мысли, он, сквозь очки со стёклами в форме полумесяца, смотрел в
зачарованный потолок. Гарри тоже посмотрел на потолок, который всегда
отражал небо над замком и, пожалуй, ещё никогда не был таким мрачным,
как сегодня. Там клубились чёрно-багровые облака и, в ответ на
раздавшийся за окнами очередной удар грома, ослепительно сверкнула
молния.
– Давайте же скорее, - простонал Рон. – Я, кажется, мог бы
сожрать гиппогрифа.
Не успел он произнести эти слова, как двери Большого зала
отворились, и воцарилась тишина. Профессор МакГонаголл повела к
учительскому столу первоклассников. Гарри, Рон и Гермиона, конечно,
тоже промокли, но это была ерунда в сравнении с тем, на что были
похожи эти самые первоклассники – как будто они перебирались через
озеро вплавь, а не на лодках. Все они, подходя к учительскому столу и
выстраиваясь в шеренгу, дрожали, и от страха, и от холода – все, кроме
самого маленького мальчика с волосами мышиного цвета. Он утопал в –
Гарри сразу узнал её – кротовой шубе Огрида. Шуба была ему так велика,
что, казалось, малыш укутан в чёрный меховой шатер. Над воротником
виднелось крохотное личико, выражавшее почти болезненное восхищение.
Встав рядом со своими товарищами, он поймал взгляд Колина Криви,
поднял вверх оба больших пальца и сказал губами: "Я упал в озеро!". Он
явно пребывал в бешеном восторге от случившегося.
К этому времени профессор МакГонаголл уже поставила перед
первоклассниками трёхногий табурет и поместила на него чрезвычайно
грязную, старую, залатанную колдовскую шляпу. Первоклассники
уставились на неё. Как и все остальные. Какое-то мгновение в зале было
тихо. Потом у края шляпы образовалась дыра, широко открывшаяся
наподобие рта, и шляпа запела:
Лет тыщу, а то и поболе назад,
Меня тогда только пошили,
Четыре – о них и теперь говорят –
Великих волшебника жили.
Отважен сын диких болот Гриффиндор,
Добра Хуффльпуфф, дочь равнины,
Умна Равенкло, родом с горных озер,
Хитёр Слизерин – порожденье трясины.
И маги задумали школу открыть,
В которой могли б, как мечтали,
Младых колдунов чародейству учить,
Так Хогварц они основали.
Но каждый свой колледж в той школе создал,
Поскольку в питомцах своих
Искали задатки тех главных начал,
Что были важнее для них.
Так, Гриффиндор отвагу
В учениках ценил,
У Равенкло пытливый ум
Всему мерилом был.
Для Хуффльпуфф упорный труд –
Начало всех начал.
Властолюбивый Слизерин
Тщеславных привечал.
Питомцев по нраву мог выбрать всегда
Без промаха каждый мудрец.
Но кто же займётся набором, когда
Их веку настанет конец?
Решенье бесстрашный нашел Гриффиндор,
Меня лихо сняв с головы,
Он молвил: "Поручим мы шляпе набор,
Вложив в нее знанья свои!"
Надень же меня, натянув до ушей,
Я в мысли твои погляжу,
Скажу без ошибки, не бойся, поверь,
Путь верный тебе укажу.
Шляпа закончила пение. Большой зал взорвался аплодисментами.
– Во время нашей сортировки она пела другую песню, - заметил
Гарри, хлопая вместе со всеми.
– Она каждый год поёт новую, - сказал Рон, - представляешь,
какая скука, быть шляпой? Наверно, она целый год сочиняет песню для
следующей сортировки.
Профессор МакГонаголл развернула длинный пергаментный свиток.
– Я буду вызывать вас по фамилиям, а вы должны надеть шляпу и
сесть на табурет, - объяснила она первоклассникам. – Когда шляпа
объявит ваш колледж, встаёте и проходите за соответствующий стол.
– Аккерли, Стюарт!
Вперёд шагнул мальчик – было видно, что он трясётся с головы до
ног – взял шляпу, надел её и сел на табурет.
– "Равенкло"! – выкрикнула шляпа.
Стюарт Аккерли снял шляпу и поспешил к равенкловскому столу,
откуда неслись ликующие рукоплескания. Гарри краем глаза увидел Чу,
Ищейку "Равенкло", вместе со всеми приветствовашую садившегося за стол
Стюарта. Гарри охватило мимолётное желание тоже сесть за этот стол.
– Бэддок, Малкольм!
– "Слизерин"!
Теперь крики понеслись с другого конца зала; Гарри видел, как
хлопал Бэддоку Малфой. Интересно, подумал Гарри, знает ли этот Бэддок,
что из "Слизерина" вышло гораздо больше чёрных магов, чем из других
колледжей. Когда Малкольм Бэддок садился за стол, Фред с Джорджем
зашипели.
– Брэнстоун, Элеанор!
– "Хуффльпуфф"!
– Колдуэлл, Оуэн!
– "Хуффльпуфф"!
– Криви, Деннис!
Крошечный Деннис Криви шагнул вперёд и споткнулся о кротовую
шубу Огрида, в то время как сам Огрид бочком протиснулся в дверь
позади учительского стола. В два раза выше и в три раза шире любого
нормального человека, Огрид, с его невероятной копной волос и косматой
бородой, казался опасным – что было совершенно не так. Гарри, Рон и
Гермиона лучше других знали, какое доброе у Огрида сердце. Усаживаясь
за учительский стол, он подмигнул ребятам и стал смотреть, как Деннис
надевает шляпу. Дырка на шляпе широко раскрылась, и...
– "Гриффиндор"! – провозгласила она.
Огрид захлопал в ладоши вместе со всеми гриффиндорцами, а
Деннис Криви, с улыбкой до ушей, снял шляпу, поместил её обратно на
табурет и побежал к своему брату.
– Колин, представляешь, я выпал! – весь дрожа от восторга,
выкрикнул он, плюхаясь на свободное место. – Было так здорово! А в
воде какая-то штука схватила меня и закинула назад в лодку!
– Клёво! – не менее восторженно ответил Колин. – Это, Деннис,
скорее всего, был гигантский кальмар!
– Ух ты! – восхитился Деннис. Разумеется, никто, даже в самых
безумных мечтах, не мог рассчитывать на такое счастье, что он сначала
выпадет в штормовую погоду в неведомой глубины озеро, а потом будет
выкинут оттуда огромным водяным монстром.
– Деннис! Деннис! Видишь того парня? С чёрными волосами и в
очках? Видишь? Знаешь, кто это такой, Деннис?
Гарри отвернулся и повышенно-сосредоточенно уставился на шляпу,
в данный момент проводившую сортировку Эммы Доббс.
Процедура длилась и длилась. Мальчики и девочки, с лицами,
выражавшими испуг различной степени, один за другим подходили к
трёхногому табурету. Шеренга медленно сокращалась – профессор
МакГонаголл закончила с "Л".
– Давайте скорее, - простонал Рон, потирая живот.
– Что ты, Рон, сортировка гораздо важнее, чем пища, - упрекнул
Почти Безголовый Ник. В это время "Мэдли, Лауру" зачислили в
"Хуффльпуфф".
– Конечно, если ты мёртвый, - огрызнулся Рон.
– Я очень надеюсь, что нынешняя партия гриффиндорцев окажется
достойна наших славных традиций, - Почти Безголовый Ник аплодировал
"МакДональд, Натали", присоединившейся к гриффиндорскому столу. – Мы
же не хотим, чтобы кончилась полоса везения и побед, верно?
Вот уже три году подряд "Гриффиндор" выигрывал кубок школы в
соревновании, проводившимся между колледжами.
– Причард, Грэм!
– "Слизерин"!
– Уирке, Орла!
– "Равенкло"!
Наконец, на "Уитби, Кевине!" ("Хуффльпуфф!"), сортировка
завершилась. Профессор МакГонаголл взяла шляпу и табурет и унесла их.
– Наконец-то, - проворчал Рон. Он схватил вилку и нож и
выжидающе уставился на золотую тарелку.
Профессор Думбльдор встал. Широко разведя руки в приветственном
жесте, он улыбнулся ребятам.
– Я хочу сказать буквально одно слово, - произнёс он, и его
голос эхом пролетел по залу. – Налетайте.
– Слушайте, слушайте! – громко выкрикнули Гарри с Роном, а
блюда перед ними в это время волшебным образом наполнились едой.
Почти Безголовый Ник грустно смотрел, как Гарри, Рон и Гермиона
перекладывают кушанья себе на тарелки.
– О-о-о, ‘о-ак-то ‘учше, - Рон мгновенно набил рот картофельным
пюре.
– А знаете, вам повезло, что пир вообще состоялся, - сказал
Почти Безголовый Ник. – На кухне сегодня был большой переполох.
– Как это? Что ‘учиось? – спросил Гарри сквозь громадный кусок
стейка.
– Что случилось... Дрюзг, разумеется, - Почти Безголовый Ник
покачал головой, которая опасно заколыхалась. Привидение подтянуло
плоёный воротник. – Обычная история. Он хотел придти на пир – что,
конечно же, никак невозможно, вы же его знаете, никакого воспитания,
не может спокойно видеть тарелку с едой без того, чтобы всё не
раскидать. Мы созвали совет призраков – Жирный Монах, между прочим,
был целиком и полностью за то, чтобы дать ему шанс – но Кровавый Барон
высказался за категорическое запрещение, и правильно сделал, по моему
мнению.
Кровавый Барон, мрачный, безмолвный, запятнанный серебристой
кровью, был слизеринским призраком и единственным существом во всей
школе, кто мог управиться с Дрюзгом.
– Мы так и подумали, что Дрюзг из-за чего-то взбесился, -
сумрачно произнёс Рон. – Там что он там наделал, в кухне?
– Да как всегда, - пожал плечами Почти Безголовый Ник. – Хаос и
разрушение. Раскидал повсюду кастрюли и сковородки. Всё кругом плавало
в супе. До смерти перепугал домовых эльфов...
Звяк. Гермиона опрокинула золотой бокал. Тыквенный сок
неостановимо пополз по скатерти, перекрасив в оранжевое несколько
футов белого льняного полотна, но Гермиона этого даже не заметила.
– Здесь есть домовые эльфы? – она в ужасе вытаращила глаза на
Почти Безголового Ника. – Здесь, в "Хогварце"?
– Разумеется, - Почти Безголового Ника изумила её реакция. –
Больше, чем в каком-либо другом замке Британии, насколько я знаю.
Свыше сотни.
– Я ни разу ни одного не видела! – воскликнула Гермиона.
– Что же, они ведь днём практически не выходят из кухни, -
сказал Почти Безголовый Ник. – Они выходят по ночам, убираются, следят
за каминами и всё прочее... Я хочу сказать, подразумевается, что их и
не должно быть видно, ведь верно? Согласитесь, это же отличительный
признак хорошего домового эльфа: его не видно и не слышно.
Гермиона сверлила Ника взглядом.
– А им платят? – гневно вопросила она. – У них бывает отпуск?
Больничный, пенсия и всё прочее?
Почти Безголовый Ник фыркнул так, что его плоёный воротник
сполз с шеи, голова откинулась набок и повисла на узкой призрачной
полоске кожи и мышц.
– Больничный? Пенсия? – переспросил он, снова водрузив голову
на плечи и зафиксировав её с помощью воротника. – Домовым эльфам не
нужны больничный и пенсия!
Гермиона посмотрела на еду, к которой едва притронулась, а
затем решительно положила на стол нож и вилку и отодвинула в сторону
тарелку.
– Ой, ну п’рстань, Ер-мона, - раздражённо бросил Рон, случайно
обплевав Гарри йоркширским пудингом. – Фу ты!.. ‘звини, ‘Арри... – он
проглотил. – Ты же не станешь добиваться для них больничного
голодовкой!
– Рабский труд, - заявила Гермиона, раздувая ноздри. – Вот как
был приготовлен этот ужин. Рабским трудом!
И не съела больше ни кусочка.
Дождь по-прежнему барабанил в высокие, тёмные окна. Очередной
раскат грома сотряс рамы, на потолке сверкнула молния и осветила
золотые тарелки, с которых быстро исчезали остатки первых блюд,
заменяемые сладким.
– Смотри, Гермиона, торт с патокой! – Рон помахал ладонью,
чтобы на неё пошёл запах. – Смородинный пудинг! Шоколадные пирожные!
Но Гермиона смерила Рона взглядом, настолько похожим на взгляд
профессора МакГонаголл, что тот умолк.
Когда последние крошки сладкого испарились с тарелок, и те
вновь засияли чистотой, Альбус Думбльдор снова поднялся со своего
места. Весёлое жужжание зала стихло почти мгновенно, и стали слышны
завывания ветра и стук дождя.
– Итак! – начал Думбльдор, с улыбкой обводя глазами
присутствующих. – Теперь, когда мы напились и наелись ("Хмф!" -
негодующе фыркнула Гермиона), я прошу вашего внимания, поскольку мне
