погруженный в раздумье. Майора неприятно изумило бы, если бы он узнал, что
лейтенант думает не только лишь о розыске свирепого убийцы, но и о
неотоваренных продуктовых талонах своей семьи. И, более того, все это
каким-то образом связано с информацией о содранной с трупа и пропитанной
солью коже, которую обнаружили примерно на том же расстоянии, что и
голову, но в другой стороне. Когда лейтенант узнал об этом, ему едва
удалось подавить рвотный позыв. Теперь же Шиповатов рассуждал о
возможности факта каннибализма с отвращением, но внешне спокойно. И еще
спокойнее выслушивал майора. А порассказать тому было что, тем более, что
по ходу повествования майор анализировал происшествие, опираясь на свой
огромный опыт.
- Думаю, Максим, это он. Не хочу утверждать безоговорочно, но, мне
кажется, я его узнал. Я на дежурство уходил в тот вечер, когда с моими это
случилось... Смотрю - парнишка в телефонной будке: говорит с кем-то...
Чрезвычайно похож на этот фоторобот. Да, кстати, там мальчишки наши
местные околачивались допоздна. Последние дни перед школой... Ты же
помнишь, что моих приблизительно в полночь и убили... Пацанам из сада все
должно было быть видно как на ладони. Они хотя и выпивали, конечно,
помалу, но уверяют - за подъездом глядели, делать-то все равно нечего. И
чужих никого не было. Было открыто окно в кухне... То же самое, если б кто
в окно лез - видать мальчишкам, да и подхода к дому нельзя миновать -
освещенное пространство... А тот сопляк в телефонной будке согнулся над
трубкой, а меня увидел - отвернулся и искоса наблюдает. Я еще подумал:
девчонку поджидает, маскируется? Этот таксофон уже неделю не работал,
кто-то микрофоны все время выкручивает. Знал бы тогда, что этот паренек
неспроста горбится...
Сейчас вспомнил - и действительно, подходит под все описания. Саша -
девица глазастая. Я отца ее знаю - наш районный хирург, Налик Назарович...
- А-а, я тоже что-то слыхал.
- Да, толковый врач. Милостью Божией, что называется. Бывал я у него.
- Он ведь не так давно к нам приехал. Земляк ваш, Иван Зурабович?
- Земляк. Только он в Баланцево всего пять лет, а я - тридцать пять.
Будто здесь и родился. Да только вот все одним махом развалилось...
- А Минееву эту, Ларису, вы тоже знали?
- Кого же мне не знать в Баланцево, если я уже пятнадцать лет на
оперативной работе?.. Она действительно дружила с Сашей Абуталибовой,
часто дома у них бывала. И я к Абуталибовым заходил. Поначалу - проведать,
посмотреть, как земляк устроился. С этим сразу наладилось, таким врачом
оказался, что к нему за месяц запись, из Москвы валят. Не я ему - он мне
при случае мог протекцию оказать. Ларису, правда, видел всего раз, но мне
и этого пока хватает - держит память. И хлюпика этого порченого не забуду.
Как бы только на него выйти? Пока что фоторобот распространим, если он в
Баланцево или в окрестностях - достанем...
- Да, я сделал выборку, Иван Зурабович: по району пять нераскрытых
убийств. Но и у соседей не лучше. Одних детей пропавших... И все - за
последнее время.
- Максим, что за терминология! Я не хуже тебя сводки изучал. Твое
"время" - это четыре последних года. В пяти соседних районах пропало
четырнадцать детей в возрасте от трех до шести лет. И кожа эта засоленная,
кстати, тоже покоя мне не дает... И все-таки не верится, даже в наше
крутое время. Ведь не тридцать второй год на Украине. Трупов-то нет... О,
звонят. Что-то долгонько молчал - едва не полчаса... Лобекидзе.
Посетитель? Пропустите. Все, Максим, давай за дело.
Домой в этот вечер Лобекидзе попал, как обычно, поздно. И, как
обычно, Фрейман еще не спал, просматривая в гостиной свои бесчисленные,
непрерывно множащиеся бумаги, делая выписки и объемистые подсчеты. Как
вполне советский человек, Фрейман, имея электронную записную книжку, с
большим удовольствием пользовался обычной. Итоги, видимо, получались
ободряющими - улыбка американца подтверждала это лучше всяких слов.
- Ну, что нам день текущий подбросил на фронтах борьбы с
преступностью? А, Иван Зурабович?
- Ползем мало-помалу. Поймать - поймаем, да уж больно все это
медленно.
- Жаль, Иван. А я тут хотел вас немного развлечь. Дело любопытное,
только к правосудию отношение имеет весьма отдаленное. Одному мне,
пожалуй, не справиться - поотстал, признаться.
- Что-то не похоже. По-моему, напротив, в авангарде передовых
экономических веяний...
- Вот как раз об экономике и речь. Кажется, приближается мое
страховое общество к победному...
- Финалу?
- Хороши шутки! К старту! Недалек тот час, когда ленточка будет
торжественно перерезана. И столько уже обнаружилось желающих подержаться
за ножницы, а значит, и полакомиться объедками пирога, который обещает
быть жирным, - что, право, надо признать, тут вы Америку обставили. Ваш
бюрократ и ненасытнее, и сплоченнее. Ни один без куска не отвалится.
Причем только "зелеными" и только на счета в зарубежных банках.
Прогрессивно мыслят, вот это я понимаю. Так вот, из заслуживающих доверие
источников мне стало известно, что во второй российской столице хапуги
пожиже и сквозь их легионы пробиться полегче. Собчак их там, что ли,
пугнул? А вопрос о том, где, как и когда открыть дело, - из самых важных.
Лучше повременить, но начать работать на условиях, которые в конечном
счете позволят иметь наиболее благоприятный режим. Кстати, на Петербург и
вы меня сориентировали...
Разговор оказался как нельзя более кстати. К этому моменту в кармане
пиджака майора уже лежало командировочное удостоверение - следы
неуловимого Ника могли, по некоторым признакам, отыскаться в Питере.
Так что, уже следующей ночью "жигули" Лобекидзе мчались в направлении
северной столицы, а рядом дремал невозмутимый Фрейман со своей неизменной
пухлой, обтянутой сафьяном папкой.
В детском саду царила необычная атмосфера. Взвинченность и напряжение
взрослых малыши ощущали каждую минуту. У персонала садика были большие
проблемы. Рекордный прыжок цен и куда менее заметный - зарплаты заставили
искать дополнительные источники дохода. Доходило до смешного. Например,
пятеро сотрудниц, словно позабыв, что участвующий в лотерее просто платит
еще один налог, каждую зарплату вскладчину приобретали несколько
лотерейных билетов. В этот раз - аванс, денег поменьше, - были куплены
всего три. Предполагаемый выигрыш договорились разделить поровну.
Наивные люди! Но и в тайном механизме судьбы иной раз происходят
какие-то сбои. На один из билетов выпал выигрыш - и какой! Издалека, из
каких-то неведомых глубин всплыла сияющая новенькая "волга".
Однако тут вышла заминка. Держательница билетов, среди которых
находился и тот единственный, неслыханно счастливый, объявляться на работе
не спешила. В ее семье случилась беда. Остальные члены "пятерки" вынуждены
были пока довольствоваться прикидками рыночной стоимости автомобиля да
болтовней в курилке.
- И чего она тянет? Знает ведь - номера переписаны. - Худощавая, но
привлекательная даже в своих прямоугольных "ученых" очках Алия Этибаровна
возмущалась со всем пылом, позволительным интеллигентной особе. - Вот так
всегда, до первого испытания. Мы-то, дуры, - сбрасывались, последние
отдавали. Чуяло сердце - не по себе мне было на этих похоронах. Еще
подумала - и чего так расчувствовалась? Если б сама за гробом не шла -
подумала бы, что и похороны эти...
Алия Этибаровна работала инженером в соседнем ЖЭКе, но водила дружбу
с нянечками и воспитательницами и, разумеется, принимала участие в
невинных лотерейных авантюрах.
- Ну ты даешь, Алия! - выдохнула дым бухгалтер, дама в белом халате.
И хотя сигарету она "стрельнула" у Алии Этибаровны, не преминула уколоть
подругу: - Ну как ты можешь? Это какое-то кощунство просто, - она томно
закатила глаза, но, вспомнив, о какой сумме речь, прекратила ломать
комедию. - Нет, не могла она липовые похороны устроить. Ты, Алиша, за кого
ее держишь? Болел ее Юрка - это точно. Ты же не думаешь, что она его -
сама?
- Да, "волга" сейчас под миллион тянет. Хоть и "деревянных", но пока
и они чего-то стоят. На что не пойдешь за миллион!
- Да любая! И не дай Бог, Алиша, у тебя бы билет оказался. Только б
мы его и видели. Я же помню, как ты за двадцатку к зарплате готова была
глотку перегрызть.
- Ладно, девочки. Как бы там ни было, а этой Аньке наши денежки я
заграбастать не позволю.
- На тебя, Алиша, вся надежда. Наш договор - пустой звук, никакой
законной силы не имеет. Пошлет нас Анька подальше - вот и весь дележ. Я у
юриста узнавала.
- Могла бы и меня спросить. Я б не хуже растолковала. Ладно, Светка,
что мы в самом деле по курилкам треплемся, будто сами чужие деньги
зажилить хотим. Едем к Аньке. Нечего больше тянуть. Скорбь скорбью, а
денежки за "волгу" сами по себе.
- Может, подождем, Алиша? Она ведь и так через два дня на работу
выйдет... - неуверенно промямлила пухлая коротышка.
Алия Этибаровна уничтожающе рассмеялась:
- Ты бы на себя посмотрела! У тебя на лице написано: "двести тысяч,
мои двести тысяч!" - и больше ничегошеньки. Так что давай не будем. Деньги
я у нее добуду, - подмигнула, расплылась в улыбке. - Только бесплатно я
крутиться не стану. Кончились эти времена. Придется чуть-чуть увеличить
мою долю - за труды. И я, кажется, уже знаю, за чей счет.
- За мой?
- Чуть-чуть, чисто символически. Остальные все согласны. Билет возьму
у вас на глазах, не бойсь. А вот насчет Анькиной доли придется подумать.
Надуть она таки вас пыталась, так что следует ее наказать. Если все хорошо
пройдет, с тебя и копейки не возьму. Может, еще и поделюсь. Ты меня
знаешь.
Именно поэтому и вздохнула Светлана Ильинична, подумав, что
выигрышному билету безопасней было бы оставаться у Анны Карповны, чем в
смуглых, сильных, с кровавым лаком на ухоженных ногтях ручках Алии
Этибаровны. Оттуда вырвать деньги будет потруднее, а уж большие - и
подавно. Но отступать было поздно. Энергия Алии Этибаровны сметала все
преграды на пути к добыче, и, понадеявшись на то, что в присутствии подруг
удастся контролировать события, Светлана Ильинична отдалась на волю
течения.
И события не замедлили последовать. Через час квартира Анны Карповны
являла собой полотно, которое можно было бы назвать "После обыска". А так
как милиция к операции не привлекалась, то ее сотрудницы, не чуждые
известной терминологии, поправили бы: "После разгона".
Выпотрошенные ящики и шкафы, на пол вывален всякого рода домашний
скарб, выглядящий в кучах особенно неприкаянно. И вокруг всего этого,
потирая с угрозой руки, похаживала мечущая громы и молнии Алия Этибаровна.
Казалось, она не собирается ограничиться одними словами. И хотя Светлане
Ильиничне робеть было ровно не с чего, но и она ежилась, словно хотела
стать меньше, уйти в кресло под гневным взглядом Алии Этибаровны. Анна
Карповна и ее дочь-первоклассница казались перепуганными насмерть. Что
можно скрыть от женщины, которая годами оттачивала бдительность на
общественном поприще, вытряхивая из сослуживцев членские взносы и прочие
поборы? Сейчас же она сражалась за свое.
- Ты кого, Анька, за нос водить вздумала? Что, хоронить понравилось?
Так за этим дело не станет. - Ненавидящий взгляд остановился на девочке.
Внезапно Алия Этибаровна обернулась: - А ты, Светлана, что молчишь? Тут и
о твоем кровном речь. Не будь меня, так вы, ослицы, глядишь, поверили бы
