устремится в погоню, станет меня разыскивать.
Он негромко хмыкнул, гладя Эйффи по слипшимся волосам.
- И уж ты-то меня отыщешь, - похвалил он ее, понемногу превращая
хвалу в колыбельную песенку. - Да-да-да, она отыщет, ты отыщешь, спору
нет.
Казалось, он воркует над щенком, бьющимся у него на руках.
Эйффи оставалась еще оглушенной настолько, что не могла стоять, и
юноша резким движением подхватил ее на руки и без усилия держал, глядя на
Зию. Воскресная улыбка его увяла, походя теперь на рубец, рассекающий
золотое лицо. Он прошептал:
- Она и не представляет, как близко она к тебе подошла. Но ты это
знаешь и я тоже.
Зия промолчала, и юноша продолжал:
- Потребной для этого силы. Она почти сокрушила тебя. Невежественная,
неумелая, напуганная до безумия, она тебя почти растоптала. Ты еще не
настолько впала в старческое слабоумие, чтобы не сознавать этого.
Бен вдруг звучно запел, отбивая ритм на колене Фаррелла:
{Hygg, visi, at
Vel soemir pat
Hve ek pylja fet
Ef ek pogn of get}
мелодия была монотонной, но ритмически чистой.
Никлас Боннер вежливо произнес:
- Ну, до следующего раза. Или до послеследующего.
Он повернулся и пошел прочь, унося Эйффи, будто партнершу в старинном
придворном танце. Сойдя со ступенек, он помедлил и поставил ее на ноги,
крепко обнимая рукой. Эйффи споткнулась и вцепилась в него. Медленно они
начали спускаться по Шотландской улице, склонив головы друг дружке на
плечи, как мечтательные влюбленные.
- Джо, - сказала Зия.
Фаррелл прислонил Бена к лестничной балясине и приблизлся к ней. Она
не сдвинулась, чтобы пропустить его сквозь дверной проем, а протискиваться
мимо нее Фаррелл почему-то не решился, поэтому он с опаской остановился за
ее плечом, наблюдая за тем, как она наблюдает за улицей.
Бен опять загудел за ними:
{Flestr maor of fra
Hvat fylkir va"},
- а снаружи ночь Авиценны текла мимо дома Зии, унося чей-то сытый гогот и
потрескивающую суматоху бейсбольного матча, приближающуюся к ним в
портативном стерео. Фарреллу показалось, что он уловил какой-то мерцающий
промельк, он подумал, что это, наверное, майка Никласа Боннера скрывается
за жилым автофургоном. Ныло ободранное каминными щипцами правое колено.
- Я не смогу позаботиться о том, что ты запомнишь из этого, - сказала
Зия. - Думаю, что не смогу.
Она обернулась, чтобы взглянуть на него впервые с той минуты, когда
так страшно вскрикнула Брисеида, и Фаррелл увидел тревожную неуверенность
и боязнь в ее обычно вызывающем сером взоре, увидел, что ее темно-медовая
кожа лишилась упругости, приобретя оттенок едва зарубцевавшегося шрама.
Рот Фаррелла наполнял запах ее усталости, прогорклый, саднящий и липкий,
как дым от горящего мусора.
- Возможно, я даже не буду стараться заставить тебя забыть, - по
крайности, голос ее оживал, обретая почти успокаивающую язвительность.
- Ты и сам вполне способен переиначить все это... - она обвела рукою
крыльцо, Бена, разлетевшиеся книги и раскиданную мебель. - К утру все уже
обратится в полузабытую дурацкую свару малознакомых людей, может быть, с
добавлением небольшого землетрясения. Ты уже приступил, я вижу, как ты это
делаешь.
Фаррелл начал было сердито протестовать, но она пошла прочь от него,
сказав:
- Впрочем, неважно, делай, что хочешь. Мне нужно уложить Бена в
постель.
Фаррелл помог ей вопреки ее воле. Слишком ослабевшая, чтобы
командовать, она, в конце концов, позволила ему взвалить на себя большую
часть Бенова веса - после того, как они уговорили Бена подняться по
лестнице. Подъем сопровождался пением звучных скальдических стихов с
отбиванием ритма по плечам Зии и Фаррелла. Стянув с Бена безнадежно
изодранное одеяние викинга, Фаррелл оттащил эти тряпки вниз, к стиральной
машине и ненадолго задержался в гостиной, приводя ее в божеский вид. Когда
он вернулся, Зия протирала губкой грязные ссадины на теле Бена, выбирая из
жестких волос обломки древесной коры. Бен впал в беспокойную дрему, все
еще продолжая ритмически бормотать, глаза его оставались полуоткрытыми.
Зия тоже напевала что-то - так тихо, что Фаррелл не столько слышал звук ее
пения, сколько ощущал, как он отдается у него в глазных яблоках и в корнях
волос. {Я ни разу еще не подходил к их постели так близко.}
- Я был там, когда она его вызвала, - сказал он. - Эйффи, Розанна,
она вызвала его прямо из воздуха.
Зия мельком глянула на него и продолжала обмывать Бена. Фаррелл
добавил:
- То, как вы знаете с ним друг друга, - я мало что понял, но забывать
об этом не собираюсь. Не хочу забывать.
Зия сказала:
- У тебя в комнате лютня свалилась на пол. Ты бы сходил, посмотрел,
цела ли она.
Тупые весноватые пальцы проплывали по телу Бена, как облачные тени.
- Да пошла она... С Беном все в порядке?
Идиотское резонерство вопроса заставило его сморщиться и сжаться в
ожидании насмешки, но Зия, вновь подняв на него глаза, лишь слабо
улыбнулась.
- Нет, - сказала она. - В порядке уже ни с кем ничего не будет. Тем
не менее кофе выпить было бы очень неплохо.
Лютня осталась цела, хоть на ней и лопнули две струны. Он отнес Зие
кофе и посидел на своей кровати, заменяя струны и слушая, как Зия напевает
над Беном в их комнате на другом конце дома. Теперь, когда он ушел, Зия
пела более внятно, и Фаррелл мог с уверенностью сказать, что пела она не
по-английски и не на том, отзывающемся ветром языке. Мелодия, сухая и
неуловимая, казалась слишком чужеродной, чтобы расположить к себе
слушателя, но Фаррелл вслушивался в нее, пока она не стала растворяться в
нем нота за нотой, как растворяются в крови ныряльщика пузырьки азота. Он
заснул, испытывая желание научиться играть ее на лютне, но желание это
оказалось неисполнимым.
XI
- Ушел еще до того, как я встал, - рассказывал Фаррелл. - Первое, что
я сделал, проснувшись: даже не оделся, пошел его проведать, а он, видите
ли, давным-давно ушел. Зия сказала, что он позавтракал, раздавил в саду
несколько улиток и отправился в кампус. Типичный день рядового труженика.
- А что она еще сказала? - Джулия сидела за рабочим столом, прилежно
трудясь над рисунком, изображающим пораженную какой-то болезнью сетчатку.
Не услышав ответа, она подняла глаза и, чтобы привлечь его внимание,
помахала бамбуковым пером. - Джо, ради Бога, о чем вы с ней говорили?
Только не пытайся меня убедить, что вы просто-напросто поделили газету и
обменялись мнениями о том, какую чушь показывают нынче по телевизору, я
все равно не поверю.
- Она телевизор не смотрит, - Фаррелл поливал цветы, по обыкновению
слишком щедро. Теперь он застрял в дверях мастерской, притворясь, будто
разглядывает растущий в кашпо паучник. - Я ей кучу вопросов задал, Джевел.
Только что из кожи не вылез. Я спросил, как она могла отпустить его на
работу в таком растерзанном виде и что вообще за чертовщина творится с ним
и с этой его второй личностью, с Эгилем Эйвиндссоном? А она посмотрела на
меня и спрашивает, как я насчет того, чтобы отведать очень симпатичного
апельсинового сока, а я говорю, ладно, а кто такой Никлас Боннер, вы с
этим милягой в школе, что ли, вместе учились, где это было? А она в ответ
налила мне соку. Так оно и шло. Кстати, вон то большое растение, яшмовое,
по-моему, гибнет.
- Нет, просто дуется. Я его выставила из спальни, так оно все не
может меня простить, - она повернулась обратно к рисунку и, вглядевшись в
него, сердито покачала головой, продолжая, однако, разговаривать с
Фарреллом. - Похоже вы с ней за одну ночь поменялись ролями, а? Теперь ты
донимаешь ее въедливыми вопросами, а она притворяется, будто не слышит.
Очень странно.
- Выглядит она паршиво, - сказал Фаррелл. - Не знаю, что там на самом
деле произошло между ней, Эйффи и этим младенцем с новогодней открытки, но
страху они на нее нагнали порядочного.
Он потер колено, теперь уже иссиня-зеленое и припухшее.
- Хотя, должен сказать, она выглядит все же получше девушки. Вот кого
мне и вправду жалко, ничего не могу с собой поделать.
Джулия круто повернулась к нему, в темных глазах плеснула тревога,
словно ветер взъерошил воду.
- Нет, правда, - сказал Фаррелл. - Она походила на девчушку, впервые
попавшую к взрослым на вечеринку, такая была уверенная, что справится с
чем угодно, что она теперь как все, что настало, наконец, ее время. А
оказалось, что она попросту недоросток, дурочка, не умеющая даже толком
одеться.
Джулия сказала:
- Вот уж кого не стоит жалеть.
Голос ее, звучавший резко и сдавленно, как будто сломался на слове
"жалеть". Очень тихо она спросила:
- А что же ты, Джо? У тебя-то есть какие-нибудь соображения о том,
что произошло прошлой ночью? В какие игры играли взрослые на своей
вечеринке?
Фаррелл ответил ей взглядом, ему самому показавшимся очень долгим.
Затем он сунул руки в карманы, медленно добрел до окна, у которого стоял
рабочий стол Джулии, и прислонился лбом к пыльному, нагретому садящимся
солнцем стеклу, следя за белым котом, за Мышиком, который лениво плелся по
крохотному дворику Джулии - это он вышел охотиться на скворцов.
- Я когда-то жил с женщиной-оборотнем, - сказал Фаррелл. - Я тебе о
ней не рассказывал?
Джулия приподняла левую бровь, слегка скосив в ту же сторону рот.
Фаррелл продолжал:
- В Нью-Йорке. Она вообще-то не так уж и часто обращалась в волчицу.
Большую часть времени она оставалась славной такой еврейкой, очень
несчастной, жившей вместе с матерью. Помню, она мне сказала однажды, что
все эти превращения доставляют ей гораздо меньше хлопот, чем ее чертовы
аллергии. Хотя, конечно, какое там меньше. Это она ради красного словца
так сказала.
- Я верю, что у тебя имеется причина, чтобы рассказывать мне об этом,
- сказала Джулия. - Искренне верю.
- Я просто хотел, чтобы ты поняла - сверхъестественное не так уж меня
и пугает. Если оно и ставит меня в тупик, то не больше того, что называют
"естественным", а я не всегда в состоянии отличить одно от другого, -
повернувшись к ней от окна, Фаррелл увидел, что, слушая его, она
безотчетно вертит в руках бамбуковое перо, длинные гибкие пальцы
сдавливали черенок с такой силой, что он выскальзывал из них, прогибаясь,
словно испуганная до полусмерти рыбешка.
- Ну хорошо, - сказал он. - Пункт первый. Эта девушка, Эйффи -
ведьма. Самая настоящая. Может быть, пока еще не из высшей лиги, но она
работает над собой. Очень много работает. Это тебе как?
- Продолжай, - Джулия аккуратно опустила перо на стол, развернулась
вместе с креслом так, чтобы смотреть Фарреллу прямо в лицо, и начала
пощелкивать друг о друга ногтями больших пальцев.
Фаррелл продолжил:
- Господи, да я об заклад готов побиться, что она вовсю развлекается
в школе, сводя с ума какого-нибудь преподавателя на внеклассных занятиях.
Пункт второй. Похоже, что она пыталась вызвать демона, по меньшей мере три
раза. Что вышло из двух первых попыток, я не знаю, но с третьего раза она
получила Никласа Боннера. Ну-с, он-то никакой не демон и сам так говорит,
но кто он такой, я даже вообразить не могу, знаю только что он очень стар,
гнусен и миловиден, как новенький грош. И с Зией он явно состоит в
застарелом знакомстве, вроде как мы с тобой, что приводит нас к Пункту
третьему. Я не слишком спешу или, может быть, тебе все это кажется
невероятным?
- Нет, - перехватив взгляд, брошенный Фарреллом на ее ладони, Джулия
