дают, но к "стенке" не прислоняют. Нет, он, Углов, никогда раньше не
совался в подрасстрельные дела! Украсть, аферу построить - это дело... Да,
показал-таки Павел Петрович, кто здесь главный. И от сладкого бывает
оскомина. А вот за историю с мальчиком точно могут "разменять". Все,
казалось, рассчитал, да, видать, не до конца. Верхнее чутье подсказало,
что боссы мафии недовольны. Когда полжизни прошло в уголовном мире, курсов
психологии не требуется. В добродушном взгляде без запинки читаешь угрозу
похлеще, чем в автоматном стволе. Но как было пройти мимо? Там, на
толкучке этой автомобильной, "зверь" горный сам в руки шел вместе со своей
новехонькой снежно-белой "девяткой". Доллары ему, козлу, подавай! И как
натурально возмущался: "Такого еще не было! Как это - ребенка в залог? Мы
народ честный, сказал слово - камень!". Вот и кинул его на свою голову.
Отдал ему мальчишку, а потом, своими же руками, - все, что за год
наворовал. Да сгори они, эти деньги! Лучше бы в унитаз их спустить, чем к
пацану этому прикасаться. Сам себя под расстрел подвел! Но как же было
устоять, когда за спиной такая крыша! Крыша... Крыша как раз и завалилась.
Пацана жалко, что поделать. Но себя - жальче...
Не по-сентябрьски сырой и промозглый вечер. Транспорт лавиной прет по
трассе. Поток в Москву - более интенсивный. Едва не доставая друг друга
бамперами, машины суетливо перестраиваются, меняют ряд, обгоняют. Из
столицы поток движется спокойнее, словно копя силы перед дальней дорогой.
Здесь много профессионалов, дальнобойщиков, для кого дорога - жизнь, и,
как ни торопись, время быстрее не побежит, а укорачивать отпущенное никому
не охота.
В белесом сумраке габаритные огни на кабинах автопоездов сливались в
прерывистые строчки. Чем ближе к условленному часу, тем напряженней
становились лица команды, готовившейся к встрече. Две черных "волги"
прикрывали юркий светленький "запорожец", на котором не задержался бы
ничей взгляд. Однако двигатель от "шестой" жигулевской модели придавал
невзрачной "мыльнице" некоторые дополнительные - и довольно ценные -
свойства.
Мастер - золотые руки, специалист по волшебным преображениям угнанных
машин и прочим техническим нуждам мафии, отрекомендовал Углову свое
творение: "Зверь - машина. Если водитель нормальный - "делает" на трассе и
"девятки", и иномарки. Про город и говорить нечего. Верткий, неприметный -
чего тебе еще надо? Конечно, девок катать на "мерседесе" сподручнее. Но по
сухому - лучше этой машины и не надо. Зимой, конечно, - ставь на прикол, с
печкой беда. Нету ее вовсе. Ставить некуда. Ну да ты парень битый, до зимы
заработаешь - будет у тебя и "мерседес". Ко мне от станка не приходят.
Налить тебе? Ну-ну, ГАИ боишься? Да они "мыльницы" не трогают. Я, бывало,
вдребезги за руль садился, а никто не берет, аж обидно. Его за машину не
считают, тебя - за человека. Знали б легавые, сколько эта тележка
повидала... Нет, деньги ты убери. Уже уплачено. Шеф сполна рассчитывается,
а сверху я не беру - не кусочник. На водку хватает".
И побрел развинченной походкой, потеряв интерес к несостоявшемуся
собутыльнику, с наполовину опорожненной чекушкой - от "запорожца" туда,
где мягко сиял красавец "фольксваген-пассат". Огромный, серебристо-серый,
он разместился в глубине гаража. Угнали его на глазах Углова. Толпа
болгарских цыган ввалилась в "Пекин" с шумом и гамом, как от веку все
таборные ватаги. Удачно угнанным "пассатом" хвастались в открытую, как
мировым рекордом по толканию ядра. Не опасались ни азиатов, сосредоточенно
жующих загадочные яства, ни широко известной не только в "Пекине" компании
баланцевских "деловых". Народ сидел солидный. Здесь даже Павел Петрович с
его непререкаемым авторитетом был всего лишь первым среди равных. Однако
не быть бы ему первым, если бы не мгновенная реакция и способность
ориентироваться в любых обстоятельствах. Коротко бросил что-то на ухо
сидящему рядом Георгию. Тот сейчас же вышел своей мягкой, летящей
поступью, ничьего внимания не привлекая, придерживая полы свободно
скроенного пиджака. Даже зная, что без "ствола" кавказец не выходит, Углов
ничего не смог заметить. За этот месяц он вообще многое узнал. А ведь срок
невеликий, и Георгий сыграл в этом особую роль. Навыки у кавказца имелись
самые разнообразные. Вот и теперь дверь "фольксвагена", стоявшего под
окнами ресторана, подчинилась ему, словно и не была заперта. Цыгане,
сидевшие вблизи окна, остолбенели. Тот, который еще минуту назад, когда
Георгий приближался к машине, расписывал приятелям хитрую систему
сигнализации "пассата", быстрым шагом, памятуя о респектабельности
заведения, направился к выходу. За ним двинулись четверо, засунув в
карманы тяжелые лапы, унизанные перстнями.
Павел Петрович словно втянул в себя вопросительный взгляд Углова,
успокаивающе усмехнулся. Собственно, Углов и сам уже заметил, что за
Георгием, не привлекая внимания, последовали двое из охраны ПэПэ.
Спортивные парни, не расстающиеся с пневматическими пистолетами,
незаменимыми в критических ситуациях. Углов поморщился, представив, что
сейчас произойдет за окном. Дело пахло не только разборкой с цыганами, но
и неминуемым столкновением с милицией. Вокруг "Пекина" ее в достатке. В
горячке, конечно, можно этим и пренебречь, да только потом обернется
большими купюрами.
Обнаруживать любопытства не стоило, но все равно он искоса
непроизвольно поглядывал сквозь стекло. Правда, смотреть уже было не на
что. Одновременно с дверцей Георгий дернул и крышку капота, даже не
оглянувшись на возникших позади и справа парней из прикрытия. Замкнул
проводку, коротко махнул рукой, прыгнул в машину, и "фольксваген" рванул с
места.
Один из цыган кинулся было в сторону милицейского поста, но его
удержали более рассудительные товарищи.
Поднимать шум из-за краденого автомобиля резона не было, как не было
резона настраивать против себя могущественную группировку ПэПэ. Если
обыватели к цыганам относились с известной опаской, то мафия - с
нежностью, как к легкой добыче, которая всегда под рукой.
Миновала всего неделя, а "фольксваген", перекрашенный в солидный цвет
серого асфальта, с выправленными документами был почти готов перейти в
полное и безраздельное владение к Георгию. Еще день-другой, и
мастер-золотые руки выдаст кавказцу из гаража машину - новенькую, ни у
кого не вызывающую сомнений.
Однако Углов оглядывал аэродинамические зализы "пассата" без особой
зависти. "Наверх" он уже не стремился, а драпать из этой истории и на
"запорожце" в самый раз. В блатном мире человеческую ценность не маркой
машины меряли. Достаточно было одного слова Павла Петровича - и Углов
занял место руководителя операции, где была задействована отчаянная
братва.
Камазовский автопоезд причалил к месту встречи точно в назначенное
время, мягко и для такой громадины почти бесшумно. Грузный пожилой киргиз
на удивление легко выпрыгнул из высокой кабины, с наслаждением размял
затекшие плечи. Из глубины кабины настороженно ощупывали встречающих
взглядами двое сопровождающих.
Груз не располагал к шуткам, все держались настороже, и Углов,
невзирая на радость, стремился избегать резких движений, сказал коротко:
- Привет. Точность - вежливость королей. На компьютере режим движения
просчитывали? Минута в минуту, просто не верится. Сразу видно
профессионалов. Так, это - вам... Зарплата. Не густо, прямо скажем, за
такую дальнюю поездку.
Не меняя выражения изрытого крупными оспинами лица, водитель принял
оторванную половинку сторублевки, осветил узким лучом фонарика,
внимательно проверил номер. Пробежал взглядом по водяным знакам и лишь
тогда, удовлетворенный, соединил со своей половиной. Совпадали до мелочей.
Довольный, сунул бумажник в карман мятой, припачканной смазкой телогрейки.
Такого обращения Углов не стерпел.
- Стоп, приятель. Экзамены не так держат. По-моему, ты еще не
предъявил свой пропуск, - и, заметив, что киргиз недоуменно уставился на
него, резко добавил: - Дай-ка и мне на купюру поглядеть. Парень ты
хороший, только нет такой профессии.
- Смотри, пожалуйста, смотри. Читай, считай, только не очень долго.
Груз портится. Яблоки - товар нежный.
И действительно, торопились все. В перевалке ящиков приняли участие и
оба сопровождавших груз охранника, оставившие в кабине короткоствольные
автоматы. Проверка прошла нормально, и напряжение спало. Да и при прямом
контакте два ствола, даже таких крутых, как "узи", погоды не делали.
Водитель автопоезда утомленно развалился за рулем, отдыхал. Углов
промолчал - было кому таскать тяжести. Мужик, может, и знать не хотел, что
там под этими яблоками. Что ему до денег в ящиках, которые день ото дня
теряют покупательную способность и только вот так - сотнями килограммов -
что-то еще значат. Везут их сюда фургонами, назад - теми же фургонами -
тонны товара.
К физическому труду, пусть и в блатных мастях, Углов всегда относился
с отвращением, и сознание того, что таскает он, в сущности, миллионы,
грело лишь поначалу. Последние штабеля воняли уже совсем омерзительно -
испорченным сыром, затхлостью, овощной гнилью и мерзлой землей.
- Холодно у нас в горах - через всю страну проехали, а денежки не
оттаяли, - один из охранников, видно, тоже не в восторге от работенки,
замедлил шаги. - У нас в аулах по сберкассам не бегают. В земле - оно
надежнее. Без процентов, зато не приходится потом месяцами свое же назад
выклянчивать. А у каждого серьезного хлопца - не меньше миллиона.
И, словно подтверждая свои слова, энергично перебросил ящик в руки
детины, стоящего, пригнувшись, в кузове микроавтобуса. Как и рассчитывали,
ящики с деньгами заполнили как раз три "рафика", которые по сигналу
подтянулись к группе на обочине. Казалось, операция длится долгие часы, но
неумолимо точная "сейка" на запястье Углова свидетельствовала, что не
прошло и четверти часа. За всей процедурой следили со стороны вооруженные
охранники, да и себя Углов числил не подарком. И хотя милиция в
действительно крупные дела без особой надобности не лезла, но все
облегченно вздохнули, лишь когда ящики с их специфическим грузом под
внушительным конвоем укатили по назначению. Погрузка компьютеров и прочей
техники для братской Киргизии шла уже без Углова. Его задача - обеспечить
этап с деньгами. Ответственность за наличные всецело лежала на нем.
Павел Петрович восседал в своем любимом кресле, уставившись невидящим
взглядом в лист бумаги с перечнем многоразличных, но непременно дорогих и
дефицитных предметов. Казалось, он отрешился от всего. Однако те, кто знал
его получше, не сомневались, что роскошь предаваться чистому созерцанию
деятель такого масштаба позволить себе не мог. Иначе бы ему просто не
вскарабкаться на верхнюю ступеньку, и тем более на ней не удержаться.
Георгий возник как всегда бесшумно, легким покашливанием давая знать
о себе.
- Прибыл. Какие распоряжения будут, Павел Петрович?
- Ты же знаешь. Деньги - на базу, Угла - на ковер. Справился -
молодец, честь ему и хвала. Впусти.
Георгий презрительно сощурился. Помедлив, осторожно заметил, как бы
себе под нос.
- Оно, конечно - неслыханный подвиг. Машину с деньгами, видите ли, он
встретил! Там и близко опасностью не пахло. Кто бы лапу поднял на ваше?
- На наше, Георгий. Я пока манией величия не страдаю. В этом и сила.
Не то бы уже давно все пайку жрали или сами друг друга перекололи. Я сам
