деревьев, что образуют в ней глубокие рубцы.
Из таких вьющихся растений можно указать на уже знакомую коломикту и
лимонник (Schizandra chinensis Baill.) с запахом и вкусом, действительно
напоминающими лимон. В сырых местах росли папоротник, чистоуст (Osmunda
cirmamomea L.) с красным пушком на стеблях, что придает растению весьма
эффектный вид, и целые заросли гигантского белокопытника (Petasites palmatus
A. Gray). Листья его большие, раздельнозубчатые, сверху бледно-зеленые,
внизу матово-бледные. Весной это самое лакомое блюдо медведей.
Как только мы вошли в лес, сразу попали на тропинку. После недавних
дождей в лесу было довольно сыро. На грязи и на песке около реки всюду
попадались многочисленные следы кабанов, оленей, изюбров, козуль, кабарожки,
росомах, рысей и тигров. Мы несколько раз подымали с лежки зверей, но в чаще
их нельзя было стрелять. Один раз совсем близко от меня пробежал кабан. Это
вышло так неожиданно, что, пока я снимал ружье с плеча и взводил курок, от
него и след простыл.
В полдень тропа привела нас к китайской зверовой фанзе. Множество шкур,
сложенных в амбаре, свидетельствовало о том, что обитатели ее занимаются
охотой очень успешно. Фанза была новая, видимо недавно выстроенная. На крыше
для просушки были растянуты две оленьи шкуры, а над дымокуром на веревочке
висела медвежья желчь. Китайцы употребляют ее как лекарство от трахомы. Для
этого они разбавляют сухую желчь водою и тряпицей смачивают веки глаз.
Медвежья желчь ценится от двух до пяти рублей, в зависимости от ее размеров.
За день нам удалось пройти двадцать два километра.
Лес на левом берегу кончился, и началась гарь. Горы, окаймляющие долину,
состоят из диорита, сиенита, кварца, полевошпатового порфита, совершенно
обезлесены и сплошь покрыты осыпями. Верховья Сыдагоу представляются в виде
небольшой горной речки, в которую справа и слева впадает множество мелких
ручьев. Во время последнего наводнения вода размыла ложе реки шириной до ста
сажен. Все это пространство занесено песком и галькой. С правой стороны,
там, где кончалась каменистая отмель, сразу начинался обрывистый берег. В
обрезе его видно, что почва долины состоит из такой же гальки вперемешку с
илом.
В одном месте река делала изгиб, русло ее проходило у противоположного
берега, а с нашей стороны вытянулась длинная коса. На ней мы и расположились
биваком; палатку поставили у края берегового обрыва лицом к реке и спиною к
лесу, а впереди развели большой огонь.
В этот день мне нездоровилось немного, и потому я не стал дожидаться
ужина и лег спать. Во сне мне грезилось, будто бы я попал в капкан, и от
этого сильно болели ноги. Когда я проснулся, было уже темно.
Осмотревшись, я понял причину своих снов. Обе собаки лежали у меня на
ногах и смотрели на людей с таким видом, точно боялись, что их побьют. Я
прогнал их. Они перебежали в другой угол палатки.
- Вот диво! - сказал Загурский. - Не хотят собаки идти наружу. Поведение
собак действительно было странное. В особенности удивил меня Леший. Он
всегда уходил в кусты и ложился где-нибудь за палаткой, а теперь жался к
людям. Наконец мы собак выгнали, но не надолго. Через несколько минут они
вновь пробрались в палатку и расположились около изголовьев.
В это время в лесу раздался какой-то шорох. Собаки подняли головы и
насторожили уши. Я встал на ноги. Край палатки приходился мне как раз до
подбородка. В лесу было тихо, и ничего подозрительного я не заметил. Мы сели
ужинать. Вскоре опять повторился тот же шум, но сильнее и дальше в стороне.
Тогда мы стали смотреть втроем, но в лесу, как нарочно, снова воцарилась
тишина. Это повторилось несколько раз кряду.
- Вероятно, мышь, - сказал Туртыгин.
- Или, может быть, заяц, - ответил Загурский.
Наконец все успокоились. После чаю стрелки стали уговариваться, по
скольку часов они будут караулить ночью. Я отдохнул хорошо, спать мне не
хотелось и потому предложил им ложиться, а сам решил заняться дневником.
- Пошли вон! - прогоняли стрелки собак из палатки. Собаки вышли, немного
посидели у огня, а затем снова полезли к людям. Леший примостился в ногах у
Туртыгина, а Альпа легла на мое место.
Ночь была такая тихая, что даже осины замерли и не трепетали листьями. В
сонном воздухе слышались какие-то неясные звуки, точно кто-то вздыхал,
шептался, где-то капала вода, чуть слышно трещали кузнечики По темному небу,
усеянному тысячами звезд, вспыхивали едва уловимые зарницы. Красные блики от
костра неровно ложились по земле, и за границей их ночная тьма казалась еще
чернее.
Я подложил дров в огонь и стал делать записи в дневнике. В это время обе
собаки подняли головы и стали глухо ворчать. Я встал со своего места,
осмотрелся и хотя ничего не увидел, но зато услышал удаляющийся шорох.
"Вероятно, барсук или енот", - подумал я и сел снова за работу. Прошло с
полчаса. Вдруг я услышал, как в стороне, слева от бивака, посыпалась галька.
Кто-то спускался с обрыва к реке. По моим расчетам, это было от нашего
костра метрах в пятидесяти, не более. Прикрыв рукою глаза от света, я стал
усиленно смотреть на реку. Собаки выражали крайний испуг. Альпа забилась в
самую глубь палатки. Вслед за тем я услышал, как кто-то осторожно шел по
отмели. Под давлением чьей-то ноги галька раздавалась в стороны. Это не было
копытное животное. Изюбр или олень стучат сильнее ногами; это не могло быть
и маленькое животное, потому что вес его тела был бы недостаточен для того,
чтобы производить такой шум. Это было крупное животное, у которого большая и
мягкая лапа. Бренчанье гальки удалялось по направлению к реке, и вдруг я
увидел на краю отмели около воды какую-то длинную тень. "Тигр!" - мелькнуло
у меня в голове. Не спуская глаз с зверя, я потянулся за ружьем, но, как на
грех, оно не попадалось мне под руку. Дальше случилось что-то похожее на
суматоху. Толкнув Загурского, я схватил винтовку. Стрелок спросонья толкнул
собаку. Альпа испугалась и бросилась в другую сторону и села на голову
Туртыгину. В это мгновенье я выстрелил. Животное, стоявшее на отмели, издало
короткий отрывистый звук, похожий на храп, и бросилось в воду, затем быстро
взобралось на противоположный берег и исчезло в кустах.
Сна как не бывало. На биваке поднялся шум. Голоса людей смешивались с
лаем собак. Каждый старался рассказать, что он видел. Загурский говорил, что
видел кабана, а Туртыгин спорил и доказывал, что это был медведь. Собаки
отбегали от костра, лаяли, но тотчас же возвращались обратно. Только перед
рассветом они немного успокоились.
Часа через два темное небо начало синеть. Можно было уже рассмотреть
противоположный берег и бурелом на реке, нанесенный водою. Мы пошли на то
место, где видели зверя. На песке около воды были ясно видны отпечатки
большой кошачьей лапы. Очевидно, тигр долго бродил около бивака с намерением
чем-нибудь поживиться, но собаки почуяли его и забились в палатку.
Тигр (Felis tigris longipilis zitz), обитающий в Уссурийском крае,
крупнее своего индийского собрата. Длина его тела равна 2,7 - 3 метрам,
высота 1,2 - 1,5 метра при весе в 250 - 300 килограммов. Окраска шерсти
такая же пестрая, как и у южного тигра, но встречаются иногда экземпляры
бледно окрашенные, с редкими и тусклыми полосами. Тигр - животное
чрезвычайно красивое. Основной цвет его шерсти ржаво-желтый, испещренный
черными полосами. На груди, шее и передних лапах они расположены реже, а на
спине и на задних ногах выражены особенно ярко. Голова пестрая, бакенбардов
нет, брюхо белое. Такая окраска является для тигра вполне защитной. Когда он
бежит по тайге, среди кустарников, лишенных листвы, черный, желтый и белый
цвета сливаются, и зверь принимает однотонную буро-серую окраску. Осенью
среди оранжево-красных виноградников и сухих желтых папоротников, в которых
есть немало почерневших старых листьев, тигра трудно увидеть даже на близком
расстоянии. Возможно, . что при более тщательных исследованиях
длинношерстный тигр окажется родственником пещерного тигра, обитавшего
когда-то в Европе. Тогда Уссурийский край можно считать его родиной.
Животное это чрезвычайно любит залезать в пещеры. Летом мне часто
приходилось видеть в них тигровые следы и перегрызенные кости. Тигр мало
обращает внимания на климатические условия страны. Ему не страшны ни снег,
ни холод. Он держится там, где гуще заросли и где достаточно есть корма,
главным образом коз, кабанов и оленей. В Уссурийском крае он обитает в южной
части страны; на побережье моря граница его распространения доходит до мыса
Гиляк. Затем он встречается по всей долине реки Уссури и ее притокам и по
рекам Мухеню, Пихце, Анюю и Хунгари, впадающим в Амур с правой стороны.
Одиночные экземпляры заходят еще дальше на восток и на север. Если корма
достаточно, тигр не трогает домашний скот; только крайняя нужда заставляет
его приближаться к селениям и нападать на человека. Особенно старательно
тигры охотятся за собаками.
Я вспомнил Дерсу. Он говорил мне, что тигр не боится огня и смело
подходит к биваку, если на нем тихо. Сегодня мы имели случай в этом
убедиться. За утренним чаем мы еще раз говорили о ночной тревоге и затем
стали собирать свои котомки.
Сразу с бивака мы повернули вправо и пошли по ключику в горы. Подъем был
продолжительный и трудный. Чем выше мы подымались, тем растительность
становилась скуднее. Лесные великаны теперь остались позади. Вместо них
появились корявый дубок, маньчжурская рябина (Sorbus ancuparia L.) с голыми
ветками и слабо опущенными листьями, желтая береза (Betula ermanii Cham.) с
мохнатой корой, висящей по стволу лохмотьями, рододендроны (Rhododendron
dahuri-cum L.) с кожистыми, иногда зимующими листьями и белая ясеница
(Dictamnus albys L.). Туртыгин сел около одного куста и стал закуривать
трубку. Едва он чиркнул спичку, как окружающие куст эфирные масла вспыхнули
с шумом бесцветным пламенем. Это понравилось стрелкам, и они стали
устраивать такие фейерверки около каждого куста. Наконец я остановил их,
прося поберечь спички. Если непривычный человек в безветренный жаркий день
попадет в заросли этого растения, с ним может сделаться дурно: так много
выделяется эфирного масла.
Отсюда начинался подъем на хребет. Я взял направление по отрогу,
покрытому осыпями. Интересно наблюдать, как приспособляются деревья,
растущие на камнях. Кажется, будто они сознательно ищут землю и посылают к
ней корни по кратчайшему направлению. Через час мы вступили в область
произрастания мхов и лишайников.
Откуда эти тайнобрачные добывают влагу? Вода в камнях не задерживается, а
между тем мхи растут пышно. На ощупь они чрезвычайно влажны. Если мох выжать
рукой, из него капает вода. Ответ на заданный вопрос нам даст туман. Он-то и
есть постоянный источник влаги. Мхи получают воду не из земли, а из воздуха.
Так как в Уссурийском крае летом и весною туманных дней несравненно больше,
чем солнечных, то пышное развитие мхов среди осыпей становится вполне
понятным.
Но вот и мхи остались сзади. Теперь начались гольцы. Это не значит, что
камни, составляющие осыпи на вершинах гор, голые. Они покрыты лишаями,
которые тоже питаются влагой из воздуха. Смотря по времени года, они
становятся или сухими, так что легко растираются пальцами руки в порошок,
или делаются мягкими и влажными. Из отмерших лишайников образуется тонкий
слой почвы, на нем вырастают мхи, а затем уже травы и кустарники.
Когда мы поднялись на вершину хребта, утренняя мгла рассеялась, и
открылся великолепный вид во все стороны. Внизу протекала река Сыдагоу.
