восстановившая те порядки, с которыми она свыклась за долгое время
татарского владычества. Если это так, то это наводит, надо сказать, на
грустные предположения. Столица монгольской империи в XIII и XIV веке
находилась в Пекине, а Москва тогда была крохотным захолустным городишком,
только начинавшим расти и "собирать русские земли". В XX веке столица
советской империи была уже в Москве, а Пекин в ней играл далеко не самую
важную, хотя и довольно значительную роль. Если этот маятник еще раз
качнется в другую сторону, плохо же нам тогда придется.
Очевидно, что столицы государств и империй никогда не возникают в
случайном месте и случайным образом. Есть глубокая символичность в том, что
именно тогда, когда в России вновь восторжествовали степные азиатские
порядки, ее столица была переведена из Петербурга в Москву. "Москва,
выросшая под татарским игом" (по выражению Герцена), во многом была
порождением монголов. Может быть, именно с этим связана та довольно глубоко
укоренившаяся неприязнь к Москве, которую к ней испытывают почти повсеместно
в России. В начале XIV века московское княжество было одним из самых
незначительных уделов на Руси. Московские князья принадлежали к младшей
генеалогической линии, поэтому они не имели права на великое княжение; но
они вовремя, раньше других, сообразили, что с татарами лучше не бороться, а
подкупать их и заигрывать с ними. Иван Калита, третий московский князь из
рода Александра Невского, чаще всех других показывался в Орде, и никогда не
приезжал туда с пустыми руками. Другие князья были не столь сообразительны:
в 1327 году тверской князь Александр Михайлович (в силу старшинства имевший,
в отличие от москвичей, право на великокняжеский стол) восстал против
татарского владычества и перебил татар, находившихся в Твери. Тогда Иван
Калита по поручению хана возглавил татарские войска, и "всю землю Русскую
положиша пусту", учинив страшный разгром в Твери, Новгороде и Рязани
(оставив только Москву в неприкосновенности). За это он и получил от хана
великокняжеский ярлык. Это было в 1328 году, и с этого момента Москву уже
можно считать русской столицей (хотя она управляла тогда всего пятью-шестью
городками на Москве и Клязьме). Великокняжеский стол так и остался за
московскими князьями. Приобретя же великое княжение, Иван Калита получил и
право собирать ордынскую дань со всех князей, доставляя после этого ее в
Орду. Это дало ему и его наследникам обширные денежные средства, которые
тратились в первую очередь на покупку сел и городов в соседних уделах
(прозвище "Калита", собственно, и означает "мешок с деньгами"). С этого
"скопидомства", как называет его Ключевский, и начинается собирание русских
земель, которое привело через двести лет к окончательному возвышению Москвы
и объединению под ее властью всего российского государства.
Таким образом, именно монгольское владычество привело к усилению Москвы
и дало ей возможность стать в конце концов столицей России. Несколько ранее
почти то же самое произошло и в Китае, с небольшими вариациями. Хан Хубилай,
внук Чингисхана, пришел к власти не совсем законным путем, и в связи с этим
принял решение перенести свою резиденцию из Монголии в Китай, подальше от
политических противников. Место для нее было выбрано рядом с древним
китайским городом Чжунду, одним из важных политических центров Китая.
Монголы выстроили там новый город, Даду (Пекин), ставший столицей
объединенного государства (само название его означает "великая столица") и
сохранивший свой столичный статус с некоторыми перерывами до настоящего
времени. Главная резиденцией монголов стал Запретный город в Даду,
выстроенный по образцу древних китайских столиц. Покоренный Китай был
намного культурнее, чем его завоеватели, и оказывал большое влияние на их
архитектурное творчество. Дворец монголов просто повторял по планировке
китайские императорские дворцы (правда, пышные архитектурные сооружения не
смогли, к сожалению, избавить диких монголов в одночасье от их старых
привычек - в зимние холода они ставили юрты прямо во дворце, чтобы
согреться).
Объединив Китай под своей властью (а заодно и присоединив Тибет) хан
Хубилай основал империю Юань со столицей в Пекине. Она просуществовала почти
сто лет, до 1368 года, когда бунты против монгольского владычества,
прокатившиеся по Китаю, завершились взятием мятежниками Пекина и
установлением новой, китайской династии Мин. Императором стал один из
руководителей мятежа, Чжу Юаньчжан, выходец из бедной крестьянской семьи.
Несмотря на свое плебейское происхождение, новая династия хорошо понимала
задачи текущего момента - дворцы и храмы, построенные в ту эпоху, превзошли
по своей грандиозности все, что возводилось в Китае до того и после. Китай
тогда переживал огромное общенациональное воодушевление в связи с изгнанием
монголов, которое и вылилось в строительство новых сооружений, затмивших и
китайские, и монгольские дворцы. То же самое происходило и в России при
Иване III, которому его могущество после присоединения Твери и падения
Золотой Орды показалось настолько возросшим, что он начал искать для него
совершенно новых форм, назвался Божией милостью царем всея Руси и выписал из
Италии мастеров для строительства кремлевских дворцов и соборов (были и
местные, московские, но у них дело что-то не заладилось, постройка
замечательно дошла до сводов, а потом почему-то взяла и развалилась).
Архитектурный ансамбль Кремля, действительно грандиозный, был, наверное,
первой попыткой соединить русское национальное самосознание, которое после
Куликовской битвы испытывало мощный подъем, и западную художественную
технику. Позднее, с основанием Петербурга, этот прием был поставлен на
поток, и когда после взятия Парижа город на Неве стал ощущать себя мировой
столицей, там как раз очень кстати пришлись великие творческие достижения
француза Монферрана и итальянца Росси.
В Китае тоже была не одна столица. Чжу Юаньчжан, вождь крестьянского
восстания, провозгласил себя императором только после того, как взял Пекин,
но уже двенадцатью годами ранее ему удалось захватить Наньцзин - город,
который добрый десяток раз становился столицей различных мелких китайских
царств. Монголы отучили Китай от раздробленности, и новой династии Мин уже
не надо было изобретать что-то, кроме восстановления государственности по
монгольскому образцу, но на своей национальной основе. Север страны тогда
еще был сильно разорен, поэтому Чжу Юаньчжан обосновался на юге, на берегу
реки Янцзы, и назвал свою столицу Наньцзин ("южная столица" по-китайски).
Пекин превратился в небольшой административный центр, а его роскошные дворцы
были разобраны и переправлены в Наньцзин. Полстолетия в южной столице
возводились пышные сооружения, призванные символизировать величие
объединенной империи. Среди них был и новый Запретный город, и Императорский
город, резиденция новой династии. Потом, правда, от них остались одни
основания. Все было снова разобрано и перевезено в Пекин, и тот дворец,
который и сейчас можно увидеть там в Запретном городе, повторяет
наньцзинский в общих чертах. Что же произошло? По всей видимости, Наньцзин,
выросший, как и Москва, под монгольским игом, перестал соответствовать
амбициям окрепшей династии. Ее не устраивали теперь свои старые, уже
казавшиеся скромными, достижения: изгнание северных варваров и объединение
Китая под своей властью. Она перевела столицу на север, восстановила Великую
стену и завоевала Вьетнам.
То же самое происходило и у нас, только Москва несколько дольше
удерживала свой столичный статус. Петр не любил ее; Кремль напоминал ему о
стрелецких бунтах, новые начинания постоянно наталкивались на стену косности
и упрямства, которую даже Петру с его железной волей преодолеть было
нелегко. В XVII веке Москва уже не видела новых задач, стоявших перед
государством. Тот самый национальный подъем, который охватил Россию после
свержения ига, сослужил Москве плохую службу, остановив ее в своем развитии
- ведь было достигнуто то, что являлось неистовой мечтой многих поколений,
куда же было еще двигаться и к чему стремиться? С другой стороны, Москва,
победив татар, переняла очень многое от их порядков. Сам титул "царь" уже
напоминал о татарах (древняя Русь так называла ханов Золотой Орды). В 1721
году (ровно через триста лет после перевода китайской столицы из Наньцзина в
Пекин) Петр провозглашает себя императором, и Московское царство становится
Российской империей. Петр переносит и столицу из Москвы, но в совершенно
другом направлении, чем это было сделано в Китае. Китайская династия Мин,
обосновавшись в Пекине, подчеркнула тем самым то, что она заняла место
монголов и имеет поэтому такие же права на власть в Китае и на новые,
дальнейшие завоевания. При таком подходе Петру надо было переезжать со своим
двором в Сарай, бывшую монгольскую столицу, выстроенную ханом Батыем в
волжских степях (неподалеку от теперешнего Волгограда). И Петр действительно
сперва устремился в этом направлении, обратив на юг в начале царствования,
как говорит Ключевский, все свои усилия и народные силы. На азовском море
была даже основана новая столица, Таганрог. Петр взялся за дело очень
серьезно: от Москвы до Азова была проложена дорога, строились каналы между
Волгой и Доном, на Азовском море появился русский флот. Но потом в дело
вмешалась Европа, увлекая Россию в свои запутанные политические комбинации.
С северо-запада России угрожала воинственная Швеция, господствовавшая в то
время над балтийскими государствами, Дания и Польша искали в России союзника
для борьбы со Швецией. "Это заставило Петра повернуть свои усилия с берегов
Черного и Азовского морей к Балтийскому морю, перегнать туда народные силы,
направленные на внешнюю борьбу, - пишет Ключевский. - Новой столицей
государства суждено было стать не Азову или Таганрогу, а С.-Петербургу".
Это и привело к такому тесному сближению с Европой, в которое Россия
втянулась в последующие двести лет. Перенеся свою столицу в Петербург,
Россия, можно сказать, сама стала европейским государством. В Китае же это
движение было направлено в другую сторону - но в обоих случаях оно выглядело
как восхождение на новую ступень, достигнутое при помощи одного и того же
средства. Позднее китайская столица еще не раз перемещалась в Наньцзин, но в
конце концов она установиласьвсе-таки в Пекине. Есть много общего между
Пекином и Петербургом, и именно по причине сходного исторического
происхождения этих двух городов. Они даже называются одинаково (Пекин
по-китайски звучит как Бэйцзин, "Северная столица"). Пекин, как и Петербург,
сразу, изначально отстраивался как столичный императорский город. И там, и
там строительство велось не хаотично, а по единому плану, и планировка этих
городов и сейчас производит впечатление регулярной, правильной и
геометрически четкой. Ни в одной другой столице я не видел таких широких,
ровных и прямых проспектов, как в Пекине и Петербурге. Есть и другое
сходство: отстраивая Пекин, китайские власти согнали туда не меньше миллиона
крестьян, солдат, пленных и заключенных, и всего за восемнадцать лет
возродили его архитектурное величие. Петру было не занимать азиатского
деспотизма: он возвел свою столицу в два раза быстрее, положив в невских
болотах двести тысяч человек. Примерно столько же погибло в 1945 году при
