сразу. Это был специалист из спецлаборатории НКВД, радист. От него стало
известно, что мне предстоит заниматься расшифровкой магнитофонных запи-
сей.
По дороге с аэродрома никто не говорил о деле, а спрашивать было не
принято. Подъехали к какому-то зданию, прошли вовнутрь.
Я не предполагал, что могу встретить здесь, в Иране, отца. Специалис-
ты лишь успели сказать, что аппаратура уже подключена, когда вошел нез-
накомый офицер: - Вас вызывают.
Пройдя несколько комнат, я попал к отцу. Не виделись мы давно.
- Видишь, - говорит отец, - где встретились? Тегеран... Тебя уже пре-
дупредили, чем будешь заниматься? Иосиф Виссарионович лично потребовал,
чтобы тебя и еще кое-кого подключили по его указанию к этой работе.
Кстати, как у тебя с английским? Язык не подзабыл? Нет? Это хорошо. Вот
мы тебя сейчас и проверим.
Пригласили одного из переводчиков. Перебросились мы приветствиями,
пошутили.
- Да нет, - говорит отец. - Нормально поговорите.
Отец послушал нас и сказал: - Нормально, не забыл.
Когда переводчик вышел, отец заговорил о деле: - Только имей в виду.
Это довольно тяжелая и монотонная работа.
С точки зрения техники вопросов у меня не возникало, а вот кого и с
какой целью мы собираемся прослушивать, было любопытно. Но мы и погово-
рить-то толком не успели, как меня вызвали к Иосифу Виссарионовичу...
Сталин поинтересовался, как идет учеба в академии, и тут же перешел к
делу:
- Я специально отобрал тебя и еще ряд людей, которые официально нигде
не встречаются с иностранцами, потому что то, что я поручаю вам, это не-
этичное дело... Выдержал паузу и подчеркнул: - Да, Серго, это неэтичное
дело... Немного подумав, добавил:
- Но я вынужден... Фактически сейчас решается главный вопрос: будут
они нам помогать или не будут. Я должен знать все, все нюансы... Я отоб-
рал тебя и других именно для этого. Я выбрал людей, которых знаю, кото-
рым верю. Знаю, что вы преданы делу. И вот какая задача стоит лично пе-
ред тобой...
Напомню читателю, что летом сорок первого обстановка в сопредельной
стране обострилась до предела. Гитлеровцы стремились превратить Иран в
плацдарм для нападения на СССР, готовили вблизи границ Советского Союза
склады оружия, боеприпасы. Активизировала свою деятельность немецкая
агентурная разведка. И тогда, упреждая дальнейшие действия противника,
союзники приняли контрмеры. А уже через две недели после ввода союзных
войск иранское правительство разорвало отношения со странами Оси.
Здесь, в Тегеране, и решили встретиться поздней осенью сорок третьего
руководители стран антигитлеровской коалиции - Председатель Совета На-
родных Комиссаров СССР И. В. Сталин, президент США Ф. Д. Рузвельт и
премьер-министр Великобритании У. Черчилль.
Из воспоминаний Уинстона Черчилля:
"Я был не в восторге от того, как была организована встреча по моем
прибытии на самолете в Тегеран. Английский посланник встретил меня на
своей машине, и мы отправились с аэродрома в нишу дипломатическую мис-
сию. По пути нашего следования в город на протяжении почти трех миль че-
рез каждые 50 ярдов были расставлены персидские конные патрули. Таким
образом, каждый злоумышленник мог знать, какая важная особа приезжает и
каким путем она проследует. Не было никакой защиты на случай, если бы
нашлись два-три решительных человека, вооруженных пистолетами или бом-
бой.
Американская служба безопасности более умно обеспечила защиту прези-
дента. Президентская машина проследовала в сопровождении усиленного эс-
корта бронемашин. В то же время самолет президента приземлился в неиз-
вестном месте, и президент отправился без всякой охраны в американскую
миссию по улицам и переулкам, где его никто не ждал.
Здание английской миссии и окружающие его сады почти примыкают к со-
ветскому посольству, и поскольку англо-индийская бригада, которой было
поручено нас охранять, поддерживала прямую связь с еще более многочис-
ленными русскими войсками, окружавшими их владение, то вскоре они объ-
единились, и мы, таким образом, оказались в изолированном районе, в ко-
тором соблюдались все меры предосторожности военного времени. Американс-
кая миссия охранялась американскими войсками, находилась более чем в по-
лумиле, а это означало, что в течение всего периода конференции либо
президенту, либо Сталину и мне пришлось бы дважды или трижды в день ез-
дить туда и обратно по узким улицам Тегерана. К тому же Молотов, прибыв-
ший в Тегеран за 24 часа до нашего приезда, выступил с рассказом о том,
что советская разведка раскрыла заговор, имевший место убийство одного
или более членов "Большой тройки", как нас называли, и поэтому мысль о
том, что кто-то из нас должен постоянно разъезжать туда и обратно, вызы-
вала у него глубокую тревогу. "Если что-нибудь подобное случится, - ска-
зал он, - это может создать самое неблагоприятное впечатление". Этого
нельзя было отрицать. Я всячески поддерживал просьбу Молотова к прези-
денту переехать в здание советского посольства, которое было в три или
четыре раза больше, чем остальные, и занимало большую территорию, окру-
женную теперь советскими войсками и полицией. Мы уговорили Рузвельта
принять этот разумный совет, и на следующий день он со всем своим шта-
том, включая и превосходных филиппинских поваров с его яхты, переехал в
русское владение, где ему было отведено обширное и удобное помещение.
Сталин вызывал нас по одному. Я не знаю, кто из них был армейским
офицером, как я, кто служил в разведке или Наркомате иностранных дел.
Правило ни о чем никогда не расспрашивать друг друга соблюдалось неукос-
нительно. Я это хорошо усвоил еще в реальной разведке. И это правильно,
конечно.
Помню только, что все эти люди были старше меня. И ни один, как гово-
рил Сталин, официально не общался с членами делегаций США и Великобрита-
нии и вообще с кем-либо из иностранцев, приехавших на конференцию в Те-
геран.
Вероятно, Иосиф Виссарионович такую же задачу поставил и перед моими
новыми товарищами. А речь шла вот о чем. Все разговоры Рузвельта и Чер-
чилля должны были прослушиваться, расшифровываться и ежедневно доклады-
ваться лично Сталину. Где именно стоят микрофоны, Иосиф Виссарионович
мне не сказал. Позднее я узнал, что разговоры прослушиваются в шести-се-
ми комнатах советского посольства, где остановился президент Рузвельт.
Все разговоры с Черчиллем происходили у него именно там. Говорили они
между собой обычно перед началом встреч или по их окончании. Какие-то
разговоры, естественно, шли между членами делегаций и в часы отдыха.
Что касается технологии - обычная запись, только магнитофоны в то
время были, конечно, побольше. Все разговоры записываются, обрабатывают-
ся. Но конечно же Сталин не читал никогда да и не собирался читать весь
этот ворох бумаг. Учтите ведь, что у Рузвельта, скажем, была колоссаль-
ная свита. Представляете, сколько было бы часов записи? Конечно, нас ин-
тересовал в первую очередь Рузвельт. Необходимо было определить и его, и
Черчилля по тембру голоса, обращению. А микрофоны, как я уже говорил,
находились в разных помещениях.
Какие-то вопросы, вполне понятно, обсуждали и представители военных
штабов. Словом, выбрать из всей этой многоголосицы именно то, что нужно
Сталину, было, разумеется, не так просто. Диалоги Рузвельта и Черчилля,
начальников штабов обрабатывались в первую очередь. По утрам, до начала
заседаний, я шел к Сталину.
Основной текст, который я ему докладывал, был небольшим по объему,
всего несколько страничек. Это было именно то, что его интересовало. Са-
ми материалы были переведены на русский, но Сталин заставлял нас всегда
иметь под рукой и английский текст.
В течение часа-полутора ежедневно он работал только с нами. Это была
своеобразная подготовка к очередной встрече с Рузвельтом и Черчиллем.
Он вообще очень тщательно готовился к любому разговору. У него была
справка по любому обсуждаемому вопросу и владел предметом разговора дос-
конально. Вспоминаю, как он читал русский текст и то и дело спрашивал:
- Убежденно сказал или сомневается? Как думаешь? А здесь? Как чувс-
твуешь? Пойдет на уступки? А на этом будет настаивать?
Без английского текста, собственных пометок, конечно, на все эти воп-
росы при всем желании не ответишь. Поэтому работали серьезно. Учитывали
и тот же тембр голоса, и интонацию.
Разумеется, такое участие в работе конференции было негласным. Види-
мо, о том, чем мы занимаемся в Тегеране, кроме Сталина, мало кто знал.
Мы практически ни с кем не общались. Днем и вечером ведем прослушивание,
обрабатываем материалы, утром - к Сталину. И так все дни работы конфе-
ренции. Думаю, работой нашей Иосиф Виссарионович был удовлетворен, пото-
му что каких-либо нареканий не было. А когда конференция закончилась,
нас так же тихо вывезли, как и привезли. Меня отправили в Москву, а от-
туда я уехал в Ленинград продолжать учебу в академии.
Как ни странно, но о том, что член Государственного Комитета Обороны
Берия тоже выезжал во время войны в Иран, нигде ни строчки, хотя о самой
конференции написано немало и у нас, и в особенности на Западе... Причи-
ны все те же... Ибо даже о том, что он был членом ГКО, сегодня никто не
знает. Что уж говорить о Тегеранской конференции. Хотя он вместе со Ста-
линым выезжал и в Потсдам, до этого участвовал в международной конферен-
ции в Ялте.
В свое время те, кто писал о Тегеранской или других конференциях,
просто не могли назвать даже имя Берия. Помните, мы говорили о поездке
отца на Северный Кавказ. Очень правдиво написал о ситуации, сложившейся
там, генерал Штеменко. Написал все, кроме того, что непосредственно на
месте организацией отпора врагу занимался мой отец.
Из официальных источников:
Сергей Штеменко. Генерал армии (1968 г.). В Советской Армии с 1926
года. Окончил Военную академию механизации и моторизации РККА, Военную
академию Генерального штаба. С 1940 года в Генштабе; старший помощник
начальника отдела, заместитель начальника, начальник управления, замес-
титель начальника управления. С мая 1943 года - начальник Оперативного
управления Генерального штаба. Участвовал в планировании операций по
разгрому вооруженных сил Германии и Японии. В послевоенные годы - на-
чальник Главного управления, заместитель начальника, начальник Генераль-
ного штаба, заместитель министра Вооруженных Сил СССР, первый замести-
тель начальника Генштаба - начальник штаба Объединенных Вооруженных Сил
государств - участников Варшавского договора. Скончался в 1976 году в
возрасте 69 лет.
Как вспоминал много лет спустя генерал армии Сергей Матвеевич Штемен-
ко, в то время начальник Оперативного управления Генерального штаба, на-
кануне Тегеранской конференции не было высокое начальство до конца отк-
ровенным и с ним: "Возьмите карты всех фронтов и прихватите шифровальщи-
ка. Куда и когда поедете, узнаете позднее".
Ехали, рассказывал Штеменко, по Можайскому шоссе, где-то за Кунцевом
у военной платформы их ждал поезд. Сопровождающий провел генерала в ва-
гон и коротко бросил: "Поедете здесь".
Литерный шел на Сталинград, затем проехали Кизляр, Махачкалу. О стан-
ции назначения Сергей Матвеевич не имел ни малейшего представления. Лишь
однажды, пригласив Штеменко после очередного доклада о положении на
фронтах пообедать, Сталин заговорил со своими спутниками о какой-то кон-
ференции, в которой должны были участвовать Рузвельт и Черчилль. Обедали
часа полтора, и все это время разговор шел лишь о предстоящей встрече.
Периодически поезд останавливался, и тогда, вспоминал Штеменко, подк-
лючались к линии высокочастотной связи - Верховный требовал последние
сводки с фронтов. Начальник Оперативного управления наносил обстановку
