его создать?
К ужину мы надевали свои лучшие наряды и ставили на освещенный
свечами стол вазу с цветами пустыни. Мы разговаривали и слушали
музыку, пока свечи не сгорали до конца.
- Двое начинают скучать, - сказала она однажды вечером, - не
тогда, когда они долго находятся физически в одном месте. Они скучают,
если далеки друг от друга ментально и духовно.
Очевидная для нее, эта мысль так поразила меня, что я ее записал.
До сих пор, - думал я, мы не могли пожаловаться на скуку. Но никогда
не знаешь, что может случиться в будущем...
Настал день, когда я стоял на земле и наблюдал ее схватку с
драконом. Я видел, как буксирный самолет с ревом тянул в небо ее
тренировочный планер - для новых занятий вращением. Через несколько
минут белый крестик планера отделился от троса, которым он был связан
с буксиром, и спокойно заскользил в одиночестве. Он замедлился, замер
в воздухе и - шух! - нос пошел вниз, а крылья закружились, как бледное
кленовое семечко, которое падало, падало - а затем мягко замедлилось,
вышло из пике и заскользило в воздухе, чтобы через некоторое время
вновь остановиться и завращаться вниз.
Лесли Парриш, которая так долго была невольницей у своего страха
перед легким планером, сегодня справляется с полетом на легчайшем из
них, заставляя его делать самое сложное: вращаться то влево, то
вправо, полуповорот и выход из пике, три поворота - выход из пике. И
так на всем протяжении вниз до минимальной высоты, затем подлет к
посадочной полосе и приземление.
Планер коснулся земли, заскользил мягко на своем единственном
колесе по направлению к белой линии, прочерченной известью на взлетной
полосе, и остановился за несколько футов от нее. Крылья постепенно
наклонились вниз к земле. Она справилась со своей задачей. Я выбежал
навстречу ей на взлетную полосу и на расстоянии услышал торжествующий
возглас, доносящийся из кабины. Радость инструктора была
беспредельной:
- Ты смогла! Ты вращалась сама, Лесли! Ура!
Затем фонарь кабины быстро открылся, и вот она сидит, улыбается и
робко смотрит на меня, ожидая, что же я скажу. Я поцеловал ее улыбку.
- Великолепный полет, вук, великолепное вращение! Как я горжусь
тобой!
На следующий день она занималась по свободной программе.
Как восхитительно стоять и со стороны наблюдать, как твой самый
дорогой друг выступает на спуске без тебя! Новый характер поселился
теперь в ее теле и пользуется им для того, чтобы победить хищный
страх, который таился и пугал ее десятилетиями. Теперь этот характер
был заметен по ее лицу. В голубых, как море, глазах были золотые
искорки, которые танцевали, как электричество в силовой установке. В
ней сила, думал я. Ричард, никогда не забывай этого: ты смотришь не на
обычную леди, это незаурядное человеческое существо, никогда не
забывай этого!
Я справлялся со своим испытанием не так успешно, как она.
Иногда время от времени без всякой причины я бывал неприветлив с
ней, молчал и отталкивал ее, сам не понимая почему. В таких случаях
она обижалась и говорила так:
- Ты был груб со мной сегодня! Ты разговаривал с Джеком, когда я
приземлилась, я подбежала к тебе, а ты повернулся ко мне спиной, будто
бы меня не было вообще! Как будто я была, но ты не хотел, чтобы я
была!
- Помилуй, Лесли! Я не знал, что ты там. Мы разговаривали. Неужели
ты считаешь, что все должно прекращаться, когда ты появляешься?
На самом деле я знал, что она подошла, но ничего не сделал, будто
она была листком, упавшим с дерева или ветерком, просвистевшим мимо.
Почему меня раздражали ее слова?
Это случилось вновь между прогулками, музыкой, полетами и светом
свечей. По привычке я строил вокруг себя новые стены, скрывал свой
холод за ними и использовал свои старые способы защиты против нее. На
этот раз она не сердилась, ей было грустно.
- О, Ричард! Неужели ты обременен демоном, который так ненавидит
любовь? Ты ведь обещал устранять препятствия между нами, а не строить
новые!
Она вышла из трейлера и принялась в одиночестве ходить в темноте
туда-сюда вдоль всей взлетной полосы. Она прошагала так целые мили.
Я не обременен демоном, думал я. Стоит только раз поступить
необдуманно, и она говорит, что во мне демон. Почему это ее так
задевает?
Не говоря ни слова, погрузившись в свои мысли, она возвращалась и
часами писала в своем дневнике.
Шла неделя практических занятий перед соревнованиями, в которых мы
решили участвовать. Я был пилотом, а Лесли - командой наземного
обслуживания. Мы поднимались в пять часов утра, чтобы помыть,
почистить и привести в готовность планер, прежде чем утренняя
температура воздуха поднимется до ста градусов. Нужно было откатить
его в очередь на взлетной полосе и заполнить его крылья водой,
служившей балластом. Стоя на солнце, она держала вокруг моей шеи лед,
завернутый в полотенце, до самой последней минуты перед вылетом.
После взлета она поддерживала со мной контакт по радио из
автомобиля, пока ездила в город за продуктами и водой, всегда готовая
подобрать меня и планер, если я вынужден буду приземлиться за сотню
миль в пустыне. Когда я приземлялся, она ждала меня с прохладительными
напитками и помогала мне оттянуть планер на ночь под навес. Затем она
превращалась в Мэри Кинозвезду, которая подавала ужин при свечах и
слушала отчет о моих дневных приключениях.
Когда-то она говорила мне, что плохо переносит жару, но теперь,
глядя на нее, нельзя было сказать этого. Она проработала, как
пехотинец в пустыне, без отдыха подряд пять дней. Мы преуспевали в
занятиях, и в этом была ее большая заслуга. Она так же хорошо
справлялась с обязанностями наземного партнера, как и с любыми
другими, которые соглашалась взять на себя.
Почему я избрал именно этот момент, чтобы отдалиться от нее? Сразу
после того, как она встретила меня на земле. меня снова окружили мои
стены. Я начал разговор с несколькими другими пилотами и не заметил,
как она ушла. Мне пришлось самому откатить аэроплан. Это была нелегкая
работа на солнце, но мне облегчила ее моя злость в связи с ее уходом.
Когда я вошел в трейлер, она лежала на полу, притворяясь уставшей.
- Привет, - сказал я, переводя дух после работы. - Благодарю за
помощь.
Ответа не последовало.
- Это как раз то, что мне нужно после трудного полета.
Молчание. Она лежала на полу, отказываясь произнести хотя бы одно
слово.
Наверное, она заметила, что я сержусь на нее, прочла мои мысли
вновь. Меня охватила ярость.
Как глупо играть в молчание, думал я. Если ее что-то беспокоит,
если ей не нравится то, что я делаю, почему бы ей просто не подойти ко
мне и не сказать прямо обо всем? Если она не хочет разговаривать - я
тоже не буду.
Я переступил через ее тело на полу и включил кондиционер. Затем я
растянулся на кровати, открыл ни к чему не обязывающую книгу и читал
ее, думая, что для нас нет перспективы в будущем, если она будет
продолжать в том же духе.
Через некоторое время она зашевелилась. Еще спустя несколько минут
поднялась и, бесконечно уставшая, побрела в ванную. Я слышал, как
насос накачивает воду. Она выливала ее, хотя знала, что мне пришлось
тащить каждую каплю из города и вручную заполнять бак трейлера. Она
хотела заставить меня поработать еще больше.
Шум вытекающей воды прекратился.
Я отложил книгу. Ее очарование, прелесть нашей жизни в пустыне -
неужели все это разъедает кислота моего прошлого? Неужели я не могу
научиться прощать ее грехи? Она меня неправильно поняла и обиделась. Я
могу быть достаточно великодушным, чтобы простить ее, не правда ли?
Из ванной ничего не слышно; малышка, наверное, плачет.
Я прошел по узкому коридорчику и постучал в дверь дважды.
- Мне жаль, вуки, - сказал я, - я прощаю тебя...
- ЧЧЧЧТТТТОООО-О-О!!! - Завопил зверь внутри. Бутылка разлетелась
от ударов о деревянные стены; пузырьки, зубные щетки, расчески с силой
радлетались в стороны.
- ТЫ, ПРОКЛЯТЫЙ (ХРЯСЬ!) ИДИОТ! Я (ШЛЕП!) НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! ЧТОБ Я
ТЕБЯ БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ВИДЕЛА! Я ЛЕЖУ (ШМЯК!) НА ПОЛУ, ОН, ПРОКЛЯТЬЕ,
ПРОХОДИТ МИМО. Я ЧУТЬ НЕ УМЕРЛА ОТ ТЕПЛОВОГО УДАРА, РАБОТАЯ С ТВОИМ
ДУРАЦКИМ ПЛАНЕРОМ! А ТЫ ОСТАВИЛ МЕНЯ ЛЕЖАТЬ НА ПОЛУ, А САМ ЧИТАЛ
КНИГУ! ЕСЛИ БЫ Я УМЕРЛА, ТЫ БЫ ДАЖЕ НЕ ЗАМЕТИЛ! (ШЛЕП!) ЛАДНО! МНЕ
ТОЖЕ НАПЛЕВАТЬ НА ТЕБЯ РИЧАРД ИДИОТСКИЙ БАХ!! ПРОВАЛИВАЙ, ИДИ К
ЧЕРТЯМ-ОТСЮДА, Я ХОЧУ БЫТЬ САМА ТЫ СЕБЯЛЮБИВАЯ... СВИНЬЯ! (ХРЯСЬ!)
Никогда; никто; за всю: мою; жизнь; не; говорил; так; со мной. И
никогда я не видел, чтобы кто-нибудь поступал так. Она ломала все, там
внутри!
Исполненный отвращения и ярости, я выскочил из трейлера, хлопнув
дверью, и подбежал к Майерсу, стоящему на солнце. Жара была
беспощадной, как потревоженные муравьи; но я едва ли заметил ее. Что с
ней случилось? И ради нее я отказался от своей Совершенной Женщины!
Какой я дурак!
Когда я странствовал, я очень просто излечивался от толпофобии:
сразу же покидал ее, улетал и оставался наедине с собой. Это было
таким эффективным средством что я стал его использовать и против
личнофобии, от которой оно излечивало так же хорошо. Как только кто-то
переставал мне нравиться, я покидал его, и впоследстаии больше не
думал о нем.
В большинстве случаев этот метод выручал меня - уход был
быстродействующим средством против всех, кто досаждал мне.
Исключением, конечно, в одном случае из двух миллиардов был случай,
когда тебе причиняет боль твоя родная душа.
Я чувствовал себя будто вздернутым на дыбу. Мне хотелось бежать,
бежать, бежать. Прыгай в аэронам, заведи мотор, не обращай внимания на
погоду, не обращай внимания ни на что, просто взлетай, поворачивайся
носом в любом направлении, дави до упора на газ и ПОШЕЛ! Приземлись
где-нибудь, где нужно, заправляйся топливом, снова заводи мотор,
взлетай и ПОШЕЛ!
Никто не имеет права кричать на меня! Ты можешь кричать на меня
только один раз. И никогда больше ты не получишь возможности делать
это, потому что я сразу и навсегда ухожу. Хлопнуть дверью, уйти - и
все кончено!
И вот я стоял, уже касаясь пальцами блестящей ручки дверцы кабины
аэроплана.
Но на этот раз мой ум не позволил мне бежать. Мой ум кивал мне: да,
да,... она рассердилась на меня. У нее есть причины, чтобы сердиться
на меня. Я снова сделал что-то, не подумав.
Я отправился в пустыню, пошел, чтобы остудить свой гнев, свою
обиду.
Это одно из моих испытаний. Я докажу себе, что могу учиться, если
не убегу. В действительности у нас нет проблем. Она просто
чуть-чуть... более эмоциональна, чем я.
Некоторое время я шел, до тех пор, пока не вспомнил, как изучал на
занятиях по гражданской обороне, что человек может умереть, если
слишком долго будет находиться на солнце.
Может быть, она была на солнце, слишком долго? А упала на пол не
назло, а от жары?
Гнев и обида исчезли. Лесли потеряла сознание от жары, а я считал,
что она притворяется! Ричард, кто бы мог подумать, что ты окажешься
таким дураком?
Я быстро направился назад к трейлеру. По пути я увидел пустынный
цветок, не похожий на те, что мы видели раньше, быстро выкопал его из
песка и завернул в страницу из своего блокнота. Когда я вошел, она
лежала на кровати и плакала.
- Мне очень жаль, вуки, - сказал я спокойно, поглаживая ее волосы.
- Мне очень жаль. Я не знал, что...
Она не отвечала.
- Я нашел цветок... Я принес тебе цветок из пустыни. Как ты
думаешь, он хочет воды?
Она села, вытерла слезы и грустно посмотрела на маленькое растение.
- Да. Он хочет воды.
