это можно было бы сделать на основе территориальных уступок. О фактичес-
кой капитуляции речь не шла. Имелось в виду подсунуть немцам дезинформа-
цию, чтобы задержать наступление и дальнейшее продвижение фашистских
войск, а тем самым создать условия, позволяющие советскому правительству
сманеврировать и выиграть время. Берия с этого и начал: нам необходимо
выиграть время... Берия дал мне указание не поручать Стаменову сообщать
все это немцам. Предполагалось, что он все доложит по собственной иници-
ативе. Но он не доложил. Наша дешифровальная служба следила за перепис-
кой посольства, и никаких сообщений в Софию об этом не пошло. На мой
взгляд, это был типичный разведывательный зондаж".
Однозначно расценил генерал Судоплатов и появление в так называемом
"Деле Л. П. Берия" обвинения в том, что якобы переговоры все же шли,
причем втайне от правительства СССР:
"Необходимо учитывать обстановку того времени, когда шло следствие по
делу Берия. Вопрос о контактах 1941 года обсуждался на президиуме ЦК
КПСС б августа 1953 года. Был вызван и я: докладывал о встрече со Стаме-
новым. Кстати, доложил, что встреча проходила с ведома Молотова. Тогда
Хрущев и Маленков заверили меня, что эта встреча мне в вину не ставится,
но слова своего не сдержали. Видимо, им не хотелось оставлять неудобного
свидетеля их связей с Берия. Я был репрессирован, причем одним из обви-
нений было участие в сепаратных переговорах. Это обвинение было снято в
1968 году специальней комиссией".
По утверждению западных источников, Молотов, Деканозов и заместитель
отца Всеволод Меркулов в ноябре 1940 года участвовали в советско-гер-
манских переговорах. Существует версия, что в тот период НКВД разрабаты-
вал самые изощренные активные действия, пытаясь склонить Германию к под-
писанию договора. Весьма логичным на первый взгляд выглядит и смещение с
должности наркома иностранных дел Литвинова и замена его Молотовым. Ис-
торики трактуют кадровые перемещения в Наркомате иностранных дел одноз-
начно: Литвинов был сторонником системы коллективной безопасности и ме-
шал переговорам с Германией.
Любой МИД должен заниматься накапливанием реального материала, анали-
зировать его и давать рекомендации правительству в области внешней поли-
тики. Но когда информация внешнеполитического ведомства далека от реаль-
ности, это уже не МИД. Мне известно, что Литвинов докладывал правитель-
ству о желании западных держав заключить с нами союз. И это в то время,
когда разведка утверждала обратное. В частности, правительство было про-
информировано о переговорах, которые ведут западные державы с немцами. Я
допускаю, что Литвинов, сам того не желая, мог оказаться жертвой дезин-
формации. Это был уже пожилой, очень интеллигентный человек, который
считал: слово человека - это дело человека. Наивно... Словом, решили,
что для такой работы он не годится, и Наркомат иностранных дел возглавил
Молотов.
Как нарком он и вел переговоры по поручению советского руководства.
Деканозов, профессиональный разведчик, был назначен послом Советского
Союза в Германии и участвовал в переговорах как дипломат, а не сотрудник
НКВД. По крайней мере, официально.
Мой отец, как глава советской разведки, разумеется, знал и о перего-
ворах, и о подготовке к ним, но сам ни в каких переговорах участия не
принимал. Меркулов - тоже. У него, как у заместителя наркома, были впол-
не определенные функции.
Если верить некоторым западным источникам, советско-германские пере-
говоры вполне могли состояться и в 1943 году. Во всяком случае, бытует
версия, что шеф политической разведки Германии Вальтер Шелленберг пытал-
ся через Швейцарию и Швецию установить контакты с представителями СССР,
которые, как утверждают некоторые историки, были "очень заинтересованы в
такой встрече, чтобы договориться о прекращении войны. Однако контакты
были прерваны по вине Риббентропа, который потребовал, чтобы в составе
советской делегации не было евреев".
Я не могу утверждать, что немцы не пытались осуществить какие-то кон-
такты, но то, что подобных переговоров не было, знаю точно. Впрочем, как
и то, что Риббентроп не имел никакого отношения к переговорам разведки и
уж, конечно, все разговоры в данном контексте о евреях - выдумка. От Де-
канозова я знаю, как вел себя Риббентроп в их последнюю встречу. Объявил
о начале войны против СССР и тут же стал шептать: "Вы непременно пере-
дайте в Москве, что это не я. Все это, поверьте, вопреки моему мне-
нию..." Точно так же, к слову, вел себя и посол Германии в СССР Шулен-
бург. Мы просто привыкли считать, что умных людей там не было... Если
даже допустить, что немцы стремились в тот период к переговорам, Риб-
бентроп подобных условий ставить не мог. Повторяю, как к факту, я отно-
шусь ко всему этому скептически.
Чьи останки были извлечены 4 мая 1945 года из бомбовой воронки в саду
рейхсканцелярии? Действительно ли Гитлер и Ева Браун покончили с собой,
а не скрылись в суматохе последних дней войны, как это сделали некоторые
другие нацисты? Прошло почти полвека, но страсти вокруг преступника N 1
не утихают.
По одной из версий, во время Потсдамской конференции Сталину доложи-
ли, что опознан труп Гитлера, и предложили поехать посмотреть. Сталин не
поехал, но послал Молотова и отца. Это всего лишь легенда. В один из
дней, когда проходила Потсдамская конференция, мой отец и Молотов дейс-
твительно туда поехали, но из чистого любопытства, а отнюдь не по указа-
нию Сталина. Осмотрели рейхсканцелярию, бункер... Вполне естественный
интерес. Тогда, летом сорок пятого, и я с Серовым там побывал. Опять же
из чистого любопытства.
Что же касается Сталина, то когда ему доложили о самоубийстве Гитле-
ра, тот в детали не вдавался. Ему было, грубо говоря, глубоко наплевать,
отравился Гитлер или застрелился. Сказал лишь, что так уходят из жизни
бандиты и авантюристы, которые не имеют мужества ответить за содеянное.
И все, больше он к этому вопросу не возвращался.
Проявлял ли он интерес к личности Гитлера при жизни? Сталин распола-
гал материалами о всех своих противниках и союзниках. Гитлер, разумеет-
ся, не исключение. Подробные досье были не только на руководителей Гер-
мании, но и на членов правительств Англии, Франции, США и других стран.
Информацию о сильных и слабых сторонах, положительных и отрицательных
чертах, о манере вести переговоры и т. д. советскому руководству постав-
ляла разведка. Когда какая-либо иностранная правительственная делегация
приезжала в Советский Союз, разведка обязана была представить подробное
досье на каждого члена делегации.
Василевский мне когда-то рассказывал, как в войну Сталин отозвался о
Гитлере: "Это фаталист. От Сталинграда Гитлер не уйдет. Да, на Кавказ
может повернуть, но часть войск у Сталинграда все равно держать будет,
потому что город моим именем назван..."
К найденным останкам, как и к последующим расследованиям, Сталин ин-
тереса не проявил, да никто его никуда не приглашал ехать. Доложили, тем
дело и кончилось.
Обнаружили останки Гитлера органы "СМЕРШ". Однозначно были опознаны
трупы Магды Геббельс и ее детей, а с трупом самого рейхсминистра пропа-
ганды вышло недоразумение. Тот был, как известно, колченогим, и когда
допрашивали его лечащего врача, перепутали в показаниях, какая же именно
нога была у Геббельса повреждена. Это мне Серов рассказывал.
Труп Гитлера, как и Евы Браун, был сильно обожжен. Захоронили, потом
откапывали, но по косвенным свидетельствам людей, которых удалось захва-
тить, пришли к выводу, что это все-таки труп Гитлера. Полной же уверен-
ности у "СМЕРШ", разумеется, не было.
Насколько знаю, высшее руководство СССР никаких указаний об организа-
ции новых комиссий не давало. Возможно, это решалось на более низком
уровне. У нас начинали реагировать таким образом, когда в английской,
немецкой, например, прессе появлялись сообщения, что Гитлер жив. Ходили
слухи, что он скрывается то в Южной Америке, то даже в СССР. Когда уж
очень большой шум поднимался, и создавались такие комиссии. Не исключаю,
что одна из комиссий была создана по указанию наркома внутренних дел
Круглова, как об этом сегодня пишут, но ни Сталин, ни мой отец ко всему
этому отношения не имели.
Сталин и Жуков. Первый - Верховный Главнокомандующий, глава держа-
вы-победительницы, второй - выдающийся полководец только что отгремевшей
войны, но не единственный в маршальской когорте. Первый - на трибуне
Мавзолея, второй - на белом коне принимает Парад Победы. Почему именно
он? Причиной ли тому, как считается, преклонный возраст Сталина? И поче-
му ни Рокоссовский, ни Василевский, ни Конев?
Злые языки утверждают, что поначалу Верховный намеревался принимать
Парад Победы сам и даже, не имея кавалерийского опыта, сел на коня, но
тот его сбросил. "Что поделаешь, - якобы произнес Сталин, - стар я стал.
Пусть парад принимает Жуков..." Легенда? Похоже, что так. В свое время
нечто подобное, по слухам, было и с министром Николаем Булганиным. Вто-
рой раз в седло садиться тот отказался.
Когда Булганин возглавил Министерство Вооруженных Сил, изменилась са-
ма форма приема парадов. Было решено, а такими вещами занималась целая
группа людей, внести некоторые коррективы. Рассуждали так: лошадки - это
красиво, но пора от них отказаться и переходить на автомобили. Так что
никакая лошадь Булганина не сбрасывала, ему даже не пришлось в Манеж на
тренировки ходить.
Сын Сталина, Василий, ездил хорошо. Сам же Сталин и не пытался никог-
да сесть на коня. Он сразу же, когда зашла речь о Параде Победы, сказал,
что принимать его должен Жуков. Возражений, естественно, не последовало.
Командовать парадом было поручено Рокоссовскому. Очень обиделся Конев.
Да и другие командующие фронтами такое решение встретили без особого эн-
тузиазма. Но спорить, конечно, не стали...
Примерно такая же ситуация возникла, когда решалось, кто должен брать
Берлин. Уже было известно, что Рокоссовский станет после войны министром
обороны Польши, и его хотели представить человеком польского происхожде-
ния.
Отец предложил Жукова. Русский народ, считал он, вынес основную тя-
жесть войны и штурмовать Берлин должен именно русский человек. Сталин
согласился. Возможно, Рокоссовский в глубине души и был обижен, но этого
не показал. Вообще он был человеком, который всегда стоял выше личных
обид. Можно судить об этом хотя бы по его боевой биографии. Воевал он
героически, а ведь до этого были и арест, и те издевательства, которые и
он сам перенес, и его товарищи.
А вот Конев Жукову просто завидовал. То ли это была чисто человечес-
кая зависть, то ли зависть полководца, судить не берусь. Сам Конев был,
безусловно, одаренным военным, этого у него не отнимешь, хотя те люди,
которые служили под его началом, утверждали, что людей он не жалел, при
выполнении задачи шел на любые жертвы. Крут бывал нередко, мог позволить
себе избивать палкой ближайших подчиненных, например.
Был у него и еще один грех - и при Сталине, и при Хрущеве порочил лю-
дей, Жукова - в особенности. И в ЦК на Георгия Константиновича писал, и
Сталину. Да и не он один из военачальников был таким, к сожалению. Жуко-
ву, скажем, многие завидовали. Он в войну отца просил, знаю: "Дай мне
порядочного человека, желательно Серова, и я буду уверен, что он на меня
напраслину возводить не будет, а в случае чего и прикроет". И генерал
Серов до Берлина с Жуковым дошел. И к Герою его Георгий Константинович
представил.
И Сталин, и отец считали, что после войны именно Жуков должен стать
министром обороны. Если бы не Хрущев, Булганин и другие, так бы и полу-
чилось еще при жизни отца. В марте 1953 года, когда Георгия Константино-
вича назначили первым заместителем министра обороны, помню его разговор
