Невилль нервно кивнул, но Хмури больше не стал его ни о чём
спрашивать. Повернувшись к классу, он достал из банки ещё одного паука
и положил его на стол, где тот и замер, парализованный страхом.
– Пыточное проклятие, - вздохнул Хмури. – Тут нужно что-нибудь
более впечатляющее, чтобы вы поняли... – он указал палочкой на паука:
"Енгоргио!"
Паука раздуло. Он стал больше тарантула. Оставив все попытки
сохранить лицо, Рон отъехал на стуле назад, как можно дальше от стола
учителя.
Хмури снова поднял палочку, показал на паука и произнёс:
"Крусио!"
Паук сразу же поджал ноги. Он перевернулся и стал ужасно
извиваться, раскачиваясь из стороны в сторону. Он не издавал ни звука,
но сомнений не оставалось – будь у него голос, он бы кричал. Хмури не
отводил палочку, паук содрогался всё сильнее...
– Перестаньте! – звонким голосом выкрикнула Гермиона.
Гарри повернулся к ней. Он смотрела не на паука, а на Невилля,
и Гарри, проследив за её взглядом, увидел, что Невилль сидит, сцепив
руки под партой, и что костяшки его пальцев побелели, а глаза широко
раскрыты от ужаса.
Хмури поднял палочку. Ноги паука расслабились, но он продолжал
дёргаться.
– Редусио, - бормотнул Хмури, и паук уменьшился до нормальных
размеров. Хмури отправил его назад в банку.
– Боль, - почти шёпотом сказал Хмури, - вам не нужны ножи и
тиски, если вы умеете применять пыточное проклятие... оно тоже
пользовалось большой популярностью.
– Так... Ещё что-нибудь?
Гарри оглядел класс. На всех лицах было написано опасение за
судьбу последнего паука. Гермиона опять подняла руку, и на этот раз
рука слегка дрожала.
– Слушаю, - Хмури повернулся к ней.
– Авада Кедавра, - прошептала Гермиона.
Несколько человек, и Рон в их числе, как-то съёжившись,
поглядели на неё.
– А, - ещё одна слабая улыбка перекосила кривой рот, - да.
Последнее и самое ужасное. Авада Кедавра... убийственное проклятие.
Он запустил руку в банку. Третий паук, словно зная, что его
ждёт, отчаянно забегал по дну, стараясь спрятаться от пальцев Хмури,
но тот схватил паука и поместил перед собой на стол. Бедное животное в
панике забегало по деревянной поверхности.
Хмури поднял палочку, и Гарри замер от ужасного предчувствия.
– Авада Кедавра! – проревел Хмури.
Ослепительно полыхнуло зелёным, раздался странный шорох, как
будто нечто огромное и невидимое пролетело по воздуху – и паук
перевернулся на спину, мгновенно и незаметно умерев. Кто-то из девочек
сдавленно закричал. Рон резко откинулся назад и чуть не перевернулся
вместе со стулом – паук покатился прямо на него.
Хмури сбросил мёртвого паука на пол.
– Вот так, - спокойно проговорил он, - малоприятно. И никакого
контрзаклятия. Блокировать нельзя. Это проклятие пережил один-
единственный человек, и он сидит сейчас прямо перед мной.
Гарри ощутил, что краснеет, когда глаза Хмури (оба) заглянули в
его собственные. Он чувствовал, что сейчас весь класс смотрит на него.
Гарри как зачарованный уставился на доску, хотя на самом деле не видел
её...
Значит, вот как умерли его родители... совсем как этот паук.
Интересно, они тоже выглядели такими же жалкими и незначительными? И
тоже успели только увидеть зелёную вспышку и услышать шорох
приближающейся смерти, прежде чем жизнь покинула их тела?
Вот уже целых три года Гарри пытался представить себе смерть
своих родителей, с тех самых пор, как узнал, что они были убиты и что
именно произошло в ту ночь: как Червехвост выдал Вольдеморту
информацию о том, где они скрываются, и как Вольдеморт пришёл к ним в
дом. Как он сначала убил Гарриного отца. Как Джеймс Поттер старался
задержать Чёрного Лорда и кричал жене, чтобы она хватала Гарри и
бежала... а Вольдеморт бросился к Лили Поттер и приказал ей отойти,
чтобы он мог убить Гарри... она умоляла его убить себя вместо сына и
отказывалась отойти от ребёнка... Вольдеморт убил и её тоже, и только
потом обратил свою палочку на Гарри...
Эти подробности стали известны Гарри потому, что, когда в
прошлом году он оказывался близко от дементоров, ему слышались голоса
родителей в момент их смерти – ибо такова была страшная сила
дементоров: заставлять свои жертвы вновь переживать худшие минуты их
жизни и топить их, обессиленных, в собственном отчаянии...
Словно издалека, до Гарри снова донёсся голос Хмури. С огромным
усилием он вернулся в настоящее и стал слушать.
– Авада Кедавра – это такое проклятие, которое требует огромной
колдовской силы – вы можете все вместе уставить на меня палочки и
произнести нужные слова, а у меня, самое большее, пойдёт кровь из
носа. Но это неважно. Я здесь не для того, чтобы обучать вас, как его
исполнить.
– Естественно, возникает вопрос: зачем, если нет контрзаклятия,
я показываю вам это? Потому что вы должны знать. Вы должны знать всё,
вплоть до самого худшего. Вы не должны попасть в такую ситуацию, когда
к вам смогут применить это проклятие. НЕУСЫПНАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! – снова
проревел он, и снова все подпрыгнули на месте.
– Стало быть... Вышеупомянутые три проклятия – Авада Кедавра,
подвластья и пыточное – известны как непоправимые проклятия.
Использования любого из них применительно к другому человеческому
существу достаточно, чтобы заслужить пожизненное заключение в
Азкабане. Вот с чем вам предстоит бороться. И я должен научить вас,
как. Вас нужно подготовить. Вооружить. Но главное – вы должны
научиться неусыпной, неослабевающей бдительности. Достаньте перья...
запишите...
Они провели остаток урока, делая записи о каждом из
непоправимых проклятий. Никто не произнёс ни слова, пока не прозвучал
колокол – но, когда Хмури отпустил класс, и ребята вышли из кабинета,
их словно прорвало. Большинство с благоговейным ужасом обсуждало
действие проклятий: "Видели, как он извивался?".. "...а как он его
убил – раз и нету!"...
Они говорили об этом, как об уроке, словно побывали на
увлекательном представлении – а вот Гарри всё это не показалось таким
уж захватывающим, как, впрочем, и Гермионе.
– Пошли скорей, - напряжённым тоном поторопила она друзей.
– Опять в твою дурацкую библиотеку? – спросил Рон.
– Нет, - коротко ответила Гермиона, показывая в боковой
коридор. – Видишь – Невилль.
Невилль стоял один посреди коридора и широко раскрытыми,
невидящими глазами смотрел в противоположную стену. На лице у него
застыло выражение ужаса, появившееся тогда, когда Хмури демонстрировал
действие пыточного проклятия.
– Невилль, - мягко позвала Гермиона.
Невилль повернул голову.
– А, привет, - заговорил он более высоким, чем обычно, голосом.
– Интересный урок, да? Интересно, что на обед – умираю с голоду, а вы?
– Невилль, что с тобой? – спросила Гермиона.
– Со мной ничего, я в порядке, - забормотал Невилль всё тем же
противоестественно-звонким голосом. – Очень интересный обед – в
смысле, урок – что там на еду?
Рон испуганно посмотрел на Гарри.
– Невилль, что?...
Но по коридору зазвучало знакомое клацанье, ребята обернулись и
увидели, что к ним ковыляет профессор Хмури. Все четверо застыли и
молча, с некоторым страхом, взирали на учителя, но, когда тот
заговорил, голос его рокотал тише и ласковее, чем когда-либо до этого.
– Ничего, сынок, - сказал он Невиллю, - пойдём-ка мы с тобой ко
мне в кабинет... Пошли... чайку попьём...
Перспектива пить чай с Хмури, казалось, ещё больше напугала
Невилля. Он ничего не ответил и не пошевелился.
Волшебный глаз повернулся к Гарри:
– С тобой всё в порядке, Поттер?
– Да, - ответил Гарри, почти что с вызовом.
Волшебный глаз слегка задрожал в глазнице, рассматривая Гарри.
Затем Хмури произнёс:
– Вы должны знать. Может быть, это жестоко, но вы должны знать.
Нет смысла притворяться... м-да... пойдём, Длиннопопп, у меня есть
кое-какие книжки, они тебе понравятся..
Невилль бросил умоляющий взгляд на Гарри, Рона и Гермиону, но
те молчали, и у Невилля не осталось выбора. Хмури положил ему на плечо
корявую руку, и Невилль позволил себя увести.
– Что это было? – проговорил Рон, наблюдая, как Невилль и Хмури
заворачивают за угол.
– Не знаю, - грустно ответила Гермиона.
– Вот это урок, скажи? – по дороге в Большой зал воскликнул
Рон, обращаясь к Гарри. – Фред с Джорджем были правы. Он и правда
знает своё дело, этот Хмури, скажи? А как он с этой Авадой Кедаврой?
Паук вдруг – бац! – и умер...
Но, заметив выражение лица Гарри, Рон вдруг замолчал и не
издавал ни звука до самого Большого зала, где всё-таки решился
высказать предположение, что пора начинать готовить предсказания для
Трелани, а то они не успеют, потому что это займёт вечность.
– А у Хмури с Думбльдором не будет неприятностей, если в
министерстве узнают, что мы видели эти проклятия? – спросил Гарри на
подходе к Толстой Тёте.
– Скорее всего, - кивнул Рон. – Но Думбльдор всегда поступал по
своему усмотрению, а Хмури, как я понял, и так вечно попадает в
истории. Его принцип: сначала действуй, а потом думай – вспомни
мусорные баки. Вздор.
Толстая Тётя уехала вверх, открыв входное отверстие, и ребята
влезли в шумную, переполненную народом гриффиндорскую гостиную.
– Ну что, пойдём возьмём прорицательские бумажки? – спросил
Гарри.
– А куда деваться, - простонал Рон.
Они поднялись в спальню за книгами и картами и обнаружили там
Невилля. Он сидел один на кровати и читал книгу. Он выглядел хоть и не
вполне нормально, но всё-таки гораздо спокойнее. Глаза у него сильно
покраснели.
– Ты как, Невилль? – спросил Гарри.
– Я? Да ничего, - ответил Невилль. – Нормально, спасибо. Вот,
читаю книжку, которую мне дал профессор Хмури...
Он показал книжку: "Отличительные свойства волшебных водных
растений Средиземноморья".
– Оказывается, профессор Спаржелла сказала профессору Хмури,
что у меня способности к гербологии, - поделился Невилль. В его голосе
еле заметно прозвучала гордость, что случалось очень редко. – Он
подумал, что мне это будет интересно.
Как тактично Хмури сумел подбодрить Невилля, подумал Гарри,
беднягу так редко хвалят за успехи в учёбе. Профессор Люпин поступил
бы так же.
Гарри с Роном отнесли в общую гостиную "Растуманивание
будущего", нашли столик и уселись за предсказания. Когда прошёл час,
оказалось, что они очень мало в этом преуспели, хотя стол был завален
бумажками, испещрёнными вычислениями и загадочными символами, а мозг
Гарри затуманился так, словно в него накачали дыма от камина
профессора Трелани.
– Я просто представления не имею, что вся эта ерунда может
значить, - пробормотал он, тупо взирая на длинный ряд цифр.
– Знаешь, - волосы у Рона стояли дыбом, потому что от отчаяния
он без конца запускал в них пальцы, - по-моему, нам придётся проявить
прорицательскую фантазию.
– Что? То есть, всё сочинить?
– Угу, - Рон смёл со стола скомканные листки пергамента,
обмакнул перо в чернила и начал писать.
– В следующий понедельник, - говорил он одновременно, - есть
вероятность развития респираторного заболевания из-за неудачного
взаимного расположения Марса и Юпитера. – Он поднял глаза на Гарри: -
Ты ж её знаешь, натолкай как можно больше всяких горестей, и она умрёт
от счастья.
– Точно, - обрадовался Гарри. Он сделал мячик из своих
черновиков и запустил его поверх голов весело болтающих первоклашек в
камин. – Так-с... в понедельник мне угрожает опасность... м-м-м...
ожога.
– И верно, - мрачно подтвердил Рон, - в понедельник мы снова
увидимся с драклами. Дальше... во вторник я... э-м-м-м...
– Потеряешь дорогую сердцу вещь, - подсказал Гарри,
пролистывавший "Растуманивание будущего" на предмет интересных идей.
– Отлично, - Рон записал. – Из-за... хм... Меркурия. А тебе...
