не было видно никаких видимых следов борьбы или сопротивления при этом.
Дело в том, что в свои пятьдесят лет его отец являл собой, с точки зрения
искусства целителя, в которой успешно практиковали как отец, так и сам
Альтен, образец физического здоровья. И на следующий день после смерти
беспомощно распростертое тело отца выглядело таким же сильным и мощным,
как тело его тридцатилетнего сына.
Постепенно живые картины воспоминаний о прошлом несчастье стирались в
его сознании. Откинувшись на спину, Сталвиг удобно разлегся на овечьих
шкурах, которыми потом и укрылся. В нескончаемой тьме ночи прислушивался
он к порывам ветра, сотрясавшим стены его теплицы, всего его жилища. Какой
сильный ветер! Сталвиг чувствовал, как ходуном ходит вся его спальня.
Прошло еще какое-то время, Сталвиг начал дремать, когда услышал где-то в
отдалении чей-то сдавленный крик - опять кого-то убивали в этом городе?
Странным образом эта мысль подействовала на него успокаивающе. Она
привела его внутренний мир в относительное согласие с реалиями мира
внешнего. Что поделаешь, именно здесь, в Санктуарии еженощно и ежечасно
жизнь человеческая обрывается с той же легкостью и резкостью, с какой
задувается пламя свечи.
В эти ранние предутренние часы он мог позволить себе расслабиться и
не думать о непременной целесообразности чего бы то ни было, шла ли речь
об этих темных, грязных, пыльных, насквозь продуваемых ветрами улицах, или
вспоминал он о том своем печальном сне, который оказался для него таким
шокирующим откровением.
Да не будет он ничего с этим делать, вот сейчас он повернется и...
Он вдруг проснулся, как от толчка. Давно уже рассвело, а во входную
дверь его квартиры кто-то барабанил с улицы.
- Сейчас, сейчас, - поспешил крикнуть он.
Ему потребовалось несколько минут на то, чтобы высвободиться из
ночного одеяния и облачиться в тунику, профессиональный халат лекаря,
сунув ноги в шлепанцы.
И вот он уже торопливо проходит по залитой ярким солнечным светом
теплице и оказывается в полутемной прихожей с тяжелой плотной дверью, в
которой проделано небольшое отверстие на уровне рта человека.
Приблизив свои губы к этой разговорной трубке, Сталвиг спросил:
- Кто там?
И услышал в ответ женский голос:
- Это я, Иллира! Я одна.
Ясновидящая! Сердце Сталвига бешено заколотилось. Еще одна
возможность соблазнить ее! К тому же она одна, что выглядело, однако,
довольно странным так рано утром. Он поспешно стал отпирать дверь, и,
отступив немного назад, широко распахнул ее. В тусклом свете на верхней
площадке лестницы стояла она, как и раньше в его воспоминаниях, облаченная
в бесчисленное множество юбок и цветных шалей танцовщицы. Но прелестное
личико, выглядывавшее из всего этого вороха нарядных тряпок, было уже
скрыто под толстым слоем кремов и пудры.
Она сказала:
- Альтен, я видела сон о тебе.
Было нечто особенное в том тоне, которым были произнесены эти слова -
какая-то смутная недоговоренность. Сталвига вдруг бросило в жар. Она явно
старалась воздействовать на него своими чарами.
Казалось, ее появление здесь в одиночестве начинало обретать смысл.
То, на что она намекала, выходило за рамки отношений между мужчиной и
женщиной. И она надеялась, что он поймет это.
Все еще стоя там, в проеме входной двери, Сталвиг вдруг почувствовал,
что весь дрожит. Вещий сон. Сон ясновидящей.
Он судорожно сглотнул. Прежде чем что-нибудь сказать, он откашлялся.
Голос его застрял где-то в горле, и он хрипло произнес:
- Чего ты хочешь?
- Мне нужны три из твоих целебных трав.
И она назвала их: стипия, джерней, далин.
Вот теперь следовало поторговаться. И, конечно, воспользоваться
подвернувшимся случаем. Исходя из своего богатого опыта, Сталвиг сделал
предложение:
- Стипия и джерней - за вещий сон. За травку далин - часок у меня в
постели вечером, ну как, договорились?
Молчание. Глаза ее, казалось, сузились.
- Что это? - спросил Сталвиг. - Неужели ты, со своим-то даром
предвиденья, думаешь, что именно на этот раз тебе не удастся отвертеться?
Уже дважды до этого она с большой неохотой соглашалась на его
предложение. И каждый раз обстоятельства самым невероятным образом
менялись и складывались таким образом, что он вынужден был прибегать к ее
помощи. В результате он расплачивался с ней тем, что освобождал ее от
данного обещания встретиться с ним.
Сталвиг сменил тон и сказал почти с нежностью:
- Право, пора уже, моя красавица, открыть для себя, что это большое
удовольствие для женщины почувствовать на себе тяжесть тела настоящего
мужчины, а не той неимоверной массы мышц и мускулов твоего кузнеца,
которому какой-то мистической силой удалось завоевать тебя как раз в тот
момент, когда ты, будучи слишком юной, не могла иметь представления о
чем-либо лучшем. Ну так как, по рукам?
Она все еще колебалась. Затем, видимо, подумав о цене третьей травки,
она согласно, как он и ожидал, кивнула головой.
Обычная деловая операция. Товар должен быть налицо. А Сталвиг и не
возражал.
- Подожди здесь! - посоветовал он ей.
Сам-то он не ждал. Наоборот, торопливо пошел через коридор в свою
теплицу. Он не сомневался, что она, со своим внутренним зрением
прорицательницы, знает, что он, в свою очередь, знает или догадывается,
кому и для чего требуется трава далин. И постарался отнестись к этому
спокойно. "Принц, конечно", - подумал он. Несмотря на все советы принимать
во внимание способность женского организма по-разному, в зависимости от
дня цикла, воспринимать мужское семя, юный любвеобильный властитель так
часто, видимо, общается со своими наложницами, что они просто не в
состоянии отвергнуть его домогательства даже в тех случаях, когда кто-то
из них может с большой вероятностью забеременеть. В результате возникала
необходимость сделать аборт, для чего и требовалась его травка.
С трудом подавляя в себе чувство крайнего возбуждения, от волнения
почти совсем позабыв о сне, лекарь по очереди собирал заказанные травы.
Стипия была сорвана с огромного цветущего растения, широко
раскинувшего свои стебли и занявшего собой почти четверть большой светлой
комнаты. Она должна была помочь кому-то справиться с постоянными головными
болями. Джерней представлял смесь двух корневищ, одного цветка и одного
листа лекарственного растения, которая применялась в виде настоя после
обработки сухой смеси кипящей водой с последующим настаиванием и
употреблением в течение дня. Это было средство от несварения желудка.
Пока в полном молчании, ловко и проворно укладывал он травы, каждую в
отдельный мешочек, мысли его были целиком заняты попыткой представить
себе, как покидала сегодня Иллира свое жилище. Выбрав подходящий момент,
она раздвинула на окнах черные шторы, обычно скрывающие ее от любопытных
глаз случайных прохожих. Перед его мысленным взором представало
однокомнатное жилое помещение в одном из самых унылых районов Лабиринта.
Он подумал, что хоть она и ясновидящая, никак нельзя считать разумным ее
решение покинуть свое хлипкое убежище в столь ранние утренние часы. Она,
разумеется, опиралась на некое путеводное знание, позволявшее ей со
скоростью молнии перебегать от одного укрытия к другому, безошибочно
выбирая тот самый момент, когда можно было избежать опасности. И вот
когда, наконец, она оказалась на узенькой лестнице, ведущей к его
долгожданному приюту, ей оставалось лишь с облегчением удостовериться в
том, что никто не подстерегает ее здесь, на этой саман лестнице.
Закончив, он вынес три мешочка в коридор, и вручил ей два из них. И
вновь он подумал об особом смысле ее визита к нему. Вещий сон. Про него.
Он медлил, не решаясь ничего сказать, вновь возникла какая-то
натянутость и напряженность.
Но она, похоже, не нуждалась в напоминании. Она сказала просто:
- Во сне Ильс явился мне в облике рассерженного молодого человека и
говорил со мной о тебе. Судя по манере разговора, он был разъярен. У меня
сложилось впечатление, что он очень недоволен тобой. - И закончила: - У
него длинные блестящие черные волосы, свободно раскинувшиеся по плечам.
Наступило томительное молчание. Глубокое чувство опустошенности, за
которым скрывался страх, охватило все существо Сталвига, и оцепенение
сковало, казалось, все его члены.
И наконец:
- Ильс?.. - простонал он. - Невероятно!
Существовало много преданий о том, что главное божество древних
илсигов время от времени вмешивается в дела и судьбы людей. Но то, что он
так поступил с Альтеном Сталвигом, вызвало у него предчувствие неотвратимо
надвигающейся беды.
Казалось, Иллира поняла, что происходило в душе у Альтена в этот
момент.
- Кажется, что-то связанное с твоим отцом... - тихо сказала она. - И
в этом вся сложность... - Она протянула вперед руку, осторожно взялась за
третий пакет с травой, потянула его к себе, и Сталвиг позволил ей сделать
это. В полном оцепенении смотрел он ей вслед. Вот она повернулась и стала
поспешно спускаться по лестнице. Затем на миг вспышка яркого света: это
дверь на нижней площадке открылась и снова закрылась. Перед тем, как
захлопнулась дверь, он успел заметить, что она пошла налево по переулку.
Бог Ильс!!!
На протяжении всего утра, когда, как обычно, стали подходить один за
другим его пациенты, он безуспешно старался отогнать от себя мысли о
божестве. Нескольких пациентов, без умолку рассказывавших о своих
недомоганиях, он для разнообразия послал прогуляться. Хотя в этом был и
свои плюс - каждый пациент своим рассказом так или иначе отвлекал его хотя
бы ненадолго от мыслей о неотвратимости несчастья. У него уже выработалась
профессиональная привычка проявлять внимание, выслушивать, сравнивать и
решать, и он, несмотря на овладевшие им скованность и оцепенение,
сохранил, к счастью, эту способность.
- Боли в желудке? Чем вы питаетесь?
И пациент получает в обмен на серебряную монету цветки агриса.
- Боли в груди.
- Как давно? Где именно? В каком месте?
Под его наблюдением корни меллеса темного разжевываются пациентом и
проглатываются, и все это в обмен на маленькую золотую монету Рэнке.
- Постоянные кровянистые выделения.
- Как давно? Где, поточнее!
Пациенту вручаются цветки и семена розы, вместе со светло-коричневым
порошком размолотых оболочек зерен и инструкцией: принимать по целой ложке
утром и вечером.
И еще дюжина подобных рекомендаций. Все встревожены и взволнованы.
Все утро он занят только делами. Потом поток посетителей вдруг резко
сокращается. И сразу возвращаются неотвязные мысли о всемогущем Ильсе.
- И что все-таки ему нужно от меня? Вопрос, на который нет ответа.
Какой выход из этой сложной ситуации может найти для себя Альтен Сталвиг?
Какие намерения по отношению к нему имеет сверхъестественное существо, и
что требуется ему от самого Альтена?
Наступил полдень, когда, наконец, в нервозной обстановке, постоянно
ожидая дальнейших событий, выявилось и обрело форму нечто определенное.
"Нужно было что-то предпринять самому. Это то, что мне нужно.
Я должен с кем-то посоветоваться и даже - если удастся - получить
новую информацию."
В этот момент он принимал последнего пациента. И как только эта
высокая женщина, с крепко зажатой в грязноватой руке маленькой кожаной
сумочкой, удалилась, Сталвиг поспешно сменил домашние тапочки на ботинки,
схватил деревянный посох и через несколько минут спускался уже вниз по
