но она надолго вне игры, и сейчас номер два Эдгар отдал бы либо
интриганке-Ольге, старой специалистке по силовым акциям, только-только
возвращающейся из точно такого же состояния “вне игры”, либо Илье, магу
первого уровня. Причем Эдгар подозревал, что это не предел способностей
Ильи. В перспективе тот вполне мог усилиться до Великого, но такие
метаморфозы требуют времени и колоссальных усилий. В первую очередь - со
стороны самого мага, а Илья еще достаточно молод, чтобы отказываться от
множества простых, почти человеческих радостей жизни.
Кто же? Ольга или Илья? Кто из них сейчас уязвим?
Словно Штирлиц из культового фильма семидесятых, Эдгар откинул столик и
несуетливо набросал на салфетках условные портреты - точеный женский
силуэт и узкое лицо в очках. Ольга или Илья?
Ольга. Умна, опытна, прозорлива и житейски цинична. Эдгар не знал ее
точного возраста, но справедливо подозревал, что Ольга старше него самого
минимум вдвое. Эдгар не знал истинной ее силы - не было случая проверить
и убедиться. Да и не хотелось пробовать, если честно... Вновь лишить ее
способностей будет, безусловно, невероятно сложно - недавно вышедшие из
тюрьмы первое время очень дорожат свободой. Ольга тысячу раз подумает,
прежде чем снова пойти на риск и предстать перед трибуналом. Кроме того,
она - старая любовь Гесера, и шеф Ночного Дозора, безусловно, будет
защищать ее с особенным рвением. На месте Завулона Эдгар поостерегся бы
задевать Ольгу, ибо разозленный Гесер - противник куда более опасный,
нежели Гесер обычный.
Задумчиво почесав нос кончиком фломастера, Эдгар крест-накрест
перечеркнул на салфетке женский силуэт.
Илья. Очень сильный маг, с лицом рафинированного интеллигента, почему-то
носит очки, хотя без проблем мог бы откорректировать себе зрение. В
данный момент отсутствует не то что в Москве - в Европе его нет. На
Цейлоне где-то - кстати, последние лет пять Светлые из Ночного Дозора
Москвы подозрительно часто катаются на Цейлон. Что они, интересно, там
затевают?
Эдгар сделал зарубку в памяти - надо будет подкинуть эту информацию
аналитическому отделу, пусть поломают мозги... Хотя скорее всего эту
особенность держат на контроле. Но вдруг нет? Лучше Эдгар останется
дураком и станет дуть на воду, чем потом обжигаться на молоке, если
Цейлоном никто не озаботился...
М-да. Если и затевает Завулон что-то против Ильи, вряд ли он станет
исполнять свои планы в Праге и в ближайшее время. Разве что надеется Илью
туда каким-либо образом заманить
Эдгар отодвинул салфетку, не перечеркивая ее, и пододвинул к себе чистую.
Последнюю. Он разделил ее двумя перпендикулярными линиями на четыре
сектора и принялся рисовать в каждом из них по портрету. Для начала -
три, скупыми штрихами, но невероятно живо, в стиле Бидструпа или
Чижикова.
Возможно, в Эдгаре погиб талантливый художник-карикатурист.
Илья, Семен... Игорь. Обвиняемый Трибунала. Считать его или нет?
Наверное, считать, причем он уязвимее всех.
Немного подумав, Эдгар дорисовал в четвертом Антона Городецкого.
Единственного, кто пока активно пользуется фамилией. Но тем не менее
достигший второго уровня, а значит - равный Эдгару. Хоть и менее опытный.
Кто из этих? Конечно, проще всего свалить Игоря. Он и так одной ногой
среди теней сумрака.
Городецкий опять же - он ведь тоже в Прагу летит. Но это - лишь
простейшие из вариантов. А сколько их всего?
От одной мысли о числе теоретически возможных вариантов и раскладов у
Эдгара заныли зубы. Эх, ноутбук бы и окошки “Ришелье” с его эвристическим
модулем...
Стоп, сказал себе Эдгар, стоп. Ты удручающе однобок, Темный!
Возникшая мысль была проста и неожиданна.
Усилить Темных возможно, не только выбив из седла кого-то из противников.
Чем не вариант обратное - введение в битву сильного Темного?
Но кто может влиться в, увы, редкие ряды магов Дневного Дозора? Виталий
Рогоза, появлению которого Эдгар радовался как ребенок, оказался лишь
Зеркалом. Совершил все, ради чего был порожден сумраком, и навеки сгинул.
Искать перспективную молодежь? Ищем и кое-кого находим... Но из них
действительно сильного Иного в одночасье не слепишь, а такие самородки,
как Светлана Назарова, Темным давно уже не попадались.
И все же, думал Эдгар, я на верном пути. Я лечу в Прагу. Столицу
европейской некромантии. Да еще в канун Рождества, перед наступлением
двухтысячного года. Во время, когда бессчетные пророки и предсказатели
пугают мир разнообразными ужасами вплоть до конца света включительно...
Вот! Вот оно! Не задумал ли Завулон воскресить кого-то из развоплощенных
магов прошлого? Прага, и в какое время! Тьма и Тьма, Завулон, как всегда,
ненавязчиво и умело скрыл то, что лежит на самом виду!
Эдгар, с трудом выдохнув, смял салфетки с рисунками и сунул в карман.
Итак, в городе некромантов во время чудовищной энергетической
нестабильности Завулон вполне может попытаться выдернуть из небытия...
Кого?
Думай, Эдгар... Ответ тоже должен быть на поверхности.
Так, посмотрим, что у нас есть? Прага, Трибунал, дело о дуэли Теплова и
Донниковой, командированные Городецкий и Эдгар... Алита, может быть,
прилетит. Кто еще? Ах да, Братья Регина еще...
Стоп. Еще раз стоп. Самый полный стоп!!!
Братья Регина! Слуги Фафнира! “Они мне понадобятся, Эдгар, - так говорил
Завулон. - Я с ними связываю кое-какие планы!”
Фафнир!
Эдгар, пытаясь внешне оставаться спокойным, убрал откидной столик и
поудобнее сел в кресле.
Фафнир. Вот кто пришелся бы Темным весьма и весьма кстати, могучий
Фафнир, Великий маг, Сумеречный Дракон...
Малый отголосок его силы, впитанный Зеркалом-Рогозой, позволил легко
опустошить такую волшебницу, как Светлана.
“А ведь если и впрямь затеять воскрешение Фафнира, более удобного места и
времени Завулон не сумел бы подобрать ни в прошедшие, ни в предстоящие
сто лет, - подумал Эдгар, блуждая взглядом по обшивке “Боинга”. - Как
пить дать, не сумел бы...”
Повинуясь взгляду стюардессы, Эдгар застегнул ремень. Самолет заходил на
посадку.
Здравствуй, Прага...
Уши словно набили ватой, но это вовсе не мешало Эдгару размышлять.
Значит, воскрешение. Акция, которую Темные не проводили уже лет пятьдесят
- со времен Сталина. Да и не было возможности ее провести: достаточно
мощных энергетических возмущений с тридцать третьего и сорок седьмого
годов не случалось.
Почему Завулон ничего не рассказал Эдгару? Не срок? Но как тогда увязать
осторожное предупреждение Юрия? И потом, как с этим связана летняя
история в Артеке? Ведь связана же как-то, несомненно, связана.
Пожертвовали пешкой, теперь черед более тяжелой фигуры? Коня или слона -
кем можно считать Эдгара? Две ладьи - это, несомненно, Юрий и Николай,
ферзь - это сам Завулон, ну а король - это не что иное, как дело Тьмы,
беззащитное и определяющее.
Итак, ладья намекнула Эдгару, что крымский гамбит имеет шансы повториться
на этот раз с... офицером. Конем быть Эдгару почему-то не захотелось. Это
пусть Анна Тихоновна, ведьмища и стерва, лошадью будет, ей в самую
пору...
Самолет тряхнуло - колеса коснулись взлетной полосы. Раз, другой; полет
перешел в стремительный, но с каждой секундой замедляющийся бег по
бетону.
Неужели Завулон затеял очередной обмен, тем временем потихоньку
пропихивая вперед несколько пешек (Братьев Регина) в надежде, что на
доске возникнет если не еще один черный ферзь, то уж тяжелая ладья -
точно?
Обидно быть разменной фигурой.
“А что, если это заодно и экзамен? - подумал Эдгар. - Проверка на
вшивость? Алиса дала себя сожрать, а такие фигуры не нужны в игре
Завулона. А вот если Эдгар сумеет уцелеть, да еще при этом не нарушить
планы шефа... Вот он, желаемый результат!”
Только как его достичь?
А объект размена - Антон Городецкий, любимчик Завулона. Это без сомнения.
Невозможно пользоваться им бесконечно - шеф Дневного Дозора прекрасно это
понимает. Да и не факт, что удается пользоваться... Завулон всегда готов
сделать хорошую мину при плохой игре и представить дело так, будто
обманул Светлого мага...
Пассажиры вставали и тянулись к выходу, к непривычной жителям бывшего
СССР гофрированной кишке. Эдгар достал и накинул плащ, журнал так и
оставил в кармашке переднего кресла, подхватил дипломат и направился туда
же.
Ощущение, что он больше не в России, а в Европе, пришло мгновенно и было
странно исчерпывающим. Не понять толком, в чем оно выражалось - в лицах
людей, в их одежде, в чистоте или в обстановке аэропорта? В тысячах
мелочей. В объявлениях на чешском и английском без рязанского акцента. В
куда большем числе улыбок. В отсутствии осточертевших цыган на площади
перед зданием и не менее осточертевших водил-частников.
Зато на стоянке такси - симпатичные желтые “опели”. Таксист одинаково
свободно тараторил и на русском, и на английском, и, понятно, на родимом
чешском. Куда? В отель. Полагаю, в “Хилтон”. О! Нечасто русские
направляются сразу в “Хилтон”. Если и направляются, то они другие: все в
золоте, важные, с охраной, на дорогих лимузинах... А я не русский, я
эстонец. Да, теперь это уже не одно и то же... Раньше - тоже было не одно
и то же. Э, раньше и чех был почти что тем же русским... Спорно, спорно.
Может, и спорно.
Таксист отвлекал болтовней, и Эдгар решил отдохнуть от размышлений. В
конце концов в день приезда настоящей работы все равно не будет. Можно и
расслабиться - естественно, за кружечкой-другой пива. Кто в здравом уме и
при здоровом желудке (а даже и при больном) не выцедит кружку настоящего
чешского пива? Только мертвый.
Как и в любом “Хилтоне” свободный номер отыскался без особых проблем даже
в переполненной под Рождество туристами Праге. Но как в любой еще не
сбросившей оковы недавнего социализма стране, это стоило ненормальных для
не-Иного денег. Эдгар был Иным, поэтому заплатил сразу и не морщась, хотя
от него этого явно ждали. Русский все-таки, и на бандита-нувориша
непохож... Лет сто назад Эдгар по молодости не удержался бы и ткнул бы в
лицо администратору аргентинский паспорт, но с тех пор Эдгар повзрослел
на сто лет. На целых сто лет.
Поэтому он ограничился российским.
На регистрации - той, которая не для всех, - сидел Темный. Причем очень
редкий - бескуд. Взглянув на Эдгара, он облизал тонкие губы и расширил
щелевидные зрачки. И лишь потом улыбнулся - зубы у него были мелкие,
острые и одинаково треугольные.
- Привет! На Трибунал?
- Угу.
- Держи...
Он метнул Эдгару сгусток синего огня - временную регистрацию. Сгусток
легко прошил одежду и осел у Эдгара на груди овальной светящейся в
сумраке печатью.
- Спасибо.
- Вжарьте им на Трибунале, - попросил бескуд. - Как следует. Сейчас наше
время...
- Попробую, - пообещал Эдгар со вздохом. В номер он поднялся только за
тем, чтобы умыться и оставить дипломат.
“Ну, - подумал Эдгар с воодушевлением, когда опускался в лифте, - в
“Черный орел”! И закажу естественно “печено вепрево колено”! Блюдо
настолько популярное, что даже в прочитанном как-то фантастическом
боевике он встретил его описание.
В ожидании заказа Эдгар мелкими глотками пил вторую кружку пива (первую
он по русскому обычаю засадил залпом, вызвав одобрительный кивок
официанта) и пытался настроиться на размышления. Что-то мешало. Или
кто-то мешал.
Он поднял глаза и увидел Антона Городецкого, который стоял рядом со
столиком и в упор глядел на Эдгара.
Эдгар вздрогнул, решив, что его выследили. Но в глазах Городецкого цвела
та же растерянность, и у Эдгара отлегло от сердца. Случайность... не
более чем случайность.
И еще - свободных мест больше не было. Только за столиком Эдгара.
Повинуясь внезапному порыву, Эдгар кивнул Светлому:
