двигались к западу. Значит, рассчитывать на то, что погода разгуляется, не
приходилось. Горы, которые я теперь увидел, показались мне незнакомыми. Куда
идти? Я понял свою ошибку. Я слишком увлекся кабанами и слишком мало уделил
внимания окружающей обстановке. Идти назад по следам было немыслимо. Ночь
застигла бы меня раньше, чем я успел бы пройти и половину дороги. Тут я
вспомнил, что я, как некурящий, не имею спичек. Рассчитывая к сумеркам
вернуться на бивак, я не захватил их с собой. Это была вторая крупная
ошибка. Я два раза выстрелил в воздух, но не получил ответных сигналов.
Тогда я решил спуститься в долину и, пока возможно, идти по течению воды.
Была маленькая надежда, что до темноты я успею выбраться на тропу. Не теряя
времени, я стал спускаться вниз; Леший покорно поплелся сзади.
Как бы ни был мал дождь в лесу, он всегда вымочит до последней нитки.
Каждый куст и каждое дерево собирают дождевую воду на листьях и крупными
каплями осыпают путника с головы до ног. Скоро я почувствовал, что одежда
моя стала намокать.
Через полчаса в лесу начало темнеть. Уже нельзя было отличить яму от
камня, колодник от земли. Я стал спотыкаться. Дождь усилился и пошел ровный
и частый. Пройдя еще с километр, я остановился, чтобы перевести дух. Собака
тоже вымокла. Она сильно встряхнулась и стала тихонько визжать. Я снял с нее
поводок. Леший только и ждал этого. Встряхнувшись еще раз, он побежал вперед
и тотчас скрылся с глаз. Чувство полного одиночества охватило меня. Я стал
окликать его, но напрасно. Простояв еще минуты две, я пошел в ту сторону,
куда побежала собака.
Когда идешь по тайге днем, то обходишь колодник, кусты и заросли. В
темноте же всегда, как нарочно, залезешь в самую чащу. Откуда-то берутся
сучья, которые то и дело цепляются за одежду, ползучие растения срывают
головной убор, протягиваются к лицу и опутывают ноги.
Быть в лесу, наполненном дикими зверями, без огня, во время ненастья -
жутко. Сознанье своей беспомощности заставило меня идти осторожно и
прислушиваться к каждому звуку. Нервы были напряжены до крайности. Шелест
упавшей ветки, шорох пробегающей мыши казались преувеличенными, заставляли
круто поворачивать в их сторону.
Наконец стало так темно, что в глазах уже не было нужды. Я промок до
костей, с фуражки за шею текла вода ручьями. Пробираясь ощупью в темноте, я
залез в такой бурелом, из которого и днем-то едва ли модою скоро выбраться.
Нащупывая руками опрокинутые деревья, вывороченные пни, камни и сучья, я
ухитрился как-то выйти из этого лабиринта. Я устал и сел отдохнуть, но
тотчас почувствовал, что начинаю зябнуть. Зубы выстукивали дробь; я весь
дрожал, как в лихорадке. Усталые ноги требовали отдыха, а холод заставлял
двигаться дальше.
Залезть на дерево! Эта глупая мысль всегда первой приходит в голову
заблудившемуся путнику. Я сейчас же отогнал ее прочь. Действительно, на
дереве было бы еще холоднее, и от неудобного положения стали бы затекать
ноги. Зарыться в листья! Это не спасло бы меня от дождя, но, кроме того,
легко простудиться. Как я ругал себя за то, что не взял с собой спичек. Я
мысленно дал себе слово на будущее время не отлучаться без них от бивака
даже на несколько метров.
Я стал карабкаться через бурелом и пошел куда-то под откос. Вдруг с
правой стороны послышался треск ломаемых сучьев и чье-то порывистое дыхание.
Я хотел было стрелять, но винтовка, как на грех, дульной частью зацепилась
за лианы. Я вскрикнул не своим голосом и в этот момент почувствовал, что
животное лизнуло меня по лицу... Это был Леший.
В душе моей смешались два чувства: злоба к собаке, что она меня так
напутала, и радость, что она возвратилась. Леший с минуту повертелся около
меня, тихонько повизжал и снова скрылся в темноте.
С неимоверным трудом я подвигался вперед. Каждый шаг мне стоил больших
усилий. Минут через двадцать я подошел к обрыву. Где-то глубоко внизу шумела
вода. Разыскав ощупью большой камень, я столкнул его под кручу. Камень
полетел по воздуху; я слышал, как он глубоко внизу упал в воду. Тогда я
круто свернул в сторону и пошел вправо, в обход опасного места. В это время
опять ко мне прибежал Леший. Я уже не испугался его и поймал за хвост. Он
осторожно взял зубами мою руку и стал тихонько визжать, как бы прося его не
задерживать. Я отпустил его. Отбежав немного, собака снова вернулась назад и
тогда только успокоилась, когда убедилась, что я иду за ней следом. Так
прошли мы еще с полчаса.
Вдруг в одном месте я поскользнулся и упал, больно ушибив колено о
камень. Я со стоном опустился на землю и стал потирать больную ногу. Через
минуту прибежал Леший и сел рядом со мной. В темноте я его не видел - только
ощущал его теплое дыхание. Когда боль в ноге утихла, я поднялся и пошел в ту
сторону, где было не так темно. Не успел я сделать и десяти шагов, как опять
поскользнулся, потом еще раз и еще.
Тогда я стал ощупывать землю руками.
Крик радости вырвался из моей груди. Это была тропа! Несмотря на
усталость и боль в ноге, я пошел вперед.
"Теперь не пропаду, - думал я, - тропинка куда-нибудь приведет".
Я решил идти по ней всю ночь до рассвета, но сделать это было не так-то
легко. В полной темноте я не видел дороги и ощупывал ее только ногой.
Поэтому движения мои были до крайности медленными. Там, где тропа терялась,
я садился на землю и шарил руками. Особенно трудно было разыскивать ее на
поворотах. Иногда я останавливался и ждал возвращения Лешего, и собака вновь
указывала мне потерянное направление. Часа через полтора я дошел до какой-то
речки. Вода с шумом катилась по камням. Я опустил в нее руку, чтобы узнать
направление течения. Речка бежала направо.
Перейдя вброд горный поток, я сразу попал на тропу. Я ни за что не нашел
бы ее, если бы не Леший. Собака сидела на самой дороге и ждала меня.
Заметив, что я подхожу к ней, она повертелась немного на месте и снова
побежала вперед. В темноте ничего не было видно, слышно было только, как
шумела вода в реке, шумел дождь и шумел ветер в лесу. Тропа вывела меня на
другую дорогу. Теперь явился вопрос, куда идти: вправо или влево. Обдумав
немного, я стал ждать собаку, но она долго не возвращалась. Тогда я пошел
вправо. Минут через пять появился Леший. Собака бежала мне навстречу. Я
нагнулся к ней. В это время она встряхнулась и всего меня обдала водой. Я
уже не ругался, погладил ее и пошел следом за ней.
Идти стало немного легче: тропа меньше кружила и не так была завалена
буреломом. В одном месте пришлось еще раз переходить вброд речку. Пробираясь
через нее, я поскользнулся и упал в воду, но от этого одежда моя не стала
мокрее.
Наконец я совершенно выбился из сил и сел на пень. Руки и ноги болели от
заноз и ушибов, голова отяжелела, веки закрывались сами собой. Я стал
дремать. Мне грезилось, что где-то далеко между деревьями мелькает огонь. Я
сделал над собой усилие и открыл глаза Было темно, холод и сырость
пронизывали до костей. Опасаясь, чтобы не простудиться, я вскочил и начал
топтаться на месте, но в это время опять увидел свет между деревьями. Я
решил, что это галлюцинация. Но вот огонь появился снова. Сонливость моя
разом пропала. Я бросил тропу и пошел прямо по направлению огня Когда ночью
перед глазами находится свет, то нельзя определить, близко он или далеко,
низко или высоко над землей.
Через четверть часа я подошел настолько близко к огню, что мог
рассмотреть все около него. Прежде всего я увидел, что это не наш бивак.
Меня поразило, что около костра не было людей. Уйти с бивака ночью во время
дождя они не могли. Очевидно, они спрятались за деревьями.
Мне стало жутко. Идти к огню или нет? Хорошо, если это охотники, а если я
наткнулся на табор хунхузов? Вдруг из чащи сзади меня выскочил Леший. Он
смело подбежал к огню и остановился, озираясь по сторонам. Казалось, собака
тоже была удивлена отсутствием людей. Она обошла вокруг костра, обнюхивая
землю, затем направилась к ближайшему дереву, остановилась около него и
завиляла хвостом. Значит, там был кто-нибудь из своих, иначе собака выражала
бы гнев и беспокойство. Тогда я решил подойти к огню, но спрятавшийся
опередил меня Это оказался Мурзин. Он тоже заблудился и, разведя костер,
решил ждать утра. Услышав, что по тайге кто-то идет и не зная, кто именно,
он спрятался за дерево. Его больше всего смутила та осторожность, с которой
я приближался, и в особенности то, что я не подошел прямо к огню, а
остановился в отдалении.
Тотчас мы стали сушиться. От намокшей одежды клубами повалил пар. Дым
костра относило то в одну, то в другую сторону. Это был верный признак, что
дождь скоро перестанет. Действительно, через полчаса он превратился в
изморось. С деревьев продолжали падать еще крупные капли.
Под большой елью, около которой горел огонь, было немного суше Мы
разделись и стали сушить белье. Потом мы нарубили пихтача и, прислонившись к
дереву, погрузились в глубокий сон.
К утру я немного прозяб. Проснувшись, я увидел, что костер прогорел. Небо
еще было серое, кое-где в горах лежал туман. Я разбудил казака. Мы пошли
разыскивать свой бивак. Тропа, на которой мы ночевали, пошла куда-то в
сторону, и потому пришлось ее бросить. За речкой мы нашли другую тропу. Она
привела нас к табору.
Подкрепив силы чаем с хлебом, часов в одиннадцать утра мы пошли вверх по
реке Сальной. По этой речке можно дойти до хребта Сихотэ-Алинь. Здесь он
ближе всего подходит к морю Со стороны Арзамасовки подъем на него крутой, а
с западной стороны - пологий Весь хребет покрыт густым смешанным лесом.
Перевал будет на реке Ли-Фудзин, по которой мы вышли с реки Улахе к заливу
Ольги.
После полудня вновь погода стала портиться. Опасаясь, как бы опять не
пошли затяжные дожди, я отложил осмотр Ли-Фудзина до другого, более
благоприятного случая. Действительно, ночью полил дождь, который продолжался
и весь следующий день. 21 июля я повернул назад и через двое суток
возвратился в пост Ольги.
Глава 16
В Макрушенской пещере
Река Ольга. - Ночевка около китайской фанзы - Залив Владимира. - Геология
залива. - Китайские морские промыслы. - Осьминог. - Река Хулуай
Пока я был на реке Арзамасовке, из Владивостока прибыли давно жданные
грузы. Это было как раз кстати. Окрестности залива Ольги уже были осмотрены,
и надо было двигаться дальше. 24 и 25 июля прошли в сборах. За это время
лошади отдохнули и оправились. Конское снаряжение и одежда людей были в
порядке, запасы продовольствия пополнены.
Дальнейший план работ был намечен следующим образом: Г. И. Гранатману
было поручено пройти горами между Арзамасовкой и Сибегоу (приток Тадушу), а
А. И. Мерзляков должен был обойти Арзама-совку с другой стороны. В верховьях
Тадушу мы должны были встретиться. Я с остальными людьми наметил себе путь
по побережью моря к заливу Владимира.
Мои товарищи выступили в поход 26 июля утром, а я 28-го числа после
полудня.
День выпал хороший и теплый. По небу громоздились массы кучевых облаков.
Сквозь них прорывались солнечные лучи и светлыми полосами ходили по воздуху.
Они отражались в лужах воды, играли на камнях, в листве ольшаников и
освещали то один склон горы, то другой. Издали доносились удары грома.
Залив Владимира и залив Ольги расположены рядом, на расстоянии 50
километров друг от друга. Посредине между ними проходит небольшой горный
кряж высотой в среднем около 250 метров с наивысшими точками в 450 метров,
служащий водоразделом между речкой Ольгой (13 километров) и речкой
