггарда, не
смогло сделать ее менее прекрасной. Скорее наоборот, зима
обострила и отточила ее красоту так, что она оставалась в
нанесенной ею ране, как зазубренная стрела. Леди Амальтея была
в одеянии сиреневого цвета, ее белые волосы перехватила синяя
