Серго БЕРИЯ
МОЙ ОТЕЦ - ЛАВРЕНТИЙ БЕРИЯ
Автор выражает глубокую признательность за помощь в работе над этой
книгой Михаилу Сергеевичу Конюке и Виталию Евгеньевичу Бежину
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Книгу, открывающую новую серию "Осмысление века: дети об отцах", мож-
но отнести, к разряду необычных. Хотя кое-кто, увидев в ее названии имя
человека, который вот уже четыре десятилетия числится хрестоматийным
злодеем, скопищем всех мыслимых и немыслимых пороков, может усомниться в
подобном определении, сказав: "Что из ряда вон выходящего можно найти в
очередных воспоминаниях? И так уже все ясно и подробно описано в вузовс-
ких и школьных учебниках..."
И все же смеем утверждать, что эта художественно-публицистическая
книга, приоткрывающая многие неизвестные страницы отечественной и миро-
вой истории, необычна, и прежде всего тем, что написал ее человек нео-
бычной и нелегкой судьбы, о котором в стране и за рубежом до недавнего
времени было известно только крайне узкому кругу лиц.
Единственный сын одного из ближайших соратников Сталина Лаврентия Бе-
рия - Серго, по воле обстоятельств отсидевший полтора года в одиночных
камерах Лефортова и Бутырки, долгие годы носил имя Сергея Алексеевича
Гегечкори. Серго Берия - личность действительно необычная: семнадцати-
летний, с первых дней войны он радист разведгруппы за пределами СССР, в
двадцать восемь - руководитель сверхсекретного КБ, доктор наук. Главный
конструктор ракетно-космических систем, принимавший участие в испытаниях
первой атомной и разработках водородной бомбы, много сделавший для обо-
роны страны, и сегодня занят своим делом.
Казалось бы, что может он, сын Берия, добавить к тем известным всему
миру фактам истории нашего недавнего прошлого?.. Мемуаров на тему "крем-
левских тайн" ныне на книжных полках предостаточно. Взять хотя бы воспо-
минания Светланы Аллилуевой (Сталиной), Сергея Хрущева, Андрея Маленко-
ва. Все они, рассказывая о своих отцах, дают им свои оценки, по-своему
трактуют их деяния.
В чем они правы, в чем нет, судить не беремся. Свой вердикт их мемуа-
рам вынесет История, "дама" она, как известно, капризная. Со временем
она все расставит по своим местам, всем воздаст по справедливости, ре
наша задача оценивать степень объективности и точность фактов в этих
книгах. Безусловно одно, все они могут рассматриваться как попытки доко-
паться до правды, приблизить нас к истине. Именно в этом ряду видится
нам и книга Серго Берия, который показывает своего отца таким, каким он
его знал.
Конечно, не все однозначно воспримут оценки и выводы Серго Берия. Это
естественно. Но читатель должен согласиться, что каждый человек имеет
право высказать свою точку зрения, по-своему осмыслить время и события.
Этим правом и воспользовался автор книги "Мой отец - Лаврентий Берия",
чтобы рассказать свою правду об отце, о себе и минувшей эпохе. Будет ли
она правдой для всех, решит Время.
ГЛАВА 1
НАЧАЛО ПУТИ
Своего деда по отцу Павле я помню смутно. Остались в памяти черная
дедова бурка, башлык да еще рассказы о нем самом, человеке чрезвычайно
трудолюбивом и деятельном.
В родной Мингрелии жизнь его не сложилась. В Абхазию он вынужден был
перебраться из-за преследований жандармов. Насколько я знаю, связано это
было с крестьянскими выступлениями. Горное село Мерхеули, хоть и находи-
лось в Абхазии, было мингрельским. Видимо, этим и объяснялся выбор деда.
Достатка большого ни на старом месте, ни здесь, в забытой Богом дере-
вушке, он так и не нажил. А ту малость, что имел, вынужден был оставить
в Мингрелии. Здесь все пришлось начинать с нуля.
Бабушка, Марта Джакели, хотя и состояла в какомто родстве с Дадиани,
владельцем Мингрелии, тоже была очень бедной женщиной. Первый муж ее
умер, и она, имея сына и дочь, вышла замуж за Павле. Тем и закончилась
его холостяцкая жизнь. Знаю по рассказам самой бабушки Марты, что поко-
рил ее крестьянин Павле храбростью и красотой. Сама она прекрасно шила и
всю жизнь подрабатывала портняжным ремеслом, внося какой-то достаток в
дом. И Павле такой же с юности был - ни минуты свободной. Так и сошлись.
У Павле и Марты было трое детей, но судьба всех троих сложилась тра-
гично. Один мальчик прожил всего два года и, заболев оспой, умер. Оста-
лась глухонемой после перенесенного заболевания Анна. Вся надежда оста-
валась на Лаврентия. Павле и Марта очень хотели, чтобы их сын получил
образование. Моему отцу исполнилось семь лет, когда дед решил отправить
его на учебу в Сухумское высшее начальное училище. Существовало в те
времена такое учебное заведение с непривычным ныне названием. Такие учи-
лища еще называли реальными. В гимназию отца бы не приняли, а в таких
учебных заведениях как раз и учился народ победнее. Правда, для осущест-
вления своей заветной мечты дед Павле вынужден был продать полдома -
лишних денег в семье ни тогда, ни позднее не было.
Некоторых из учителей отца, а это были люди удивительные, учительст-
вовавшие действительно по призванию, я много лет спустя встречал в Гру-
зии. Много интересного рассказывали они мне о детстве отца, да и сам он
всегда с теплотой отзывался о них, прекрасно понимая, чем обязан своим
первым педагогам.
В 15 лет, окончив Сухумское училище с отличием, отец решил учиться
дальше. Пришлось деду Павле и вторую половину дома продать и перебраться
с семьей в хибару из дранки. А отец отправился в Баку, в механико-строи-
тельное техническое училище.
Уже став зампредом Грузинской ЧК, отец конечно же помогал родителям,
но жили они по-прежнему бедно. Сколько отец ни просил их перебраться в
Тбилиси и жить с нами, дедушка Павле был непреклонен: "Нечего мне в ва-
шем городе делать". Он действительно не мыслил своей жизни без тяжелого
крестьянского труда, любил простор. Постоянно сокрушался: "Почему Серго
на целый год ко мне отпустить не хотите? Я из него человека сделаю!" Ма-
ма, естественно, была против.
Когда узнали, что дедушка Павле простудился и слег, мама тут же пое-
хала в Мерхеули, это недалеко от Сухуми. Дед и умер у нее на руках. А
вот отец не успел его живым застать...
Мама моя, Нина Теймуразовна, моложе отца на шесть лет - она родилась
в 1905 году. Отец ее, Теймураз Гегечкори, выходец из дворянского рода.
Мать, моя бабушка Дарико Чиковани, Дарья, княжеского происхождения. И у
нее, и у деда это был второй брак. У Теймураза Гегечкори в один день
скончались от тифа жена и два сына, у бабушки Дарико после гибели перво-
го мужа остались трое детей. Дед долго не женился после смерти первой
жены, с Дарико у него был единственный ребенок - моя мать.
Как и бабушка, дед был очень образованным человеком, участвовал в на-
циональном движении и во время одного из антицарских крестьянских выс-
туплений получил семь пуль. Семидесятилетнему старику перебили обе ноги,
через год он умер. Человек, стрелявший в деда, царский жандарм, был из
местных, мингрел. В деревне этой он продолжал жить и когда мой отец ру-
ководил Грузинской ЧК, Закавказским и Грузинским ГПУ, был первым секре-
тарем ЦК партии Грузии и умер своей смертью. В какой-то степени, думаю,
это характеризует нашу семью. Никто и никогда у нас никому не мстил.
Мама окончила сельскую школу в мингрельской деревне, затем гимназию.
Воспитывалась она в семье дяди Саши Гегечкори. Тот был большевиком. На
его конспиративную квартиру и приходил мой отец, они и познакомились с
мамой благодаря Саше Гегечкори.
Второй ее дядя - Евгений Гегечкори - стал у меньшевиков министром
иностранных дел. Такие разные судьбы...
Уже при Советской власти родители уехали в Баку, позднее - в Тбилиси.
Мама окончила сельскохозяйственный институт, аспирантуру, защитила кан-
дидатскую диссертацию и после перевода отца в Москву работала в Сельско-
хозяйственной академии имени К. А. Тимирязева.
В 1953 году обеих моих бабушек - одной в то время было 84 года, дру-
гой - 81-в одночасье вышвырнули из квартир и отправили в дом престарелых
в сотне километров от Тбилиси. Никому из родственников взять старушек к
себе власти не разрешили. Когда, оказавшись после тюрьмы в Свердловске,
мы с мамой получили относительную свободу, ей все же удалось нелегально
съездить в Грузию. К тому времени бабушки Дарико уже не было в живых -
она умерла за четыре месяца до приезда мамы.
Бабушка Марта была уже совершенно слепой, но когда мама вошла в ком-
нату, та взяла ее за руку и тут же определила: "Нино..."
Два месяца безуспешно добивались мы разрешения забрать ее в Сверд-
ловск, но не успели...
Мне до сих пор трудно понять, какую цель преследовали власти, расп-
равляясь со всеми родственниками Берия. Что дала, скажем, изоляция этих
старушек? Неужели власти видели и в них угрозу государству?
Нас с мамой тогда утешало одно: бабушка Марта хотя бы дожила до того
дня, когда узнала, что мы живы. До этого она о нас, разумеется, ничего
не знала, да и мы о том, как сложились судьбы наших близких, узнали лишь
в Свердловске.
И о моем отце, и о нашей семье за последние сорок лет неправды напи-
сано много. Прожив 87 лет, мама, любившая отца всю жизнь, умерла с твер-
дым убеждением, что все эти домыслы, откровенные сплетни понадобились
партийной верхушке - а это от нее исходила ложь об отце - лишь для того,
чтобы очернить его после трагической гибели.
Кому не знакома, скажем, легенда о похищенной Лаврентием Берия своей
красавицы невесты. В одной из "биографических" книг, изданных на Западе,
но хорошо известной и у нас, автор утверждает, что в конце 20-х годов
мой отец приехал в Абхазию в собственном роскошном поезде с какой-то
проверкой хозяйственных дел в республике и повстречал здесь мою будущую
мать. Девушка ему понравилась, и он ее похитил. Сегодня эта "байка" ко-
чует из одной публикации в другую, и никто почему-то не задумывается над
фактами. А ведь стоит, наверное.
Тогда, в конце 20-х, я уже собирался в первый класс одной из школ мо-
его родного Тбилиси. А познакомились мои родители, как я уже говорил,
гораздо раньше. Отец сидел в одной камере Кутаисской тюрьмы вместе с Са-
шей Гегечкори. Моя мама навещала дядю. Так и познакомились. Достаточно
сопоставить некоторые факты, даты, и версия похищения рассыплется, как
карточный домик, но этого почему-то не делают. Я уже не говорю о том,
что никакого специального поезда молодой чекист Лаврентий Берия и в гла-
за не видел - не тот уровень.
Я еще вернусь к воспоминаниям о нашей семье, а пока хотел бы немного
рассказать об отце. Родился он 17 (30) марта 1899 года. Мечтал об архи-
тектуре и сам был хорошим художником. Вспоминаю одну историю, связанную
уже с моим детством. Верующим человеком я так и не стал, хотя с глубоким
уважением отношусь к религии. А тогда, мальчишкой, я был воинствующим
безбожником и однажды разбил икону. Смешно, разумеется, говорить о ка-
ких-то убеждениях, скорее всего это стало результатом воспитания, полу-
ченного в школе. Словом, бабушка Марта была очень огорчена. Она была ве-
рующая и до конца жизни помогала и церкви и прихожанам.
Возвратившись с работы, отец остудил мой атеистический пыл и... нари-
совал новую икону. Тот разговор я запомнил надолго. "К чужим убеждениям
надо относиться с уважением".
Человеком он был разносторонне одаренным. Рисовал карандашом, аква-
релью, маслом. Очень любил и понимал музыку. В одном из остросюжетных
политических боевиков, изданных на Западе, идет речь о Берия как о
"единственном советском руководителе, позволявшем себе наслаждаться
роскошью по западному образцу". Вспоминают "паккард", полученный якобы
через советское посольство в Вашингтоне, роскошную подмосковную дачу,
принадлежавшую в свое время графу Орлову, мраморную дачу в Сочи, теннис-
ные корты, бильярдные, тир для стрельбы, крытый бассейн, скоростные ка-
тера. Утверждают даже, что костюмы для отца шились в Риме и Лондоне, что
