шиворот, так основательно встряхнул его, что у негодяя застучали зубы.
Сведущие люди говорят, что из всех телесных наказаний, не причиняющих
человеку увечья, эта добрая старая встряска есть самая мучительная кара.
Такую-то встряску и задал теперь незнакомец Мальбину.
-- А теперь убирайся-ка поскорее отсюда! -- крикнул он. -- В другой раз
будешь знать, с кем имеешь дело!
И он шепнул Мальбину свое имя; едва только негодяй услыхал это имя, его
лицо побледнело и вытянулось, и он вдруг присмирел.
Это имя подействовало на него сильнее, чем десяток ударов кулаком.
После этого незнакомец дал шведу такого пинка, что тот стрелой вылетел
из палатки и растянулся за десять шагов на траве.
-- А теперь, -- сказал незнакомец, обращаясь к Мериэм, -- не знаешь ли,
где находится ключ от этой штучки, которая у тебя на шее?
Девушка показала пальцем на мертвого Иенсена.
-- Ключ был у него, -- сказала она. -- Он всегда носил этот ключ при
себе.
Незнакомец наклонился над трупом и, обыскав платье Иенсена, нашел ключ
в одном из карманов. Еще минуту -- и Мериэм была на свободе.
-- Ты отпустишь меня к моему Кораку? -- спросила она.
-- Я помогу тебе вернуться к твоему народу, -- ответил он. -- Откуда
ты? Где твое селение?
Он с удивлением смотрел на ее странный, варварский наряд. Он считал ее
арабской девушкой, потому что она говорила по-арабски, но он никогда не
видел, чтобы арабские женщины одевались так странно.
-- Какого ты племени? Кто этот Корак? -- снова спросил он.
-- Корак? Корак -- обезьяна. У меня нет другой родни. Мы с Кораком
живем одни в джунглях, с тех пор, как Акут стал царем обезьян. Мой Корак
должен был быть царем, но он не хотел.
Незнакомец с удивлением смотрел на нее.
-- Ты говоришь, что Корак -- обезьяна. А кто же ты?
-- Я -- Мериэм. Я -- тоже обезьяна.
-- Гм! -- сказал незнакомец и не прибавил ни слова. Но по его глазам,
которые с жалостью смотрели на девочку, можно было отчасти понять, что он
думал. Он подошел к ней и коснулся рукой ее лба. Она отскочила назад с диким
рычаньем. Он улыбнулся.
-- Не бойся меня, -- сказал он. -- Я тебя не обижу. Я только хочу
узнать, здорова ли ты, нет ли у тебя жара. Если ты здорова, мы вместе пойдем
искать Корака.
Мериэм взглянула в его проницательные серые глаза. Она увидела в них
доброту и благородство и позволила ему положить ладонь к ней на лоб и
пощупать ее пульс. Она казалась вполне здоровой.
-- Давно ли ты стала обезьяной? -- спросил человек.
-- Я была тогда совсем маленькой девочкой, много, много лет тому назад.
Корак пришел и отнял меня у отца, который бил меня. С тех пор я и жила на
деревьях с Кораком и Акутом.
-- Где же в джунглях живет Корак? -- спросил незнакомец.
Мериэм сделала широкий жест рукой, который указывал, по крайней мере,
на половину Африки.
-- Могла бы ты найти дорогу к нему?
-- Я не знаю, -- ответила она, -- но он найдет дорогу ко мне.
-- Я придумал! -- сказал незнакомец. -- Я живу недалеко отсюда. Я
возьму тебя к себе, и моя жена будет о тебе заботиться, пока мы не найдем
Корака или... пока Корак не найдет нас. Если он может найти тебя здесь, он
найдет тебя и в моей деревне. Неправда ли?
Незнакомец оставался в палатке, пока Мальбин и его отряд не скрылись в
джунглях. Мериэм покорно стояла рядом с ним, прижимая тонкой загорелой
ручкой свою милую Джику к груди. Они беседовали. Незнакомец удивлялся, с
каким трудом и напряжением девочка говорит по-арабски; он приписывал это ее
умственной неразвитости. Ведь он не мог знать, что уже много лет она не
говорила ни одного слова на человеческих языках; впрочем, была еще одна
причина, почему она с трудом говорила на языке шейха; но об этой причине она
и сама не подозревала.
Он пробовал уговорить ее поселиться у него в деревне, т. е. в дуаре,
по-арабски; но она умоляла его немедленно отправиться на поиски Корака. Он
считал все ее россказни бредом и решил, в крайнем случае, взять ее к себе
силой, но не оставлять в этой дикой местности во власти болезненных
галлюцинаций. Но, как умный человек, он хотел сначала успокоить ее, а потом
настоять на своем. Он согласился идти искать Корака и направился с ней, как
она хотела, к югу, хотя путь к его жилищу лежал на восток.
Мало-помалу он незаметно сворачивал к востоку. Девочка доверчиво шла за
ним, не замечая его хитрости. Сначала она доверяла ему только по инстинкту:
она чувствовала, что этот большой Тармангани не хочет ее обидеть. Но, когда
прошло несколько дней, и она увидела, что доброта и внимательность его к ней
не уменьшаются, она стала сравнивать его с Кораком и привязалась к нему.
Впрочем, верность ее Кораку ни на минуту не ослабевала.
Четыре дня были они в пути и на пятый день пришли к большой поляне.
Вдали девочка увидела возделанные поля и несколько строений. Она
остановилась и с удивлением озиралась по сторонам, как бы собираясь бежать
назад.
-- Где мы? -- спросила она.
-- Мы не нашли Корака, -- ответил незнакомец, -- а так как путь наш
лежал мимо моего дуара, я решил зайти сюда отдохнуть. Ты останешься пока
здесь с моей женой, а за это время мои люди разыщут твою обезьяну, или она
разыщет тебя. Тебе будет хорошо у меня, малютка; никто тебя не обидит, и ты
будешь вполне счастлива.
-- Я боюсь, бвана, -- сказала девочка, -- в твоем дуаре меня будут
бить, как в дуаре у шейха, моего отца. Позволь мне вернуться в джунгли. Там
Корак найдет меня. Ему не придет в голову искать меня в дуаре белого
человека.
-- Никто не будет бить тебя, дитя, -- ответил белый человек. -- Разве я
тебя бил? А там все -- мое. С тобой будут хорошо обращаться. У нас никого не
бьют. Жена моя будет очень рада тебе. Я пошлю своих людей в джунгли, и они
отыщут Корака.
Девушка покачала головой.
-- Им не привести его к тебе. Он убьет их, потому что люди всегда
старались убить его. Я боюсь. Отпусти меня, бвана.
-- Ты не знаешь дороги в родные края, ты заблудишься. Львы и леопарды
растерзают тебя в первую же ночь, и Корак уже никогда не найдет тебя. Лучше
останься у нас. Разве я не спас тебя от скверного человека? Ты у меня в
долгу. Так останься же у нас хоть на несколько дней. Ведь ты -- маленькая
слабая девочка, и было бы очень жестоко оставлять тебя одну в джунглях.
Мериэм засмеялась.
-- Джунгли -- это мои отец и мать, -- сказала она. -- Они были добрее
ко мне, чем люди. Я не боюсь джунглей. Я не боюсь ни льва, ни леопарда.
Когда лев прыгнет на меня, тогда я испугаюсь. Но глупо бояться льва раньше,
чем он прыгнет на тебя. Я не боюсь льва. Он большой и шумный. Я услышу и
увижу его, я почувствую его запах и успею убежать на дерево. Я не боюсь
джунглей, я люблю их. Я лучше хотела бы умереть, чем покинуть их навсегда.
Но твой дуар так близко к джунглям. Ты был добр ко мне. Я пойду с тобой и
останусь у тебя, пока мой Корак не придет ко мне.
-- Отлично, -- сказал незнакомец, и они пошли по цветущей степи к
благоустроенной африканской ферме.
Бесстрашно поглаживая маленькой ручкой огромных овчарок, выбежавших им
навстречу, Мериэм подошла к большому дому. На пороге их встретила женщина в
белом платье. Девочка испугалась ее больше, чем могла испугаться зверя. Она
остановилась в колебании и вопросительно взглянула на своего нового друга.
-- Это моя жена, -- сказал он, -- она очень рада, что ты пришла.
Он поцеловал жену и, повернувшись к девочке, представил ее жене.
-- Это Мериэм, моя дорогая, -- сказал он по-арабски и начал
рассказывать, как он нашел ее.
Жена его была очень красива. Мериэм видела, что лицо у нее доброе и
нежное. Мериэм скоро перестала ее бояться. Когда Бвана кончил свой рассказ,
белая женщина поцеловала Мериэм и назвала ее "милой, бедненькой малюткой";
что-то странно защемило сердечко девочки. Она спрятала лицо в груди своего
нового друга. Девочка никогда не знала материнской ласки, и что-то совсем
неожиданное и новое пробудил в ней добрый голос жены белого человека. Она
вдруг заплакала; слезы, первые слезы в ее жизни, утешили и облегчили ее.
Так Мериэм, маленькая дикарка Мериэм, попала из диких джунглей в
культурный, приветливый дом. "Бвана" и "Моя Дорогая" (так называла она своих
новых друзей) относились к ней, как отец и мать. Страхи ее совершенно
прошли, и она платила им преданностью и любовью. Она была теперь согласна
жить у них, пока они не найдут Корака или пока Корак не найдет ее. Корака
она все же любила больше всех.
XV
ПОХОД ПАВИАНОВ
Израненный, усталый и печальный вернулся Корак обратно в джунгли и
пошел по следам павианов. Он не нашел их ни там, где видел их в последний
раз, ни там, где они всегда обитали. Но, в конце концов, он набрел на их
свежие следы и помчался за ними вдогонку. Вскоре он настиг их. Они медленно
двигались к югу. Это было одно из их обычных переселений, цель которых могли
объяснить только сами павианы. При крике часового, который первый заметил
белого воина, бегущего к ним по ветру, все стадо остановилось. Павианы
начали что-то бормотать и угрожающе зарычали. Самцы насторожились и
приготовились к бою. Матери криками сзывали детенышей и вместе с ними
прятались за спинами самцов, своих повелителей и кормильцев.
Корак громко окликнул царя павианов, который медленно и осторожно
выступил вперед, услышав знакомый голос. Он старательно нюхал воздух, так
как не совсем доверял своим глазам и ушам. Корак стоял неподвижно. Павианы
-- нервные создания: их очень легко разозлить или напугать, и они могут так
же легко броситься в атаку, как в паническое бегство.
Царь павианов приблизился к Кораку. Он обошел его со всех сторон,
ворча, внюхиваясь, вглядываясь. Корак заговорил первый.
-- Я -- Корак, -- сказал он. -- Я отворил клетку, в которой ты был
заперт. Я спас тебя от Тармангани. Я -- Корак, Убийца. Я -- твой друг.
-- Хух! -- прорычал царь. -- Да, ты -- Корак. Мои уши сказали мне, что
ты -- Корак; мои глаза сказали мне, что ты -- Корак; теперь мой нос говорит
мне, что ты -- Корак. Мой нос никогда не ошибается. -- Я -- твой друг. Идем
с нами, мы будем охотиться вместе.
-- Кораку теперь не до охоты, -- ответил юноша. -- Гомангани похитили
его Мериэм. Они увели ее к себе в деревню. Корак один не сумел освободить
ее. Корак освободил тебя. Собери же свой народ и помоги Кораку освободить
Мериэм.
-- Гомангани бросают много острых палок. Они проколют ими тела моих
подданных. Они убьют нас. Гомангани -- злое племя. Они убьют нас, если мы
войдем к ним в деревню!
-- У Тармангани есть палки, которые делают много шума и убивают
издалека, -- ответил Корак. -- У них были эти палки, когда Корак освободил
тебя из западни. Если бы Корак убежал тогда, ты до сих пор был бы пленником
Тармангани.
Павиан опустил голову. Вокруг него и белой обезьяны широким кругом
толпились самцы его племени. Они сверкали глазами, толкались, глазели на
своего царя и на странное существо, которое называло себя Мангани, но было
так похоже на ненавистных им Тармангани. Царь взглянул на старейших самцов,
как бы спрашивая у них совета.
-- Нас слишком мало, --буркнул один.
-- Нужно позвать павианов, живущих в стране холмов, -- советовал
второй. -- Их больше, чем листьев на деревьях. Они тоже ненавидят Гомангани.
Они очень дики и любят сражаться. Мы попросим их присоединиться к нам. Тогда
мы сможем убить всех Гомангани, живущих в джунглях.
Он встал и свирепо завыл, ощетинивая свою жесткую шерсть.
Корак не мог уговорить их. Они охотно помогут ему; но они сделают это
