все бывшие военнопленные Теймураз проходил в течение нескольких месяцев
соответствующую проверку и лишь потом уехал в Тбилиси.
Мне доводилось читать, что Теймураз изменил Родине, служил в СД, имел
звание унтер-шарфюрера и, мол, даже "высокая опека дяди не спасла его от
заслуженного наказания - под давлением общественности изменника осудили
к 25 годам исправительно-трудовых лагерей". А вот как сложилась настоя-
щая судьба моего двоюродного брата. Шавдия действительно оказался в
тюрьме. Причиной ареста послужила нелепая смерть одного из участников
застолья, в котором он участвовал. И хотя свидетели утверждали, что он
ре имеет никакого отношения к случившемуся, а стрелял другой человек,
Шавдия арестовали и осудили на десять лет. В тюрьме, рассказывал, его
постоянно избивали и требовали показаний на моего отца, - раскручивалось
направленное против отца "Мингрельское дело"...
Мой отец знал, что Теймураз арестован, но помочь не мог. А когда уби-
ли отца, из Шавдия вновь принялись выбивать на него показания. Признай-
ся, требовали, что ты его личный агент.
Освободили его в 1955 году, а спустя пять лет вновь арестовали. Беда
в том, что Теймураз, человек экспансивный, всюду, где мог, рассказывал о
своих злоключениях: "Вы видели, как меня изуродовали? И знаете за
что?.."
Закончилось дело тем, что Шавдия получил новый срок - десять лет, но,
разумеется, судили его не за "длинный язык", а за хищение в особо круп-
ных размерах... Теймураз заведовал книжным магазином...
По стечению обстоятельств в КГБ Грузии выгнали с работы того сотруд-
ника, который участвовал в организации "Дела Шавдия". Тот решил отомс-
тить своим начальникам и предал всю эту историю огласке, причем подтвер-
див свой рассказ документами. Теймураза реабилитировали, и последние де-
сять лет он прожил на свободе.
Но возвратимся на Кавказ. Мне кажется, там отец лишний раз убедился в
никчемности политработников. Вспоминаю, отец рассказывал Жукову, как
снял Кагановича с должности члена Военного совета, и Георгий Константи-
нович соглашался:
- Пустое дело эти члены Военных советов... Зачем они мне? Учить сол-
дат "Ура!" кричать? И без них прокричат. Толку от них никакого на фрон-
те. Хотя бы тылы помогли организовывать. Хоть какая-то польза от них бы-
ла бы.
В мемуарах прославленного маршала ни одного упрека в адрес политра-
ботников вы не найдете. И здесь объяснение простое - партией и государс-
твом руководил тогда Леонид Брежнев, еще раньше - Никита Хрущев. Оба,
как известно, были в войну политработниками...
Ни Жуков, ни Василевский, ни Штеменко, ни Гречко в своих мемуарах не
смогли написать всей правды о войне, потому что у власти вновь оказалась
партократия. Мне не в чем упрекнуть, скажем, "забывшего" о роли отца в
обороне страны генерала армии Штеменко, хотя тот обязан карьерой моему
отцу и всю войну был с ним так или иначе связан. Не мог поступить иначе
Гречко, не могли в силу известных причин и другие написать правду о моем
отце. Что поделаешь, коль уж выпало нам жить в стране, где с историчес-
кой правдой не церемонились.
Когда я решил рассказать о войне, сразу же подумал, что непременно
расскажу о тех военных, которые в разное время работали вместе с отцом,
кого он особенно ценил и кому всячески помогал. Я уже говорил, что отец
протежировал целому ряду военных. Назову лишь несколько фамилий: Жуков,
Василевский, Штеменко, Толбухин, Артемьев.
Из официальных источников:
Федор Толбухин. Маршал Советского Союза, Герой Советского Союза. До
войны - начальник штаба Закавказского военного округа. В годы войны -
начальник штаба ряда фронтов, командующий Южным, 4-м Украинским, 3-м Ук-
раинским фронтами. Впоследствии главнокомандующий Южной группой войск,
командующий войсками Закавказского военного округа.
Павел Артемьев. Генерал-полковник. С 1941 года - начальник управления
оперативных войск НКВД, командующий войсками Московского военного округа
и Московской зоны обороны. После войны продолжал командовать войсками
Московского военного округа, был заместителем командующего войсками
Уральского военного округа.
С большой симпатией относился отец и к маршалу Семену Константиновичу
Тимошенко. До войны они встречались очень часто, а когда Тимошенко отс-
транили от дел, такого тесного контакта уже не было, конечно.
Сам я хорошо знал некоторых из этих людей. Со Штеменко познакомился,
когда он был еще полковником и работал в управлении Генерального штаба у
Александра Михайловича Василевского.
Знал конечно же и Жукова. Запомнился он мне как суровый, но доброже-
лательный человек. Я нередко встречал его в нашем доме. Этим и ограничи-
вались наши контакты. А вот с Василевским я был близок. Он часто делился
со мной воспоминаниями о своей службе в царской армии, рассказывал, как
и почему он стал военным. Оказывается, еще молодым офицером-кавалеристом
он командовал подразделением, весь личный состав которого был из Грузии,
причем все кавалеристы, как один, были мингрельцы. Мне, естественно, все
это было чрезвычайно интересно. Василевский вспоминал с улыбкой, какими
бедными были грузинские офицеры. Идя на какой-то небольшой прием, ска-
жем, одалживали друг у друга какие-то предметы одежды. Но воины, подчер-
кивал, были отважные.
Да и сам Василевский не из состоятельных людей вышел. Не помню уж
точно, то ли пятым, то ли шестым ребенком был в семье провинциального
священника. С большой любовью всегда рассказывал об отце. Где-то прочи-
тал, что будущего маршала не принимали в партию и тогда ему пришлось от-
казаться от отца-священнослужителя. Ни от кого он, разумеется, не отка-
зывался, а в партию не вступал, если не ошибаюсь, до 1939 года. Мне он
как-то рассказал о разговоре, который состоялся у него до войны со Ста-
линым. Тот спросил, почему Василевский не в партии. Александр Михайлович
ему прямо и ответил:
- Потому что мне никто не предлагает. Да и не примут - я сын священ-
нослужителя. Сталин усмехнулся:
- Это полбеды, я даже в семинарии учился... В партию Василевского,
конечно, приняли, но, по-моему, сам он в нее не очень рвался...
После войны Александр Михайлович был начальником Генерального штаба,
первым заместителем и министром Вооруженных Сил. Доводилось встречаться
с ним на испытаниях, да и не только там, и всегда с удовольствием слушал
этого человека.
Очень близкие отношения сложились у Василевского и с моим отцом. Воз-
можно, они не были такими близкими, как с Жуковым, - с Георгием Констан-
тиновичем отец дружил много лет, но к Василевскому он относился с особой
симпатией. Штеменко тоже был близким человеком к отцу, но и по уровню, и
по возрасту Василевский был, безусловно, ближе. После войны Жуков, как
известно, был вынужден покинуть Москву, и отец имел дело в основном с
Василевским.
Не случайно я вспоминаю нередко на страницах этой книги и Штеменко.
Отец помог ему стать тем, кем он стал. Близкие отношения с отцом спо-
собствовали, скажу откровенно, его продвижению. Он работал с ним с сорок
второго года, начав полковником. Все приказы, разработанные моим отцом,
как представителем Ставки и ГКО, оформлял Штеменко.
Не могу не вспомнить и генерала армии Антонова. Войну он встретил за-
местителем начальника штаба Киевского Особого военного округа. Затем
возглавлял штабы Южного, Северо-Кавказского фронтов. В конце сорок вто-
рого стал начальником Оперативного управления Генерального штаба, позд-
нее - первым заместителем, начальником Генерального штаба.
Это был очень взвешенный, интеллигентный человек. Меня всегда поража-
ло бытующее мнение о военных, как о людях грубоватых и, скажем так, не
очень умных. Все военные, с которыми я сталкивался - а таких, как может
догадаться читатель, немало, - люди высокообразованные, глубоко интелли-
гентные. Конечно, речь в первую очередь о технической военной интелли-
генции. Таким человеком был Антонов, такие люди встречались мне в армии
и после войны. Многие окончили военные академии, знали иностранные язы-
ки.
Спустя много лет мне довелось убедиться, что и нынешнее поколение во-
енных ни в чем не уступает своим предшественникам. Скажем, Академия ПВО
Сухопутных войск имени Василевского в Киеве. Высококвалифицированный
преподавательский состав - там работают замечательные специалисты в об-
ласти математики, радиотехники, радиоэлектроники. И выпускники, как я
убедился, такие же.
Или возьмите Академию имени Говорова в Харькове. Из ее стен выходит
настоящая техническая интеллигенция. Но не может не тревожить другое.
Вспоминая войну, послевоенные годы, должен отметить, что раньше во главе
армейских соединений, направлений всегда стояли технически грамотные лю-
ди. Со временем военных инженеров перестали назначать на высокие команд-
ные должности, отдавая предпочтение в таких случаях выпускникам команд-
ных факультетов. И это, как учит опыт той же войны, большая ошибка, по-
тому что современная армия, а тем более армия будущего - это сложнейшая
техника.
Будущих военных инженеров - высококлассных специалистов своего дела
хорошо готовили и в войну. Вспоминаю своих однокашников по Военной ака-
демии. Поспелов, Иванченко, Волков... Ни у кого из моих товарищей не бы-
ло высокопоставленных родителей и покровителей. Всем, чего добились они,
обязаны только себе, своей настойчивости, трудолюбию, таланту. Это были
настоящие офицеры. Почти все впоследствии заняли генеральские должности
и немало сделали для оснащения нашей армии современной техникой, воспи-
тания научных кадров.
В свое время мне довелось работать, скажем, с Виталием Михайловичем
Шабановым. Как и мы, он окончил Военную академию в Ленинграде, работал
инженером-испытателем, позднее - моим заместителем. Впоследствии Виталий
Михайлович стал лауреатом Ленинской и Государственной премий, генералом
армии, заместителем министра обороны СССР.
Любая военная академия тех лет давала способным людям немало. По ма-
тематике и физике мы проходили полный университетский курс, серьезное
внимание уделялось изучению языков, военной техники. Выпускники таких
учебных заведений были готовы командовать полками, что уже само по себе
говорит об уровне подготовки.
Сам я в Ленинградской военной академии оказался так. В ноябре 1942
года в войска поступил приказ наркома обороны об откомандировании в во-
енные академии офицеров-фронтовиков, по сто человек с фронта.
- И не раздумывай! - убеждали меня Бодин, Штеменко и Серов.
- Иди на разведывательный факультет. Такой факультет был в Военной
академии имени Фрунзе. После его окончания мне предстояло работать в во-
енной разведке, в системе ГРУ - Главном разведывательном управлении Ге-
нерального штаба.
Меня же влекла техника. И коль мне не удалось учиться на радиофизи-
ческом факультете университета, решил я, стану военным инженером. С
детства ведь увлекался радиотехникой.
Отец меня поддержал:
- Языки ты знаешь, специальную подготовку прошел. Ничего нового на
разведфакультете не узнаешь, а техника - это твое.
Радиолокационного отделения в то время еще не было, и я начал учебу
на факультете радиосвязи. Уже позднее мы начали изучать радиолокацию.
Военные знают, что учеба в академии или военном училище предполагает
непременную стажировку в войсках. В условиях же военного времени нас
ждала фронтовая стажировка. Летом сорок четвертого всех нас, слушателей
Ленинградской электротехнической академии, направили на фронт в распоря-
жение армейских групп. Нам предстояла стажировка в подразделениях связи
батальонов, полков, дивизий, армий. Но судьба распорядилась иначе. Неко-
торым из нас довелось оказаться за линией фронта. А дело было так. В
Словакии возникла чрезвычайная ситуация. Как и в Варшаве, англичане уст-
роили там восстание. Цель - все та же: освободительное движение, частич-
