агентов иностранной державы. Тарзан начинал уже надеяться, что слухи были
ложны, как вдруг Жернуа получил приказ переброситься далеко на юг в Бу-Саад
в Малой Сахаре.
Малый отряд спаги с тремя офицерами должен был прийти на смену ранее
стоявшему. По счастью один из прежних офицеров, капитан Жерар, сильно
подружился с Тарзаном, и потому заявление последнего, что он отправится с
ними в Бу-Саад, где думает поохотиться, не вызвало ни малейшего подозрения.
В Буире отряд оставил поезд и конец дня провел уже в седлах. Пока
Тарзан в Буире торговал себе лошадь, он поймал устремленный на него взгляд
человека в европейском платье, стоявшего в дверях туземной кофейни, но как
только Тарзан обратил на него внимание, человек отвернулся и вошел в низкую
сводчатую комнату, и если бы не навязчивое впечатление, что в лице или
фигуре есть что-то ему знакомое, Тарзан больше о нем и не вспомнил бы.
Переход до Омаля утомил Тарзана, его верховая езда ограничивалась пока
уроками в парижском манеже, а потому он сильно обрадовался комфортабельной
комнате и кровати в отеле Гресля, тогда как офицеры и солдаты расположились
в зданиях военного поста.
Хотя Тарзана на другой день разбудили рано, но спаги уже выступили,
когда он только начинал свой завтрак. Он торопливо допивал кофе, чтобы
солдаты не успели слишком далеко уйти вперед, когда взгляд его упал на дверь
смежного со столовой бара.
К его удивлению, он увидел Жернуа, разговаривающего с незнакомцем,
которого Тарзан видел накануне у дверей кофейни в Буире. Ошибки быть не
могло, потому что нечто знакомое чувствовалось в нем и сейчас, хотя он и
стоял спиной к Тарзану.
Пока он смотрел на них, раздумывая, Жернуа поднял глаза и уловил
внимательное выражение на лице Тарзана. В это время иностранец что-то
говорил шепотом, но Жернуа перебил его, и они оба разом повернули и скрылись
из виду.
То был первый подозрительный факт, связанный с Жернуа, замеченный
Тарзаном. Но было совершенно ясно, что оба человека вышли из бара только
потому, что Жернуа заметил взгляд Тарзана. А тут еще это неотвязчивое
впечатление чего-то знакомого -- оно только увеличивало уверенность Тарзана
в том, что тут будет над чем понаблюдать.
Через минуту Тарзан вошел в бар, но ни там, ни на улицах не было и
следов двух человек, а между тем Тарзан, прежде чем пуститься догонять
отряд, уже значительно ушедший вперед, побывал во всевозможных магазинах и
на базарах. Он догнал отряд только у Сиди-Аиссы вскоре после полудня, когда
солдаты остановились на час на привал. Он нашел Жернуа при отряде, но
иностранца не было видно.
В Сиди-Аиссе был торговый день. Многочисленные караваны верблюдов,
стягивающихся из пустыни, толпы шумных арабов на рыночных площадях, -- все
это вызывало в Тарзане страстное желание задержаться здесь на один день,
чтобы ближе присмотреться к этим сынам пустыни. И отряд спаги ушел в этот
день в направлении на Бу-Саад без него.
До темноты он бродил по базарам в сопровождении юного араба, по имени
Абдул, рекомендованного ему содержателем постоялого двора в качестве
надежного слуги и переводчика.
Здесь Тарзан купил лошадь лучше той, которую приобрел в Буире, и,
разговорившись со стройным арабом, продававшим ее, узнал, что он Кадур бен
Саден, шейх племени, кочующего в пустыне далеко к югу от Джельфы. Через
посредство Абдула Тарзан пригласил шейха отобедать с собой. Когда они втроем
пробирались в толпе торговцев, верблюдов, мулов и лошадей, заполняющих рынок
и оглашающих его всевозможными звуками и голосами, Абдул потянул Тарзана за
рукав:
-- Оглянись, господин, -- и он пальцем указал на фигуру, которая
скрылась за каким-то верблюдом как только Тарзан обернулся. -- Он ходил за
нами следом все время после обеда, -- пояснил Абдул.
-- Я успел только заметить араба в темно-синем бурнусе и белом тюрбане,
-- отвечал с сомнением Тарзан. -- Ты его имеешь в виду?
-- Да, я подозреваю его, потому что он здесь, очевидно, чужой, и у него
нет никакого другого дела, как только следить за нами, чем никогда не
занимаются честные арабы; и потом -- он закрывает всю нижнюю часть лица,
видны одни только глаза. Он, наверное, дурной человек, иначе он знал бы чем
заняться.
-- Ну, значит, он попал на неверный след, Абдул, -- успокоил его
Тарзан, -- потому что здесь нет никого, кто мог бы желать мне зла. Я в
первый раз в вашей стране, и никто здесь не знает меня. Он скоро убедится в
своей ошибке и перестанет сопровождать нас.
-- Если только он не замышляет грабежа, -- возразил Абдул.
-- Тогда единственное, что мы можем сделать, это выждать, пока он
запустит руку, -- засмеялся Тарзан. -- И я ручаюсь, что он пресытится
грабежом раз навсегда, раз мы предупреждены. -- С этими словами он перестал
думать о незнакомце, не подозревая, что через несколько часов, и при самых
неожиданных обстоятельствах, ему придется вспомнить о нем.
Кадур бен Саден, плотно пообедав, простился со своим хозяином. С
полными достоинства заверениями дружбы он приглашал Тарзана навестить его в
его пустынных владениях, где столько антилоп, оленей, кабанов, пантер и
львов, что самый ярый охотник останется доволен.
После его ухода человек-обезьяна, вместе с Абдулом, снова отправился
бродить по улицам Сиди-Аиссы и скоро был привлечен диким грохотом каких-то
медных инструментов, раздающимся из одного из многочисленных "мавританских"
кафе. Было часов восемь и танцы были в полном разгаре, когда Тарзан вошел.
Комната была битком набита арабами. Все они курили и пили густой, горячий
кофе.
Тарзан и Абдул разыскали место в центре комнаты, хотя любящий тишину
человек-обезьяна предпочел бы устроиться где-нибудь в стороне, подальше от
музыкантов, производящих невероятнейший шум на своих арабских барабанах и
рожках. Танцевала довольно хорошенькая девушка, которая, обратив внимание на
европейца и рассчитывая на щедрую благодарность, перебросила ему через плечо
шелковый платочек, за что получила франк.
Когда ее место заняла другая девушка, быстроглазый Абдул заметил, что
первая остановилась с двумя арабами в конце комнаты, возле боковой двери,
ведущей во внутренний двор, в котором на галерее, его окружающей, были
расположены комнаты девушек, танцующих в кафе.
Вначале он не придал этому значения, но потом уголком глаза подметил,
что один из мужчин кивнул в их сторону, а девушка обернулась и украдкой
глянула на Тарзана. Потом арабы перешагнули порог и потонули во мраке двора.
Когда снова дошла очередь до той же девушки, она танцевала близко около
Тарзана и дарила ему самые нежные улыбки. Угрюмо косились на высокого
европейца смуглые, темноглазые сыны пустыни, но на Тарзана, видимо, не
действовали ни улыбки, ни злые взгляды.
Девушка снова перебросила платочек ему на плечо и снова получила франк.
Приложив его ко лбу, по обычаю ее сестер, она низко нагнулась возле Тарзана
и быстро прошептала ему на ухо ломаным французским языком:
-- Во дворе есть два человека, которые хотят причинить зло мсье. Я
сначала обещала им заманить вас, но вы были добры ко мне, и я не могу этого
сделать. Уходите скорее, пока они не заметили, что я выдала их вам. Они,
наверное, дурные люди.
Тарзан поблагодарил девушку, уверил ее, что будет осторожен, и, окончив
свой танец, она через маленькую дверь исчезла во дворе. Но Тарзан не ушел из
кафе, как она его просила.
Следующие полчаса все шло спокойно, потом в кафе вошел с улицы мрачного
вида араб. Он остановился возле Тарзана и начал делать бесцеремонные и
оскорбительные замечания по адресу европейцев, но так как он говорил на
своем родном языке, Тарзан абсолютно ничего не понимал, пока Абдул не взялся
просветить его.
-- Этот человек хочет затеять ссору, -- предупредил Абдул. -- Он не
один, да в сущности, в случае стычки, все были бы против вас. Лучше уйти
спокойно, господин.
-- Спроси этого человека, что ему нужно? -- приказал Тарзан.
-- Он говорит, что собака-христианин оскорбил девушку, которая ему
принадлежит. Он ищет ссоры.
-- Скажи ему, что я не оскорбил ни его девушку и никакую другую, пусть
он уйдет и оставит меня в покое. Мне не из-за чего ссориться с ним, и ему со
мной тоже.
-- Он говорит, -- повторил Абдул, -- передав слова Тарзана, -- что вы
сами собака, и сын собаки, а бабушка ваша -- гиена. А между прочим -- вы
лжец.
Инцидент уже начал привлекать внимание окружающих, и взрыв хохота,
которым был встречен этот поток ругательств, достаточно показал, на чьей
стороне симпатии аудитории.
Тарзан не любил, когда над ним смеются, не нравились ему и выражения,
употребленные арабом, но он не проявил никаких признаков гнева и спокойно
поднялся со своего места. На губах у него играла полуулыбка, но вдруг
сильный кулак опустился на лицо хмурого араба.
Как только человек упал, с полдюжины юрких его соотечественников
влетели в комнату с улицы, где, очевидно, поджидали своей очереди. С
криками: "Смерть неверному!" и "Долой собаку-христианина!" они бросились
прямо на Тарзана.
Несколько арабов помоложе, из бывших в комнате, тоже вскочили на ноги,
чтобы присоединиться к нападающим на безоружного белого. Тарзана и Абдула
массовым напором отбросили в конец комнаты. Юный араб остался верен своему
господину и сражался рядом с ним с ножом в руке.
Страшными ударами человек-обезьяна сбивал с ног каждого,
приближавшегося к его мощным рукам. Он боролся спокойно и не произнося ни
одного слова, а на губах у него играла та же улыбка, с какой он встал и
нанес удар оскорбившему его. Казалось невероятным, чтобы он или Абдул могли
уйти живыми от этого моря разъяренных людей, размахивающих саблями и
кинжалами, но многочисленность нападающих отчасти служила защитой. Толпа,
вопящая и кипящая, сбилась так тесно, что невозможно было пустить в ход
оружие, и никто из арабов не решался стрелять, чтобы не ранить своих.
Наконец, Тарзану удалось свалить одного из самых настойчивых
противников. Быстрым движением он обезоружил беднягу и затем, держа его
перед собой, в качестве щита, медленно начал отступать вместе с Абдулом по
направлению к двери, ведущей во внутренний двор. На пороге он остановился и,
подняв над своей головой выбивающегося араба, бросил его с силой заряда,
вылетевшего из орудия, в лицо своих преследователей.
Тарзан и Абдул проникли во двор. Перепуганные танцовщицы прижались в
конце лестницы, ведущей к их комнатам. Двор освещался только свечами,
которые каждая девушка прилепила к перилам балкона напротив своей комнаты,
чтобы проходящие по двору могли лучше рассмотреть ее прелести.
Не успели Тарзан и Абдул выйти во двор, как тут же, за их спиной, из
темноты у одной из лестниц, щелкнул курок, и две закутанные фигуры бросились
к ним, продолжая стрелять. Тарзан прыгнул навстречу этим новым противникам.
Одна секунда -- и противник лежал в грязи, обезоруженный и со сломанной
костью. Нож Абдула настиг другого в тот момент, когда он собирался разрядить
револьвер в лоб верного араба.
Обезумевшая толпа бросилась теперь из кафе, преследуя добычу. Девушки
потушили свечи по данному одной из них знаку, и двор освещался чуть-чуть
только светом, выбивающимся из наполовину заслоненной народом двери кафе.
Тарзан снял саблю с человека, павшего под ударом ножа Абдула, и теперь
стоял, ожидая волну людей, которая мчалась на него из темноты.
Вдруг он почувствовал как легкая рука легла ему на плечо, и женский
