количество мышц. Остальная энергия расходуется Бог знает на что. И прежде
всего, на поддержание мыслительного процесса. Когда идешь, концентрируйся на
самом процессе, отметай все лишнее.
- Халид, но я не курьер и не спортсмен. В Тибете, например, есть ламы
лунг-гом-па, которые примерно таким макаром передвигаются на огромные
расстояния. Но зачем это мне?
- Какой ты умный! Страх берет. Ты, вероятно, очень гордишься своим умом?
- Почему бы и нет?
- Представляю себе этого тщедушного забитого мальчика, который боится
показаться во двор и вместо этого штудирует умные книжки...
Халид уже в который раз наступал на мои больные мозоли.
- Прошли годы, а ты все еще не вырос. По-прежнему думаешь защищаться от
мира с помощью своего интеллекта. Но ты не Эйнштейн, твой ум ограничен
страхом.
- Каким страхом?
- Страхом жизни. Живой, реальной жизни. Признайся, ведь жизнь -
совершенно безумная, абсурдная штука.
- Не согласен. А законы, карма?
Халид звонко расхохотался.
- Допустим, карма существует, хотя я в этом сильно сомневаюсь. Но что это
дает тебе? Лично тебе?
Я задумался. Стоило бы разобраться в словах Халида, однако, увидев мое
сосредоточенное лицо, он не смог удержаться от нового взрыва смеха.
- Когда ты думаешь, твое лицо тупеет на глазах, - заметил он. -
Наверняка, самое приятное выражение - когда ты спишь.
- Халид, прекращай, - мне эти выходки уже надоели. - Если не хочешь
разговаривать серьезно - давай закончим эту беседу.
- Ах, как много эмоций! С каких это пор ты стал таким чувствительным? Я
буду наступать тебе на пятки, пока не случится одно из двух: или исчезнут
проблемы, или ты будешь давать мне сдачи. А иначе, - он махнул рукой
неопределенно вдаль,
- мир широк. Иди куда хочешь, я удерживать не стану.
- Давай вернемся к правильной ходьбе, - сдался я. - и прекратим
пустопорожний треп.
- Кто сказал, что это треп? Треп пролетает мимо ушей, а мои слова,
похоже, впечатываются тебе прямо в самые мозги. Слушай, слушай! Один из
навыков на пути Искусства - правильное слушание. А вместе с тем - правильное
запоминание и искусство забывать. Ладно, ходьба - так ходьба. Начнем с
основного. Как ты сам понимаешь, умение ходить никак не связано с
какими-нибудь знаниями, которые твой вечно голодный интеллект надеется
получить и без конца обсасывать. Вспомни состояние, когда ты идешь по
дороге, и в спину дует ветер, подталкивая тебя.
Вспомни хорошенько, попробуй представить, как это было с тобой в
последний раз.
Я начал вспоминать. Стояла осень, приблизительно конец ноября. В
одиннадцать вечера ждать троллейбуса было уже бессмысленно. Разумеется, о
такси нечего было и думать: стипендия закончилась неделю назад. Оставалось
идти пешком. Моросил мелкий противный дождь, холодный ветер пробирал до
костей. Поплотнее замотавшись в шарф, я поплелся вдоль дороги. Путь
предстоял неблизкий: от конечной до конечной. Размокший кроссовок
безжалостно хлюпал.
Не пройдя и четверти пути, я смертельно устал. Как по мне, ходьба - не
лучшее развлечение, особенно в такую погоду. Начало отвратительно скрести в
горле.
Кранты, подумал я, - как Бог свят, слягу на неделю.
С трудом я встал на ноги и двинулся дальше. Внезапно ветер переменился.
Он стал дуть мне в спину - мощный, упругий, он уже не лез под шарф, а упорно
толкал меня в спину. Буквально "на крыльях ветра" я добрался, вернее,
долетел домой, не заметив, как прошло время. Самое удивительное, что,
вопреки ожиданиям, я так и не заболел.
- Вспомнил? - прервал мои мысли Халид.
Я в деталях рассказал ему о моем путешествии в компании ветра.
- Отлично. Ветер - замечательная сила. Но об этом после. Главное -
ощущение, чувство, что кто-то подталкивает тебя в спину. Встань, как я тебе
показывал.
Теперь вспоминай, наблюдай внимательно, что чувствует твое тело, мышцы,
кости.
Особое внимание обрати на позвоночник. Отслеживай любое изменение.
Через некоторое время я ощутил легкое давление на спину. Это было похоже
на то, как если бы меня подпирала мягкая стена. Тело расслабилось, по
позвоночнику забегали мурашки.
- Накапливай это ощущение, - посоветовал Халид. - Не торопись. Жди, пока
давление будет слишком сильным, чтобы стоять на месте.
Мягкая стена давила все сильнее. Наконец, тело не выдержало и двинулось с
места.
Стена как будто того и ждала. Она толкала меня все сильнее и сильнее,
пока я не побежал. Не было ничего прекраснее этого бега. Всегда я был очень
далек от спорта, ненавидел тяжести, но особенно терпеть не мог бег. После
первой сотни метров обычно сдавала "дыхалка", барахлило сердце, ныли ноги.
Нынешнее мое ощущение было просто фантастическим. Я как будто не чувствовал
ни легких, ни ног
- одно лишь движение, быстрое, плавное и прекрасное, как полет по сне.
Вдоволь набегавшись, я вернулся к Халиду.
- Понравилось? - похоже, он был очень доволен.
- Еще как, - ликуя ответил я и подробно расписал все ощущения.
- Еще раз тебе говорю: не увлекайся! Любое новое ощущение твое тело
воспринимает с телячьим восторгом. Запомни раз и навсегда: все, что мы
делаем,
- просто инструменты. Их нужно иметь про запас и использовать по мере
надобности. Когда ты привыкнешь правильно ходить, то просто перестанешь
обращать на это внимание. Кстати, бегать как полоумный совсем не
обязательно. Учись контролировать приходящую к тебе силу, использовать ее
дозированно. Иначе она поработит тебя, свяжет экстравагантными ощущениями, и
ты станешь простым наркоманом. Силой надо управлять.
Некоторое время мы сидели молча. Наконец, я нарушил молчание:
- Халид, расскажи мне о силе. Это похоже на то, о чем писал Кастанеда?
- Опять ты за свое. Если хочешь знать мое мнение, никаких сил вне нас
просто не существует. Все эти духи, демоны, домовые, другая шелупонь -
только способы описания, метафоры. Они простые, потому что доступные. В них
легко верить, особенно если сознание запугано, интуиция спит, а изменяться
никак не хочется.
Сила - в тебе, в твоих клетках. Большинство из них спит мертвым сном.
- Интересно знать, почему?
- Потому, что никто ими не интересуется. Ну скажи: зачем тебе в твоей
жизни передвигаться с помощью ветра или метать нож?
Я оторопел. Действительно, эти вещи были красивыми игрушками, не более
того.
- Это новый опыт, - наконец проговорил я.
- Для тебя этот опыт - просто развлечение. Никакой практической ценности,
зато какой простор амбициям! Никто из твоих друзей не умеет так бегать, а ты
умеешь.
Никто из них не переживал таких состояний, которые переживал ты. Самое
время начать думать, что ты отличаешься от других, что ты - не такой как
все, а лучше и сильнее. Раньше этот обман удавался с помощью интеллекта,
начитанности, теперь
- с помощью мистики.
- Но ты ставишь меня в тупик, постоянно противоречишь себе!
- А как же! Даже думать не смей, что у меня есть какая-то система,
которой я хочу научить тебя. Искусство - это полное отсутствие системы,
отсутствие правил. Мир таков, каков он есть, в нем нет постоянно действующих
законов. Ты хочешь его упорядочить и занять достойное место, чтобы избегать
одних опасностей и справляться с другими. Твой мир - это мир твоих убогих
возможностей. А они, между прочим, не имеют никакого значения.
- Ничего не понимаю, - я замотал головой.
- Хороший ответ - всегда бы так. Если не понимаешь - говори прямо и не
жди объяснений. Просто признайся себе и миру, признайся со смирением и с
достоинством. А достоинство в тебе, кстати, и не ночевало.
- Почему это? - возмутился я.
- Да потому. Не умеешь проигрывать, не умеешь сдаваться. Не умеешь
говорить правду.
- Да не хочу я проигрывать!
- Вот именно, не хочешь. Потому что боишься. Боишься признаться себе, что
ты слабый. Затем и громоздишь вокруг себя сплошные амбиции. Но все они тоже
какие-то жалкие, неуверенные в себе. Постоянно хочешь выглядеть лучше, чем
ты есть, постоянно себе что-то доказываешь.
- И что с этим можно поделать?
- Дурацкий вопрос. Ты же не машина - тут подрихтуем, тут сменим
карбюратор, глядишь - снова как ни в чем ни бывало. Твой деланный прагматизм
меня искренне забавляет. Ничего не надо делать! Надо быть - быть тем, что ты
есть. Спокойно, без понтов. И ждать, пока твои клетки вспомнят о своем
предназначении и проснутся.
ГЛАВА 5. ГИПЕРРЕАЛЬНОСТЬ С некоторых пор я начал регулярные тренировки.
Разумеется, ни о каком ноже речи не было; мы отрабатывали правильное
передвижение и "врастание". Удивительно, однако я научился ходить очень
легко и периодически пренебрегал троллейбусом.
Состояние во время ходьбы было замечательным: я как будто не чувствовал
тела, не управлял им - оно двигалось само по себе. Не зря Халид обращал мое
внимание на позвоночник - он словно ожил, стал гибким, но самое главное - я
заметил движение энергии. Поток волнообразно шел от корней волос к кобчику.
"Врастание" тоже дало свои плоды. Тело чувствовало себя гораздо здоровее,
исчезли обычные простуды, прекратилась давно мучившая меня изжога. Я
практиковал "врастание" каждый вечер по часу-полтора; на это время я словно
выпадал из окружающего мира, погружаясь в чувство "корней". Периодически
Халид интересовался моими результатами.
- "Врастание" - это сердце всех практик, - как-то сказал он. - Люди
болтаются по миру, как мусор, их носит туда-сюда, они лишены центра, основы.
Отсюда болезни, отсюда душевные драмы, самоубийства. Дело здесь не в
упражнении
- просто эта форма подходит тебе. Главное - чувство корней, чувство
глубины.
На самом деле, корни идут не в землю - ты умный, наверняка и сам
догадался. Они идут вовнутрь, в тебя. Их притягивает твой центр, точка,
вокруг которой собирается человеческое существо.
- Точка сборки? - помянул я Кастанеду.
- Называй как хочешь. Главное в том, что центр - это место, недосягаемое
ни для ума, ни для чувств. По сути, там вообще ничего нет и делать там
нечего.
Однако всякое действие или мысль должны начинаться именно там, а не на
периферии. Вне центра - суета, шум, бесполезная трата сил.
- По-твоему, "корни" нужно пускать в центр?
- Что-то вроде. Скажу одно: ум сделать этого не в состоянии. Корни сами
найдут дорогу, надо только указать им верное направление. И не торопить.
После этого разговора прошло больше двух недель, но никакого центра я не
достиг.
Было приятное чувство внутренней глубины, покой, расслабленность - но не
более того. Как назло, Халид куда-то уехал, и поделиться было не с кем.
Однажды, когда шел сильный ливень, я решил отложить обычное "врастание"
на улице и попробовать то же самое в полусне. Я лег, расслабился и,
почувстовав приятную истому, решил сильно не напрягаться. Корни росли сами
по себе куда хотели, а я блаженно засыпал.
Казалось, я спал всего несколько мгновений. За окном стояло яркое
утреннее солнце. Неужели ночь прошла так быстро? Я встал и подошел к окну.
Пейзаж насторожил меня. Не было привычных деревьев, достававших как раз до
моего четвертого этажа. Перед глазами расстилалось синее небо и бесконечные
цветущие сады. Что за черт? Выглянув наружу, я в ужасе отшатнулся: подо мной
было не меньше десяти этажей. Где я? Комната не изменила очертаний, все
предметы были на своих местах. В коридоре играла набившая оскомину музыка,
но выходить туда не хотелось.
Я вернулся в постель и лег. Сон не приходил. Голова была совершенно
пустой и соображать не хотелось вовсе. Внезапно я подумал о Халиде - будь он
