- Мне нужно десять минут, - сказал Скрим. - Можете вы на это время
оторваться от вашего ящика с инструментами?
Карпентер кивнул.
- Так вот, слушайте внимательно. Сейчас я дам вам ключи от чего-то
столь грандиозного, необычайного и нового, что вам понадобится вся ваша
смекалка!
Карпентер выжидающе взглянул на него.
- Натан Райли уходил в начало двадцатого века. Там он жил своей
излюбленной мечтой. Он игрок высокого полета. Он зашибает деньги, делая
ставки на то, что ему известно заранее. Он ставит на то, что на выборах
пройдет Эйзенхауэр. Он ставит на то, что профессиональный боксер по имени
Марчиано побьет Ла Старца. Он вкладывает деньги в автомобильную компанию
Генри Форда. Вот они, ключи. Вам это что-нибудь говорит?
- Без социолога-аналитика - ничего, - ответил Карпентер и потянулся к
переключателю.
- Не беспокойтесь, я объясню. Только вот вам еще несколько ключей.
Лела Мэчен, например, скрывается в Римскую империю, где живет как роковая
женщина. Каждый мужчина влюблен в нее. Юлий Цезарь, Брут, весь Двадцатый
легион, человек по имени Бен Гур. Улавливаете нелепицу?
- Нет.
- Да она еще ко всему курит сигареты.
- Ну и что? - спросил Карпентер, помолчав.
- Продолжаю. Джордж Хэнмер убегает в Англию девятнадцатого века, где
он член парламента, друг Гладстона, Каннинга и Дизраэли. Последний везет
его в своем "роллс-ройсе". Вы знаете, что такое "роллс-ройс"?
- Нет.
- Это марка автомобиля.
- Да?
- Вам все еще непонятно?
- Нет.
Скрим в возбуждении заметался по комнате.
- Карпентер, это открытие куда грандиознее телепортации или
путешествия во времени. Это может спасти человечество.
- Что же может быть грандиознее путешествия во времени, Скрим?
- Так вот, Карпентер, слушайте. Эйзенхауэр баллотировался в
президенты не ранее середины двадцатого века. Натан Райли не мог
одновременно быть другом Джима Брэди Алмаза и в то же время ставить на
Эйзенхауэра... Брэди умер за четверть века до того, как Айк стал
президентом. Марчиано побил Ла Старца через пятьдесят лет после того, как
Генри Форд основал свою автомобильную компанию. Путешествие во времени
Натана Райли полно подобных анахронизмов.
Карпентер ошеломленно хлопал глазами.
- Лела Мэчен не могла взять Бен Гура в любовники. Бен Гур никогда не
бывал в Риме. Его вообще не было. Это персонаж романа и кинофильма. Она не
могла курить. Тогда не было табака. Понятно? Опять анахронизмы. Дизраэли
не мог усадить Джорджа Хэнмера в свой "роллс-ройс", потому что автомобилей
при жизни Дизраэли не было.
- Черт знает, что вы говорите! - воскликнул Карпентер. - Выходит, все
они врали?
- Нет. Не забывайте, что они не нуждаются во сне. Им не нужна пища.
Они не лгут. Они возвращаются вспять во времени по-настоящему. И там едят
и спят.
- Но вы же только что сказали, что их истории несостоятельны. Что они
полны анахронизмов.
- Потому что они отправляются в придуманное ими время. Натан Райли
имеет свое собственное представление о том, как выглядела Америка начала
двадцатого века. Эта картина ошибочна и полна анахронизмов, потому что он
не ученый. Но для него она реальна. Он может жить там. Точно так же и с
остальными.
Карпентер выпучил глаза.
- Эту концепцию почти невозможно осознать. Эти люди открыли, как
превращать мечту в реальность. Они знают, как проникнуть в мир
воплотившейся мечты. Они могут жить там. Господи, вот она ваша
Американская Мечта, Карпентер. Это чудо, бессмертие, почти божественный
акт творения... Этим непременно нужно овладеть. Это необходимо изучить. Об
этом надо сказать всему миру.
- И вы можете это сделать, Скрим?
- Нет, не могу. Я историк. Я не творческая натура. И мне это не под
силу. Вам нужен поэт... От воплощения мечты на бумаге или холсте, должно
быть, не так уж трудно шагнуть к воплощению в действительность.
- Поэт?! Вы это серьезно?
- Конечно, серьезно. А вы знаете, что такое поэт? Вы пять лет
вдалбливали нам, что эта война ведется ради спасения поэтов.
- Перестаньте паясничать, Скрим. Я...
- Пошлите в палату-Т поэта. Он изучит, как они это делают. Только
поэту это под силу. Поэт уже наполовину живет в мечте. А уж от него
научатся и ваши психологи и анатомы. Они смогут научить нас. Поэт -
необходимое звено между больными и вашими специалистами.
- Мне кажется, вы правы, Скрим.
- Тогда не теряйте времени, Карпентер. Пациенты из палаты-Т все реже
и реже возвращаются в этот мир. Мы должны овладеть секретом, пока они не
исчезли навсегда. Пошлите в палату-Т поэта.
Карпентер щелкнул переключателем.
- Найдите мне поэта.
И он все сидел и ждал, ждал, ждал... А Америка лихорадочно перебирала
свои двести девяносто миллионов закаленных и отточенных инструментов, эти
орудия для защиты Американской Мечты о красоте, поэзии и Истинных
Ценностях в Жизни. Сидел и ждал, пока среди них найдут поэта. Ждал, не
понимая, почему так затянулось ожидание, не понимая, почему Брэдли Скрим
покатывается от хохота над этим последним, воистину роковым исчезновением.
Альфред БЕСТЕР
ЗВЕЗДОЧКА СВЕТЛАЯ, ЗВЕЗДОЧКА РАННЯЯ
Мужчине, сидевшему за рулем, было тридцать восемь лет. В его коротко
остриженных волосах блестела преждевременная седина. Высокий, худощавый,
слабосильный, он обладал двумя сомнительными преимуществами:
образованностью и чувством юмора. Он был одержим какой-то идеей. Вооружен
телефонной книгой. И обречен.
Свернув на Пост-авеню, он остановил машину у дома N_17. Заглянул в
телефонную книгу, потом вылез из машины и вошел в подъезд. Окинув взглядом
почтовые ящики, он взбежал по лестнице к квартире 2-F. Нажал на кнопку
звонка и в ожидании, пока ему откроют, вынул черный блокнотик и
великолепный серебряный карандаш с четырьмя цветными грифелями.
Дверь отворилась.
- Добрый вечер! Миссис Бьюкенен, если не ошибаюсь? - обратился он к
даме средних лет с ничем не примечательной наружностью.
Дама кивнула.
- Моя фамилия Фостер. Я из научно-исследовательского института. Мы
занимаемся проверкой слухов относительно летающих блюдец. Я вас не
задержу.
Мистер Фостер протиснулся в прихожую. Он побывал уже в стольких
квартирах, что почти машинально двигался в нужном направлении. Быстро
пройдя по прихожей, он вошел в гостиную, с улыбкой повернулся к миссис
Бьюкенен, раскрыл блокнотик на чистой странице и нацелился карандашом.
- Вы видели когда-нибудь летающее блюдце, миссис Бьюкенен?
- Нет. И вообще это чушь. Мне...
- А ваши дети видели их? У вас ведь есть дети?
- Есть. Но...
- Сколько?
- Двое. Только никаких летающих блюдец...
- Они посещают школу?
- Что?!
- Школу, - нетерпеливо повторил мистер Фостер. - Ходят они в школу?
- Моему сыну двадцать восемь лет, - ответила миссис Бьюкенен. - А
дочери - двадцать четыре. Они окончили школу задолго до...
- Понятно. Сын, очевидно, уже женат, а дочь замужем?
- Нет. Еще нет. А вот насчет летающих блюдец вам, ученым, следовало
бы...
- Мы так и делаем, - перебил ее мистер Фостер. Он что-то поспешно
нацарапал в блокноте, затем захлопнул его и сунул вместе с карандашом в
карман.
- Очень вам благодарен, миссис Бьюкенен, - проговорил он и повернулся
к выходу.
На улице мистер Фостер снова вошел в машину, открыл телефонную книгу
и, отыскав там нужную фамилию, вычеркнул ее. Затем он занялся следующей по
списку фамилией и, хорошенько запомнив адрес, двинулся в путь. На сей раз
он отправился на Форт Джордж-авеню и остановил машину против дома N_800.
Он вошел в дом и поднялся на лифте на четвертый этаж. Нажал на кнопку
звонка у квартиры 4-G и в ожидании, пока ему откроют, вытащил из кармана
черный блокнотик и великолепный карандаш.
Дверь отворилась.
- Добрый вечер! Мистер Бьюкенен, если не ошибаюсь? - обратился Фостер
к мужчине свирепого вида.
- А вам-то что? - ответствовал тот.
- Моя фамилия Дэвис, - представился мистер Фостер. - Я из союза
радиовещательных корпораций. Мы составляем сейчас список людей,
удостоившихся премии. Вы разрешите мне войти? Я вас не задержу...
Мистер Фостер-Дэвис протиснулся в прихожую и через несколько
мгновений уже беседовал в гостиной с мистером Бьюкененом и его рыжеволосой
женой.
- Вы когда-нибудь получали премии на радио или телевидении?
- Никогда, - запальчиво ответил мистер Бьюкенен. - Такой возможности
нам ни разу не представилось. Кому угодно, только не нам.
- Все эти холодильники и деньги, - заговорила миссис Бьюкенен. - И
поездки в Париж на самолете и...
- Именно поэтому мы и составляем данный список, - перебил ее мистер
Фостер-Дэвис. - А из ваших родственников тоже никто не получал премий?
- Да разве их возможно получить? Там ведь все заранее...
- А ваши дети?
- У нас нет детей.
- Понятно. Большое спасибо. - Мистер Фостер-Дэвис совершил уже
известную нам манипуляцию с карандашом и блокнотом и спрятал их в карман.
Ловко отделавшись от разгневанных Бьюкененов, он вернулся к своей машине,
вычеркнул еще одну фамилию, внимательно прочел адрес, стоящий возле
следующей, и отправился в путь.
Он подъехал к дому N_1215 по улице Ист-68. Это был красивый особняк,
сложенный из темного песчаника. Дверь отворила горничная в накрахмаленном
переднике и наколке.
- Добрый вечер, - поздоровался он. - Мистер Бьюкенен дома?
- А кто его спрашивает?
- Моя фамилия Хук, - ответил мистер Фостер-Дэвис. - Я веду опрос по
поручению Бюро Усовершенствования Деловых Взаимоотношений.
Горничная скрылась, затем вновь возникла и проводила мистера
Фостера-Дэвиса-Хука в маленькую библиотеку, где стоял, держа в руках чашку
и блюдечко из лиможского фарфора, решительного вида джентльмен в смокинге.
На полках поблескивали корешками дорогие книги. В камине пылал настоящий
огонь.
- Мистер Хук?
- Да, сэр, - ответил обреченный. На сей раз он обошелся без
блокнотика. - Я вас не задержу, мистер Бьюкенен... Всего несколько
вопросов.
- Я возлагаю огромные надежды на Бюро Усовершенствования, -
провозгласил мистер Бьюкенен. - Наш главный оплот против вторжения...
- Благодарю вас, сэр, - прервал его мистер Фостер-Дэвис-Хук. -
Случалось ли вам когда-нибудь терпеть материальный ущерб в результате
мошеннических проделок какого-либо бизнесмена?
- Такие попытки предпринимались, но безуспешно.
- А ваши дети?.. У вас ведь есть дети?
- Мой сын еще, пожалуй, слишком юн, чтобы стать жертвой подобных
покушений.
- Сколько же ему лет, мистер Бьюкенен?
- Десять.
- Может быть, в школе, сэр? Ведь существуют жулики,
специализирующиеся по школам.
- В школе, где учится мой сын, это исключено.
- А какую школу он посещает, сэр?
- Заведение Германсона.
- Одна из лучших наших школ. Посещал он когда-нибудь обычную
городскую?
- Никогда.
Обреченный вытащил карандаш и блокнотик. Сейчас ему и в самом деле
надо было кое-что записать.
- А других детей у вас нет, мистер Бьюкенен?
- Дочь семнадцати лет.
Мистер Фостер-Дэвис-Хук задумался, начал было писать, но передумал и
закрыл блокнот. Вежливо поблагодарив хозяина, он удалился, прежде чем тот
успел спросить у него удостоверение личности. Горничная выпустила его из
дому, он торопливо сбежал с крыльца, открыл дверцу автомобиля, вошел, и в
ту же секунду сокрушительный удар по голове сбил его с ног.
