каменщиков. Эта площадь - она же "золотым" кольцом была опоясана. Не
голытьбой, которой терять нечего, которая жизни свои на танковые гусеницы
мотала, а людьми солидными, серьезными. И помогали они, хоть и не
последним, но крепко, так, как мелюзге не по карману. Иначе откуда бы
взяться всему этому - от железобетонных блоков до ящиков с шампанским,
оружия и самого дорогого, того, что дороже всего стоит, - людей. Тех, кому
отступать некуда, у кого за спиной - смерть. Смерть и впереди, если только
не свернуть с пути, на который трясущимися руками взялись выводить страну
"путчисты". Но уж верная гибель - бездействие. Одно успокаивало - наши
бестолочи даже переворот как следует организовать не могут. Решимости, что
ли, им не хватило? Могли бы у блатных призанять, коль самим слабо. Жулики
бы поделились - хватило бы на дюжину ГКЧП. Только они всегда подальше от
политики держались. Но и это кончилось. Хватит. Так на горло наступили,
что и мертвый встрепенется...
Углов сидел дома и пил горькую. Правда, карабахский коньяк не горчил
- темный, маслянистый. Да и дачка в уютном Заречье если и могла назваться
домом, то, увы, лишь временным. Не всегда эти стены радушно принимали
Углова. Но в этот раз молодая хозяйка пустила. Друзья посоветовали по
месту прописки даже и не соваться, как и во все те квартиры, где его
привыкли видеть. Все угодило "под колпак". Благо, в органах остались еще
надежные люди, которые думают не только о политических амбициях, но и о
том, что семью кормить надо.
"Всех, кто дома, Сережа, приберут. Уже прибирают. Списки без дырок.
Так что, в Баланцево и духу твоего быть не должно. Уходи в какое хочешь
подполье, причем завтра уже может оказаться поздно. Домой и не
заглядывай". Любят, однако, сволочи, живую копейку. Ладно, пусть и не
задаром, да вовремя. Впрочем, не исключено, что за свою шкуру трясутся.
Покрывать-то их, краснопогонных, - с какой стати? Да, не без головы
"гражданин начальник", недаром крупные звезды на плечах носит...
Свет в бревенчатой дачке горел теплый, манящий. И не обманул. Приняла
Аленка, не оттолкнула. Еще мягче стала, уютней. Однако пластиковые пакеты
из машины не стал вынимать. Не то чтобы побоялся, - девка проверенная, не
воровка, - а уж очень ладно умостился под капотом белый порошок, если что
- все наготове. Так, с пакетами, и на площадь поехал. События такие, что
не до бизнеса - шкуру бы спасти. Только когда угнали машину - вскинулся.
На очень большую сумму порошка пропало. Сразу подумал - все, с концами.
Однако следы отыскались. А лучше б и не отыскивались. Переворот ли, путч
ли, - эти наркотик из рук не выпустят...
Лежал на диване опустошенный. Вяло тянулись мысли. Не хотелось ни
коньяку, ни ласки. Хотя Алена это умела, и, как казалось, искренне. Жалела
его, интересовалась. Завидная девка. Не верилось, что живет без мужика,
одними его нечастыми гостеваниями. Еще работая в гостинице, редко получал
от ворот поворот, а если и получал - не больно-то и расстраивался. Когда
дела в порядке - ворот много. Это сейчас все кувырком...
- Сережа, ну что ты киснешь? Все образуется! Хуже бывало - ну
подумаешь, машину у него угнали! Делов-то! Жил и без машины...
- Машина!.. Много ты понимаешь! Стал бы я из-за этой жестянки
дергаться! Хоть и в цене они сейчас, а жизнь дороже... Не пустая она была,
Алешка.
- Господи! Запаска в багажнике...
- Не спорь, не заводи ты меня. И тебе бы не говорить, да больше
некому! Обложили меня! Да нет, сам... Сам облажался, как щенок...
- Не убивайся ты так, Сережа. Все утрясется. Как в песне: "Все
вернется, обязательно вернется. А вернется - значит, будем жить". Ты же
любил ее. Помнишь пели...
Устало уронил голову на сомкнутые руки, так, что она едва не
провалилась между широко раздвинутыми коленями, просипел глухо, через
силу, словно горло стягивало петлей:
- Жить... будем! Хорошо тебе, несмышленой. Позавидуешь... Лишнее там
было, в машине. Меня и без того мутило... ну да это от путча, не меня
одного - всю страну пучило. Знаешь же - на миру и смерть красна. А тут в
одиночку гнут. Хорошо, если этих щенков-угонщиков не повяжут с моей
"девяткой". Только начнут номера сверять на двигателе - а там пакеты...
Под капотом искать не долго. А если сопляки еще и в аварию влипнут -
совсем класс. Уж наверняка не корма у них пострадает. До тюрьмы,
разумеется.
- Да что ты заладил - тюрьма да тюрьма?
- И верно, чего это я? До тюрьмы еще и дожить надо. Товар не мой -
платить за него придется. Не здесь, так на зоне. Москва - не Баланцево.
Если я у себя в деревне авторитет, то там живо хвост обрубят, отучат перья
подымать. Как чувствовал - с машины началось - машиной и кончилось...
Бурные августовские дни благополучно миновали. Впрочем, не для всех.
Помимо растасованных по камерам самой известной в стране тюрьмы
незадачливых спасителей отечества, пострадал и еще кое-кто. Разворачивался
поиск пособников "хунты" - и важных, и помельче, а порой и вовсе мнимых.
Не много, правда, отыскалось кандидатов из сфер высокой политики за
решетку. Но количество компенсировалось качеством. Со сталинских времен не
видывали тюрьмы столь представительных подследственных. Впрочем, были и
иные, рангом пониже, но и они в камеры не рвались...
В кабинет следователя Углов вошел ровной, твердой походкой, как и
полагается честному, ни в чем не замешанному человеку. Уселся на
привинченный к полу табурет основательно, не делая попыток придвинуть его
поближе к столу, как человек бывалый, не склонный к пустым усилиям. Однако
поговорка "языком молоть - не мешки ворочать" здесь себя не оправдывала
Каждое слово давалось с трудом, словно процеживаясь сквозь плотный фильтр.
Любое лишнее могло стать роковым.
Майор Лобекидзе свое дело знал и умел обнаружить даже ничтожную
зацепку. Известность среди криминальных элементов Баланцево он приобрел
вполне заслуженно. Допрос вел ровно, не повышая голоса, но на эту
обволакивающую мягкость беззаботно покупались лишь последние фраера. Да и
то редко - Лобекидзе обычно принимал дела особой сложности, с серьезными
фигурантами.
- Да, Сергей Александрович, вы совершенно правы - иной раз новички
таких дел наворочают, что и корифеям уголовного мира эдаких дров не
наломать. Обидно, конечно, что под вас, как вы выражаетесь, такой номер
кто-то сооружает. Мало того, что угнали машину, так еще и наркотики
подбросили. Два пакета. И, - майор назидательно поднял указательный палец
свободной левой руки, - представьте, с вашими отпечатками пальцев.
- На наркотике "пальчики"? Впервые про такое слышу! - искренне
удивился Углов, расплываясь в любезной улыбке. - Сдается мне, на номер
убрать хотите. Только я локш не потяну - в признанку сроду не ходил. Могли
бы и посвежее что-нибудь выдумать, а то зациклились - "пальчики",
"пальчики"... С меня хватит и прошлой ходки. Только тогда вы не меня -
судью убедили, что "на деле" я свечкой капнул на палец, и по капле воска..
- А что - что-нибудь напутали?
- Не напутали, а меня припутали ни за что. Ну да на пересуд после
срока я уж подавать не стану, компенсацию не потребую. Однако хватит под
меня капканы мочить. Неужто такой гладкий наркотик изобрели? Сам-то я не
балуюсь, но вроде не лыком шит. Или ампулы какие-то стеклянные я щупал?
Где там эти самые, потожировые?..
- Не надо, Углов. Чего лезть на рожон? Лучше дружить, чем ссориться.
- Я с вами не ссорюсь. Только и дружбе особой взяться неоткуда.
Предпочитаю мирно сосуществовать. Я - обыкновенный, вполне лояльный
гражданин...
- В машине у которого оказалась партия наркотика. Ну ладно, о
лояльности мы еще поговорим. Так вот, отпечатки ваши обнаружены на
полиэтиленовой упаковке...
- В которую я заворачивал цветы для девушки, а потом выкинул рядом с
урной. Ну да, конечно, нарушил общественный порядок - следовало бы в урну,
да поглубже. А то кто-то подобрал, да и в своих целях и воспользовался -
расхлебывай теперь...
- Плотно, значит, за вами следили враги. Очень хотели напакостить.
Что ж, будем искать их, нехороших. И, сдается мне, далеко ходить не
придется. Вы мне, Углов, расскажите об этом дне с самого начала.
- Это когда я пленку мимо урны бросил?
- Может быть. Но в первую очередь, как вы с "девяткой" своей
расставались. Понимаю, что воспоминание неприятное, но все-таки интересно.
Лица угонщиков хоть чуток, а рассмотрели? Вы же говорите, что столкнулись
с ними...
- Столкнуться-то столкнулся. Да толком разглядеть ничего не успел.
Стекла у меня сплошь тонированные, снаружи и днем ни черта не разглядишь.
Знал бы, что эта сволота мне такую пакость подсунет! Точно, нанял их
кто-то.
- И до врагов ваших скоро доберемся. Только хорошо бы поменьше этих
"не видел, не знаю"...
Не так уж много интересного сообщил любопытному следователю Углов,
гораздо больше о своем умении ловко обходить подводные камни, мгновенно,
инстинктом, их распознавая. Удивляться было нечему. При его обширной
уголовной биографии сомнений в этом и не возникало.
Лобекидзе встретился с начальником райотдела в буфете - пусть и не
самом изысканном в окрестностях и не слишком баловавшем стражей закона
разносолами, но и умереть с голоду не дававшем. Не случалось там и
отравлений - чего не было, того не было.
Угловой, у самой, как всем было известно, теплой стены, столик был
отведен начальству. Не то чтобы его поспешно освобождали при появлении
обладателей крупных звезд - их и всего-то в райотделе насчитывалось двое.
Просто при наплыве народа прочие столы как бы пользовались большей
популярностью. Что же до погон, то далеко не все являлись на службу в
форме - милиция не слишком заинтересована в шумной популярности. Один
только строгий, благообразный и розоволицый начальник райотдела -
подполковник Сидор Федорович Рева - неизменно был при полном параде.
- Что, Иван Зурабович, позволишь присоединиться? Повоюем вдвоем с
винегретом?
- Да уж, Сидор Федорович. Как-то он смахивает на тот набор дел,
которыми я сейчас завален. Мало мне прочего добра, так еще и Углов с этими
наркотиками.
- Кто, если не ты, Иван? Ряды-то редеют. Старой гвардии раз - и
обчелся. Хихикали над кооперативами, а не успели и охнуть, как все эти
"апексы" людей сманили.
- Что говорить, с зарплатой там дело серьезно поставлено. Тебя еще
как, не зовут туда в начальники?
Ну, начальствовать всегда найдется кому. Они таких, как ты, ищут,
помоложе да позубастее.
- А чего меня искать? На профессиональную подготовку, правда, не
жалуюсь, да и фигуранты довольны. А вот молодости уже нет. Во всяком
случае той, когда взгляды легко меняют. Не гожусь я уже для частного
сыска. А на жизнь себе и дочке как-нибудь заработаю. С Татьяной потруднее
было - та тратила не глядя. Ну, зато теперь у нее такая возможность есть,
да и не тощие же рублишки...
- Что, тянет еще?
- Чего тянуть-то? За рубеж? А что я там буду делать? В полицию
подамся со своим прононсом?
- Ну, специалист ты классный, и в ФБР...
- Ох, Федорович, ты лучше помолчи. Вот девчонке моей действительно
хочется посмотреть заграницу. Тем более, что сейчас не так уж это и
сложно. Только ни черта не поймешь, кто сделал верный выбор десять лет
назад: то ли я, чтобы жуликов ловить за гроши (сам знаешь - предлагают
иной раз такую сумму, что за всю жизнь не заработаешь), то ли Татьяна,
