"Сидела у аппарата", - подумал Броди.
- Элеонора, это Мартин Броди. Вы звонили?
- О да. Ужасно неудобно беспокоить вас, Мартин. Если вы
предпочитаете...
- Нет, у меня есть время. Так что вы хотели сказать?
- Это.., ну, я звонила вам потому, что Ларри, как мне известно,
разговаривал сегодня с вами. Я подумала, может, вы знаете, но не
случилось ли чего.
"Она не в курсе дела, - подумал Броди. - Но будь я проклят, если
Элеонора Вогэн узнает что-нибудь".
- А что произошло? О чем это вы?
- Не знаю, как начать, но.., ну, Ларри, как вам известно, пьет мало.
И очень редко. По крайней мере, дома.
-И?
- Сегодня вечером, вернувшись домой, он не произнес ни слова. Просто
прошел в кабинет и, как мне кажется, выпил почти бутылку виски. Сейчас
он спит в кресле.
- Я бы не стал тревожиться, Элеонора. Вероятно, что-то его беспокоит.
Все мы попадаем в тиски время от времени.
- Я понимаю. Только.., с ним что-то стряслось. Я это чувствую. Он сам
не свой вот уже несколько дней. Я подумала, может быть.., вы его друг.
Вы не знаете, что с ним такое?
"Друг", - подумал Броди. Почти тоже самое сказал Вогэн, но он
выразился точнее: "Мы когда-то были друзьями".
- Нет, Элеонора, не знаю, - соврал Броди. - Впрочем, я поговорю с
ним, если хотите.
- В самом деле, Мартин? Я буду очень признательна. Но..,
пожалуйста.., не упоминайте, что я вам звонила. Он не любит, когда
вмешиваются в его дела.
- Не беспокойтесь. Не скажу. Постарайтесь ненадолго уснуть.
- Ничего, если он останется в кресле?
- Конечно. Только снимите с него ботинки и набросьте одеяло. Все
будет в порядке.
Пол Леффлер стоял за прилавком своей закусочной, поглядывая на часы.
- Без четверти девять, - сказал он своей жене Розе, пухленькой
симпатичной женщине, которая клала масло в холодильник. - Что ты
скажешь, если мы закроемся на пятнадцать минут раньше?
- После такого удачного дня, как сегодня, я согласна, - ответила
Роза. - Восемнадцать фунтов колбасы! Когда это было, чтобы за день
продавали восемнадцать фунтов колбасы?
- А швейцарского сыра, - добавил Леффлер. - Разве когда-нибудь
случалось, чтобы нам не хватило швейцарского сыра? Несколько таких
деньков - и мы бы недурно заработали. Ростбиф, ливерная колбаса - все
идет! Словно отдыхающие сговорились покупать бутерброды только у нас.
- Подумать только: приезжают из Бруклина, Истгемптона. Один
отдыхающий сказал, что приехал из Пенсильвании только ради того, чтобы
посмотреть на акулу.
- Разве у них в Пенсильвании не водятся акулы?
- Кто знает? - сказал Леффлер. - У нас становится, как на
Кони-Айленде.
- Городской пляж уже, наверное, похож на свалку. - Ну и ладно. Мы
заслужили один-два хороших дня. - Я слышала, пляжи снова закрыли, -
заметила Роза. - Да. Я всегда говорил: пришла беда - отворяй ворота. - О
чем это ты? - Так, ни о чем. Давай сворачиваться.
Глава 11
Океан застыл, словно студень. Ни малейшего ветерка. Солнце
пронизывало своими лучами струившиеся волны нагретого воздуха. Порой
одинокая крачка вдруг бросалась вниз за добычей и снова взмывала вверх,
а на воде еще долго расходились круги.
Катер, казалось, замер, едва заметно двигаясь по течению. На корме в
кронштейнах торчали два спиннинга, проволочные лесы разрезали
маслянистую пленку, которая тянулась за судном, уходя на запад. Хупер
сидел на корме рядом с бадьей галлонов на двадцать - в ней была
приманка. Каждые несколько секунд ихтиолог окунал черпак в бадью и
опрокидывал его содержимое за борт.
В носовой части катера двумя рядами громоздилось десять деревянных
бочонков величиной с четверть пивной бочки. Каждый опутан крепкой
пеньковой веревкой толщиной в три четверти дюйма. Ее остальная часть
длиной в сотню футов свертывалась в моток. К самым концам веревок были
привязаны стальные гарпуны.
Броди сидел на вращающемся стуле, привинченном к палубе, и боролся с
дремотой. Ему было жарко, он обливался потом. Целых шесть часов ни
малейшего ветерка. Сзади шея у Броди сильно обгорела, и всякий раз,
когда он поворачивал голову, воротничок форменной рубашки царапал
чувствительную кожу. Броди остро ощущал запах своего пота, который,
смешиваясь со зловонием рыбьих.
Потрохов и крови, вызывал у него тошноту. Он чувствовал, что ввязался
не в свое дело.
Броди посмотрел на ходовой мостик. Там стоял Куинт. На нем были белая
трикотажная майка, старые, выцветшие голубые джинсы, белые носки и
поношенные кеды.
Броди подумал, что Куинту, наверное, около пятидесяти, и хотя,
безусловно, владельцу катера когда-то было двадцать и когда-нибудь
стукнет шестьдесят, полицейский не мог представить его другим. Куинт
казался очень худым - при своем почти двухметровом росте он весил
килограммов восемьдесят. Он был совершенно лысый, не бритый, а именно
лысый, без малейших признаков растительности на голове, словно так и
родится - без волос. Когда солнце стояло высоко и припекало, он надевал
кепи морского пехотинца; заостренное лицо хозяина катера было обветрено.
Длинный прямой нос Куинта бросался в глаза. Когда Куинт смотрел с
мостика вниз, он точно задевал взглядом кончик носа. У хозяина катера
были самые темные -глаза, какие Броди когда-либо приходилось видеть. От
ветра, соли и солнца кожа на лице Куинта загорела и покрылась морщинами.
Он пристально, почти не мигая, смотрел за корму - по воде расплывалась
маслянистая пленка.
По груди Броди стекала струйка пота, и он передернулся от неприятного
ощущения. Затем повернул голову, сморщившись от острой боли в шее, и
посмотрел на пленку.
Солнечный свет, отражаясь от маслянистой глади, резал глаза, и Броди
отвернулся.
- Вам солнце не бьет в глаза, Куинт? - спросил он. - Неужели вы
никогда не носите темные очки?
Куинт взглянул на него.
- Никогда, - отрезал хозяин катера.
Его голос звучал безразлично: ни дружески, ни враждебно. И не
располагал к беседе.
Но Броди было скучно и хотелось поболтать.
- Почему?
- Они мне не нужны. Я вижу мир таким, какой он есть.
Броди посмотрел на часы. Было начало третьего: через три-четыре часа
они на все махнут рукой и отправятся обратно.
- У вас часто выпадают пустые дни?
Утреннее возбуждение прошло, -ждать было нечего, и Броди считал, что
сегодня они уже не увидят акулу.
-Как "пустые"?
- Такие, как этот. Сидишь целый день - и ничего не происходит.
- Случаются.
- И вам платят, даже если день пройдет даром?
- Конечно.
- Даже если ни разу не клюнет?
Куинт кивнул:
- Это бывает не слишком часто. Обычно какая-нибудь рыба да клюнет.
Или подцепишь чего.
- Подцепишь?
- Ну да, железкой. - Куинт указал на гарпун, лежащий на носу катера.
- И кого же вы цепляете, Куинт? - спросил Хупер.
- Всех рыб, что проплывают мимо.
- Вот как? Я не...
- У кого-то клюет, - оборвал его Куинт.
Броди посмотрел из-под руки за борт, но пленка везде оставалась
неподвижной: ни волны, ни даже мелкой ряби.
- Где? - спросил Броди.
- Подождите секунду, - сказал Куинт. - Сейчас увидите.
С легким металлическим шелестом проволочная леса на правом спиннинге
поползла вниз, врезаясь в воду прямой серебристой линией.
- Берите спиннинг, - сказал Куинт полицейскому. - Когда я дам знак,
ставьте катушку на стопор и подсекайте.
- Это акула? - спросил Броди.
От мысли, что наконец-то он встретится лицом к лицу с этой рыбиной, с
этим чудовищем, ночным кошмаром, у Броди забилось сердце. Во рту
пересохло. Он вытер руки о брюки, вынул спиннинг из кронштейна и зажал
его между ног, продолжая сидеть на стуле.
- Белая? - рассмеялся Куинт лающим смехом. - Нет. Какая-то мелочь.
Малость потренируйтесь, пока ваша рыбина не найдет катер. - Куинт
понаблюдал за леской еще несколько секунд, затем приказал: - Подсекайте!
Броди нажал на стопор, наклонился и резко отпрянул назад. Конец
спиннинга изогнулся дугой. Правой рукой Броди попробовал вращать ручку
катушки, чтобы подтянуть рыбу, но ничего не получалось. Леса продолжала
быстро уходить в воду.
- Не тратьте зря силы, - посоветовал Куинт.
Хупер, сидевший на транце, поднялся.
- Давайте я подберу лесу, - предложил он.
- Не надо, - бросил Куинт. - Оставьте спиннинг в покое.
Хупер с недоумением и слегка обиженно посмотрел на владельца катера.
"Да что ты понимаешь в этом деле?" - подумал Броди, заметив
недовольство на лице Хупера.
- Если держать лесу натянутой слишком долго, то можно лишиться
крючка, - спустя минуту продолжал Куинт.
- Вот как? - удивился Хупер.
- А мне говорили, что вы знаете толк в рыбной ловле.
Хупер промолчал. Он повернулся спиной к Куинту, потом сел на транец.
Броди держал спиннинг обеими руками. Рыба погрузилась на глубину и
спокойно ходила из стороны в сторону.
Броди принялся наматывать лесу на катушку; он то нагибался, быстро
вращая ручку, чтобы подобрать провисшую нить, то подтягивал добычу,
напрягая мускулы плеч и спины. Левое запястье болело, а пальцы правой
руки свело от напряжения.
- Кого я поймал? - спросил он.
- Голубую акулу, - ответил Куинт.
- Должно быть, с полтонны.
- Нет, фунтов на сто пятьдесят, не больше, - рассмеялся Куинт.
Броди подтаскивал рыбу и нагибался, подтаскивал и нагибался, пока
наконец не услышал голос Куинта:
- Вы делаете успехи. Нажмите на стопор.
Броди перестал крутить ручку катушки.
Куинт лениво соскользнул по трапу с ходового мостина. Он держал в
руке старую армейскую винтовку "М-1". Хозяин катера остановился у
планшира и посмотрел вниз.
- Хотите увидеть рыбину? - спросил он. - Глядите.
Броди встал и, продолжая на ходу наматывать провисавшую лесу,
приблизился к борту катера. Акула казалась неестественно голубой в
темной морской воде. Она была около восьми футов длиной, изящная, с
большими грудными плавниками. Рыба медленно ходила из стороны в сторону
и больше не сопротивлялась.
- Красавица, правда? - заметил Хупер.
Куинт снял винтовку с предохранителя и, когда морда акулы показалась
в нескольких дюймах от поверхности, быстро выстрелил три раза. Пули
проделали в голове рыбы аккуратные дырки, но крови не было. Акула
вздрогнула и замерла.
- Готова, - сказал Броди.
- Как бы не так, - возразил Куинт. - Возможно, оглушена, да и только.
- Хозяин катера достал перчатку из кармана брюк, сунул в нее правую руку
и ухватил проволочную лесу. Потом вытащил нож из ножен, висевших на
поясе. Пасть акулы была приоткрыта на два-три дюйма, ее правый глаз,
слегка затянутый белой пленкой, тупо смотрел на Куинта. Хозяин катера
засунул нож между мелкими треугольными зубами акулы и попытался их
разомкнуть, но рыба намертво стиснула челюсти. Куинт тянул на себя и
поворачивал нож, пока не высвободил. Он засунул его обратно в ножны и
достал из кармана кусачки.
- Я думаю, вы платите неплохо, поэтому можно позволить себе остаться
без крючка и поводка, - заметил Куинт. Он поднес кусачки к проволоке и
собрался перекусить ее. - Минутку, - вдруг передумал хозяин катера,
засовывая кусачки в карман и вновь вынимая нож. - Глядите. Это всегда
вызывает восторг у моих клиентов. - Левой рукой он поднял большую часть
акулы над поверхностью воды и молниеносным движением распорол ей брюхо
от анального плавника почти до самой головы.
Рыба обмякла, и кровавые потроха - белые, красные, голубые -
вывалились в воду, словно куча грязного белья из корзины. Затем Куинт
перекусил лесу кусачками, и акула соскользнула за борт. Как только
